Love.

Солнце начало медленно и лениво выползать из-за горизонта, постепенно перекрашивая темное и хмурое ночное небо в более нежные тона. Ночь постепенно уходила на покой, забирая с собой яркие звезды и огромную луну, и временно отдавала бразды правления весеннему утру. Робкие лучи солнца начинали бегать по замерзшей земле, согревая ее, а трава, робко пробивавшаяся из почвы, при свете начала зеленеть и словно светиться, возвещая о приходе весны. Девушка, неспешно шедшая по тропинке, проходящей вдоль пока еще незасеянного поля, довольно зажмурилась, пытаясь спрятать глаза от веселого лучика, который осмелился прогуляться по ее лицу. Хоть утро и выдалось солнечным, но легкий мороз, оставшийся с ночи, все еще гулял, не давая забыть о том, что весна только пришла, и все еще стоит одеваться теплее. Петра, укутавшись в свою темно-коричневую куртку плотнее, с неким восторгом наблюдала, как с каждой секундой природа все больше пробуждалась ото сна. Слышались тихие и немного робкие песни птиц из-за кромки леса, цветы постепенно начинали раскрываться, разбавляя зеленое одеяло разноцветными узорами. Трава задорно блестела на солнце, украшенная каплями росы, как бусами. На душе Петры от всей этой красоты была настолько спокойно и легко, от чего девушке казалось, что стоит ей только взмахнуть руками и она улетит. Куда-то далеко, возможно, к этому самому яркому солнцу, которое грело не тело, а душу. На губах девушки заиграла легкая улыбка, она остановилась на середине дорожки и раскинула руки в сторону, высоко задирая голову. Глаза ее были зажмурены, на губах все так же играла улыбка, а сама она свободно парила где-то там, высоко. Там, где господствуют только птицы. Где бледное сейчас небо встречалось с тонким горизонтом. Где не было проблем, забот, боли и страданий. Где по старым сказаниям обитали ангелы, которые защищали их мир от гибели. Где было светло и спокойно. И до того был тихо на душе, радостно, что захотелось, словно маленький ребенок, взять да и побежать по еще немного влажной траве, прямо через поле, ловить потоки ветра волосами и кричать. Просто кричать. Чтобы почувствовать, что она действительно живёт. Что она не находится в какой-то жестокой игре, продуманной, наверное, самими Богами, в которой есть только один выход. С каждой пройденной секундой такая молодая и ещё наивная девушка уходила в мысли все глубже, представляя то, как бы она жила, не будь всех тех трудностей, через которые ей пришлось пройти за столь короткую по всем меркам жизнь. Стоя тут, на едва протоптанной дорожке, под добрыми лучами проснувшегося солнца, весь оставшийся мир словно исчезал, забывался делался невидимым. И до того хорошо было, что хотелось застыть в этом мгновении и проживать его до бесконечности. Но только Петра подумала о том, что все же она хотела видеть сейчас одного важного для нее человека, рядом с которым ей всегда становилось так же уютно и безопасно, как за спиной послышались тихие шаги. Не стоило даже спрашивать, чтобы узнать кто это. Рал уже слишком давно знала этого невероятного человека, чтобы узнавать его по тихой походке. Глубоко вздохнув весенний воздух полной грудью, Петра обернулась и посмотрела на застывшего в паре метров от нее Леви, который, убрав руки в карманы потрепанных штанов, смотрел в ответ, не отводя взгляда. В его глазах то и дело мелькало беспокойство и облегчение, которое он пытался спрятать за наигранным равнодушием, но на душе у девушки всё же стало теплее, а сердце, словно птица в клетке, забилось быстрее. Улыбка неосознанно стало ещё шире, а взгляд янтарных глаз наполнился любовью к этому человеку. Сколько бы времени не прошло, а он все так же продолжал заботится о ней и защищать. Несколько долгих секунд они так и стояли, разглядывая друг друга. Теперь этот момент был идеальным. Только Петра хотела сделать шаг в сторону возлюбленного, как тот сам преодолел разделяющие их метры и крепко обнял, как можно ближе притягивая к себе. Из груди девушки вырвался тихий смех, а её тонкие и бледные руки легли на чужую талию, чуть сжимая её. Лбом она уткнулась в чужое широкое плечо и слегка потерлась о него, словно большой кот. Рыжей макушки коснулась горячие дыхание, а на спину легла рука и начала медленно поглаживать, словно успокаивая. — Тебя долго не было. Я начал беспокоиться, — тихо проговорил Аккерман, прижался щекой к давно знакомой макушке, отливающей жидким золотом в лучах восходящего солнца , и вздохнул такой родной и успокаивающий запах. Он не на шутку начал волноваться, когда Петра, сказав, что отойдет от временного лагеря буквально на несколько минут, чтобы немного прогуляться, исчезла почти на час. Даже если они находились в относительно спокойном месте, это не исключает наличие титанов или диких животных. Рал, конечно, не была из робкого десятка, но при ней не было никакого оружия. Петра лишь покачала головой, не прекращая улыбаться, и начала медленно гладить спину мужчины одной рукой, зеркаля его движение. Она догадалась, что сейчас он хотел не столько успокоить ее, что была крайне бессмысленно, сколько пытался успокоить себя. И эта сторона, такая хрупкая и беззащитная, была открыта только ей одной. Он доверял ей то, что порой не мог доверить самому себе, он любил ее так искренне и открыто, что Петра порой боялась обжечься о его любовь. Нет, она нисколько не сомневалась в нем, она знала, что Леви будет с ней до самого конца, но она боялась, что однажды она не вернётся. Погибнет, не успев даже сказать такое простое и банальное "я люблю тебя". А он останется один, с разбитым сердцем и болью. Она боится, что сломает его жизнь своей смертью. И настолько тяжело и мрачно становилось на душе от этого осознания, что она старалась отвлечься. Как и сейчас, например. Петра как можно сильнее прижалась к мужчине, пряча в изгибе его шеи лицо. Тот не стал ничего спрашивать, а лишь обнял ее ещё крепче, давая понять, что о чем бы она сейчас не думала, он всегда будет рядом. И Петра знала это. — Прости, не хотела, чтобы ты переживал. Просто тут очень красиво, — спустя некоторое время ответила ему Рал, разглядывая пейзаж весеннего утра через его плечо. Она быстро выбросила все плохие мысли из головы, стараясь сполна насладиться этим моментом уединения. Им не часто выдается случай побыть наедине, а поэтому нужно как можно больше запомнить. Девушка кожей почувствовала такую редкую, но тем не менее любимую улыбку, которая расцвела на губах Леви, стоило ему услышать ее слова. Аккермана всегда восхищала эта черта ее характера. Она видела прекрасное даже в самой худшей ситуации и это было одно из тех, что когда-то привлекло его в ней. Этот внутренний свет, который был способен рассеять его вечный мрак, согреть его душу и вызвать искреннюю улыбку, всегда ненавязчиво светил, придавая ему жизненных сил и желание бороться. Ведь ему было за что. — Просто больше не исчезай, ладно? — с некой долей беспокойства и заботы, спросил Леви и чуть отстранился от Петры, но из объятий не выпустил, заглядывая в светлые глаза, которые сейчас искрились от счастья и любви. — Хорошо, — едва слышно ответила Рал, слегка кивнула и улыбнулась мягко и нежно. Она не могла поверить, что все происходящее — правда. Но голубые глаза напротив и такая же широкая улыбка, от которой сердце замирало, а из легких исчезал весь воздух, говорили об обратном. Она коснулась теплой щеки губами и на пару секунд застыла, прикрыв глаза. Руки Леви сжали ее талию, притягивая ближе к себе. Так они и замерли, каждый находясь в своих мыслях, но при этому думая об одном. В голове девушки всплыл недавний момент, который она запомнила на всю жизнь. Он являлся слишком важным и ценным для нее. Тогда они так же вдвоем сидели чуть поодаль от основного лагеря на старой коряге и смотрели на ночное небо. Леви обнимал ее одной рукой за плечо, а Петра удобно разместила свою голову на его плече. Они сидели молча, отдыхали от очередного боя и прощались с теми, кто погиб. Рука Леви не сильно, но уверенно сжала руку девушки, на что та только улыбнулась и сжала в ответ. Эти всегда ненавязчивые, но такие уверенные и немного ревностные прикосновения и объятия заставляли сердце Петра сжиматься от нахлынувших чувств, ведь хоть и было эгоистично, но это всегда было сделано бережно и нежно, словно он хотел сказать всем, что это сокровище уже занято, и отдавать его никто не собирается. Иногда Леви напоминал ей огромного дракона из легенд, который яростно охранял все свою золото. От таких мыслей девушка лишь тихо рассмеялась, бросая на Леви косой взгляд, и прижалась сильнее. Так они и сидели некоторое время, наслаждаясь этой уютной тишиной. Аккерман явно прибывал в каких-то своих мыслях, а Петра не хотела его отвлекать, поэтому молча изучала звездное небо, пытаясь вспомнить хоть какие-то созвездия. Голос Леви над головой раздался совершенно неожиданно. — У нашей дочери обязательно должны быть такие же глаза, как и у тебя, — голос его звучал ровно, а фраза была брошена так небрежно, словно он делился своими наблюдениями насчёт погоды, а не говорил о их возможном ребенке. Петра села ровно и с удивлением посмотрела на брюнета, который продолжал смотреть в одну точку и словно не замечал взгляда, направленного на него. Такие мысли были не в характере Леви, поэтому Рал была крайне шокирована и сбита с толку, услышав их. Каждый раз, когда Петра начинала об этом разговор, Леви старался сразу же перевести тему, а то и вовсе отмалчивался и уходил. Он придерживался того мнения, что не стоит говорить о том, что никогда не сбудется, и в скором времени Петра сдалась, радуясь тому, что уже имеет. А тут он сам сказал об этом, и это было совершенно неожиданно. Девушка внимательно окинула взглядом его профиль и чуть прищурилась, пытаясь понять, какие мысли сейчас гуляют в этой гениальной голове. — Думаешь? — стараясь придать голосу менее удивительный тон, спросила Рал и вздохнула. Все же, такие разговоры хоть и были лишены смысла, но чертовски грели душу. Ведь они означали, что шанс на семью, на нормальную семью, был. Осталось только выиграть в этой войне. И девушка была готова на все, лишь бы потом иметь возможность взять на руки их маленькое чудо. В груди что-то защемило от нежности и любви к этому человеку и их пока ещё не рождённому ребенку, от чего Петра, усевшись поудобнее, начала делиться своими мыслями, догадками и мечтами. Так они и просидели пол ночи, разговаривая о их возможной семье, детях и будущем... — Пойдем уже. Скоро пора выдвигаться, — неожиданно проговорил Леви, выводя Рал из своих мыслей. Девушка удивленно похлопала глазами и немного неуверенно кивнула. Она и не заметила, как прошло уже достаточно много времени с того момента, как они ушли. Петра оставила легкий поцелуй на тонких губах брюнета, выпуталась из его объятий и легкой походкой направилась обратно по тропинке, зная, что Леви смотрит ей в след и улыбается. Она время от времени бросала на него взгляды, не прекращая улыбаться и словно пыталась заманить в какую-то свою игру, в которой нет ни правил, ни победителя. Сам же мужчина и понять не мог, за какие такие добрые поступки в прошлой жизни ему досталось такое чудо в настоящем. Он не отрываясь смотрел на медленно удаляющуюся женскую фигуру и думал о том, что стал слишком зависим от этого человека. Но именно Петра даёт ему смысл жизни и стимул бороться... Очередной бой выдался самым ожесточенным и кровавым на памяти Аккермана. Они потеряли слишком многих и сейчас медленно приходили в себя, пытаясь справиться с шоком и болью утраты. Леви стоял, оперевшись о широкий ствол дерева и тяжело дышал, прикрыв глаза. Мысли хаотично бегали в голове, перебивая одна другую, но все они сводились к одному конкретному человеку, которого он не видел с самого начала операции. Изначально их направили на разные посты, чему Аккерман был крайне недоволен, но Петра смогла успокоить его и уверить в том, что все будет хорошо. Он с тяжелым сердцем и плохим предчувствие отпустил ее, поймав на прощание добрую улыбку. А сейчас ему больше всего хотелось оказаться именно в ее объятиях. Сзади послышались спешные шаги и тихие голоса, обладали которых явно о чем-то спорили, но тем не менее подходили все ближе и ближе. Вслушиваясь, он смог узнать Ханджи и Моблита, которые явно направлялись к нему. Он решил не делать резких движений, поэтому продолжил стоять, ожидая того, что они ему скажут. Те спустя несколько секунд резко замерли, и Аккерман почувствовал, как спину обожгло от их тяжелых взглядов. Он тихо вздохнул и все же обернулся, устало смотря на эту парочку. Ханджи стояла, опустив взгляд и убрав руки за спину, а Моблит смотрел прямо в глаза, стараясь казаться увереннее, но Леви все равно видел, что они были такие же уставшие, как и он сам, но выглядели более мрачными, чем другие. И тут в голову начали закрадываться слишком плохие мысли, от чего Аккерман резко напрягся и хмуро посмотрел сначала на одну, потом на другого. Моблит кинул быстрый взгляд на Ханджи, которая, кажется, и вовсе не шевелилась, прокашлялся и резко выдохнул, словно готовился к прыжку в воду. — Капитан, разрешите доложить, — начал было спокойным голос Бернер, но был перебит громким всхлипом. Леви удивлено уставился на Ханджи, которая, сняв очки, утирала красные глаза грязным рукавом рубашки. — Петра мертва, — убитым голос проговорила она, развернулась и, слегка покачиваясь, отправилась прочь. Моблит, постояв несколько секунд на месте, с сожалением посмотрел на Леви и отправился вслед за своим начальником. В первую секунду до него не дошёл смысл сказанного, а после... А после мир раскололся на части, впиваясь миллиардами осколков в его тело и душу. Он так любил ее, но не успел об этом сказать...