Конец
«Ну и кого же там ко мне принесёт дальше… хм, чёрт, спустя час уже, как я вышла в свою смену. Пока что ко мне валили очередью, как в весеннем призыве у военкомата, одни обвисшие дармоеды на пенсии… хоть энергетик с кофеином принимай после их каждого раза. О-о-ох, они ещё и умудряются где-то у ближайшего леса кроссы бегать, нет бы тупо лежать и не высовываться в свои годы по крайней мере ко мне на приём!» Богата ли жизнь у докторов и сотрудников здравоохранения на впечатления? В точности именно так и есть, вот только каких больше… Поскольку врачи, как и любое разумное существо при цивилизованном строе куда больше предпочитают богатство среди денег, что в порядке вещей. Раз уж впечатления от работы — даже если она любимая — всё равно вещь формальная, сколько своих годов ей ни отдавать. «Там ещё… парочка подобных им жёнушек была, неинтересно слушать их подростковые девичьи проблемы, типа что надеть и какие колготки не рвутся в их-то шестидесятилетие. Мало того, хоть бы были разборчивы к тем, к кому записываются, а то ведь я ни в коем разе не занимаюсь гинекологией. Только с самой собой, м-мда, хорошая шутка… обхохочешься». Часто возникает предположение, порой справедливое, очевидное и принимаемое за истину без пререканий, что работа до смерти надоедает своей спецификой уже после первого её часа. Вполне себе неудивительно, что и в сам первый час своей смены, особенно в случаях настойчивого отрыва от выходного. Даже при изначальном энтузиазме и настрое, который редко когда случался не из-за заработка, такое происходит. И случается несмотря на то, что профессия сама по себе может вполне нравиться. Порой бытует мнение, с которым сложно поспорить, что в любой профессии и в любом деле может явно или скрыто присутствовать своя романтика. От которой всё равно получаешь некое удовольствие, даже если нагоняют и обкладывают штрафами за превышение «скорости» своих полномочий, или косяки. Та же самая дрочка подчинённых любых мастей, которые справляются хорошо и не очень — и то может подвести с лихвой романтику куда больше любви к профессии при не слишком-то свободных, приятных условиях. Вот только где вообще можно разглядеть её среди окулистов и их рода занятий, непосредственно связанных со зрением населения, в областных госпиталях? Ответ может оказаться затейливым, но абсурдным. В основном ввиду того, что за помощью в диагнозе и с направлением по коррекции зрения в профильную больницу, конечно же, в основном обращаются пожилые, бальзаковского возраста, и где-то между этой социально-возрастной категорией. Ответ, больше похожий на вопрос — хорошо ли можно разглядеть во враче то, что потом может вызывать стеснение и неловкость… особенно если работник больницы поймёт ситуацию и поспешит закончить приём к себе среди отдельных субъектов-пациентов? А если они ещё и наглые, но только с определённой целью… в случае видно, и оттого завидно красивого врачебного экземпляра воспользоваться случаем сделать больше, чем просто спросить о занятиях на вечер. И ведь ведётся речь не о состоянии души и тела, которое вовсе не нужно ни тому, ни другому. Однако её — врача-офтальмолога второй категории, розовой фламинго Клодетты Бладфаер, которой место с её миловидными, вполне сексуальными и немного поджарыми формами, среди приватных шлюшек-танцовщиц ночных клубов-баров — можно было разглядывать и душой, и телом, со вздохами. В случае, если цель посещения её кабинета — действительно консультация по коррекции зрения и выборе очков, а не просто желанное нахождение рядом с ней лишь потому, что она красивая милашка в свои почти тридцать лет. Где только смелые и бесстыжие могут пойти дальше своих комплексов внутри предприятия общественного пользования. «Будь ты проклят, абонеменет за неделю и за заслуги перед заводами вековой постройки, который рухнуть давно должен был от ветхости, капец! Хм-хм-хм… даже смотреть теперь вовсе неохота следующие карточки, честное слово. Мало ли, дальше среди них какие-нибудь банкиры или деловые партнёры попадутся, которые часто жирные и ублюдки, где развлекаться с ними после даже за доплату к приёму противно. Вот только… стали бы такие записываться к врачам в областной госпиталь, ведь однозначно должны быть свои?» И ведь мало того, эта пернатая ярко-выраженная «идеальная» самка в заслуженной докторской форме, а не фетишной, даже не собиралась ничего предпринимать, чтобы такие случаи нелепого, и по наивному детского обмана, случались заметно реже. Со временем Клодетту это на самом деле стало серьёзно забавлять — нерешительность пред-пенсионных зверей, зверей пожилого возраста, и до последнего верных своим жёнам альфа-самцов лишь для них одних. Пусть эту забаву она силой старалась прятать на своей хитрой, чисто по-страстному «женской» мордашке с клювом, пока принимала подобных персон, иногда вынужденных жить так. Как потому, что не желают изменять, так и потому, что не могут представить жизни без своей единственной любви, отчего в образе бабников они были бы полными нубами и дурачьём. Иногда среди таких случаев было о чём пощебетать за чашкой крепкого чая и терпкого сладкого вина, и такие субъекты для неё были. Как среди подружек по разуму, более успешных в пленении самцов в свои сети… так и даже среди работниц больницы, кто одобрял её откровенные темы насчёт пациентов ввиду своего желания о таком общаться… или просто выпустить пар. И, вследствие, поддерживал с ней об этом разговор, и среди не наигравшихся в любовниц по случаю докторесс, но и в шутку среди докторов. Высшее кощунство с вполне очевидной насмешливой долей, что лишь кажется безобидным. Но ведь когда не срабатывает юмор со сцены для широкой аудитории, и даже стэнд-ап передачи от шестнадцати и восемнадцати лет уже становились для глазонек пернатой бесстыжей плутовки бесвкусными и пресными — остаётся только добиваться зрелищ с помощью собственных случаев из жизни. Именно здесь, в этом госпитале, где ей, Клодетте, редко когда удаётся закадрить хорошо слаженного самца, чтобы ублажать его прямо в кабинете. Впрочем, не-служебный эротический роман не принят везде, и всё же этой мисс доктору удавалось проворачивать даже такое. О чём иногда рассказывала в первую очередь зрелым «девчулям» по цеху, чтобы они либо сравнивали её пациентов и своих, или же кусали локти от досады, сопровождая это тихими криками через кожу и кости. Но разве желание секса с более менее видным кандидатом на сию почётную роль среди пациентов может быть с точности тем, что хочется обсуждать, к примеру, пару лет и больше? Где в итоге не сложится назойливое мнение, что ты шлюха, и привлекаешь сексуальное внимание к себе любыми способами, чтобы работа доставляла куда больше удовольствия и адреналина, чем есть без всех этих пошлостей и эгоизма. Любыми, до того, что вообще можно вздумать оголить грудь посреди коридоров госпиталя. Отчего у «мужиков» пока ещё без простатита и потери полового влечения махом могут уйти и надолго не вернуться все «мнимые» болезни — от простуды с насморком до, казалось бы, рака вследствие курения. «М-м-м-м… надо же! Да этот малый, погодите… мангуст, ещё и индусского происхождения, батюшки! Рост метр и восемьдесят пять, общий вес девяносто… из которых около пятидесяти — мышечный. Отлично, просто прекрасно… До того мило будет если он тоже окажется застенчивым паинькой, я просто уписаюсь смазкой от восторга! Как-то это всё легкомысленно… как моя жизнь. Ладно, лишь бы совсем уж стесняшкой не был при такой-то хорошенькой фигуре… и чего его понесло к окулисту, странное дело». Свободна ли была мисс Бладфаер от предрассудков, иногда позволяя себе просто плыть по течению и не задумываясь о последствиях. Ибо мала гарантия того, что она может контролировать их, даже когда способна уйти в омут спаривания с головой прямо в кабинете. Но всё же не станет настаивать на том, чтобы подходящий… лишь ей одной, и никому больше… пациент из рода мангустов, спустя пару месяцев после не слишком одного такого удачного раза, в точности сумел бы порадовать её, как красивую половозрелую самку. Которая иногда «оправданно» чувствует себя чахнущей на работе. Ещё большую радость ей доставляло то, что этот видный при своей стандартной выходной одёжке «светло-коричневый хорёк»… о восточном происхождении которого однозначно говорит ещё и его имя — Риккшард Кавардди — был следующим в очереди после седого пантеры в свитере и потёртых трениках палёной линии одежды Abiobs Originals уже сейчас!***
Она смотрела на него, не отрывая взора от его милых пухленьких щёк, придерживая голову ладонью облокоченной покрытой грубой чешуёй когтистой руки. Пока он с некоторым энтузиазмом, вызванным желанием знать, что с его глазами внутри, подсаживался к линзам, подключённым к компьютеру, как можно ближе. В целом его не особо смущал её нарочито улыбчивый клюв средней длины. Было в некотором роде даже приятно видеть это по отношению к себе, особенно в сию нежную картину вписывалась свободная стрижка, почти что каре, её пышных волос малинового цвета. — Скажи, пожалуйста, мне честно, дорогой друг… как ты хочешь, чтобы я называла тебя. По имени или же господин? Фантастическая Клодетта сейчас уже заходила с пациентом дальше своих полномочий, называя его так, будто они близкие, но забывшие друг друга друзья. И всё же пока без прямых и решительных действий, чтобы пришедший к ней отчасти неожиданно пациент — как подтвердилось в самом деле, молодой широкоплечий мангуст при светлой гладкой шёрстке, с немного понурой мордой, которая не особо вязалась среди приличной и не чрезмерной мускулатуры для его возраста — не был спугнут. Пусть это было бы действительно странно при виде и мощи немного нервного Риккшарда. Своё непостоянство сам он не особо желал вообще показывать, хоть это у него выходило не всегда. В то время как по идее желал быть решительным, и сумел бы легко принять любой диагноз или патологию своей пары глаз. Да и вообще, уверенность понадобится во все случаи жизни. — Прошу прощения, конечно… но элементарного «вы» было бы достаточно для меня. Ведь мы не знакомы с вами. А вы ещё ничего даже не написали в карточку после капель и во время диагностики компьютером. Пока что молодой и малость смуглый мистер Каваррди, который ещё только лишь начинает свой путь в бизнес через карьерную лестницу, о чём пока что может розово мечтать… деньгах ли, о самках ли, или же о родителях, которые любят в него и верят… конечно, не может понять поведения своего в данный момент мисс доктора у неё на приёме. Но и не то чтобы настаивал на соблюдении общественных рамок общения. Скорее, ему совсем немного, но нравилось такое нестандартное обращение, от которого он смутился бы ещё сильнее, будь это начальник бизнес-центра, в который он метил со своим красным дипломом на повышение. — Я тебя поняла, подожди… мы ведь ещё не начали с буквами в таблице. Думаю, нам с тобой следует заняться последними двумя. Тогда я смогу составить более точный диагноз, где после таблицы, скорее всего, сделаю осмотр глаз через рентген-изображение ещё раз. Я готова обращаться к тебе так, как это полагает этикет, хоть ты, друг мой сердечный, младше меня на несколько лет… Будто бы только выпустился с аспирантуры, и сейчас ищешь себе место в жизни. Даже если бы мангуст в свой выходной от временной работы куда бы и торопился — то разве что продолжить сидение за компьютером, среди которого были аниме онлайн-игры. Что несколько нетипично для индуса, характер которого может быть более устойчив, а также с «иммунитетом» к новым и красивым вещам, среди которых в таком списке и хентай-форумы. Или просто просмотры фантастических либо самурайских блокбастеров, до которых при должной «обработке» западом и извращениями Болливуд и индийские фильмы про любовь и боль на три часа и более казались бы детским лепетом, к тому же ещё и сущей тягомотиной. Стало быть, душа востока, хинди и Будды могла быть потеряна в таком существе, казалось бы, мгновенно. Стоит ему вырасти «из трущоб» традиций, как видится свободным странам и континентам, и начать свою историю. Риккшард давно счёл правильным, что лучше уж никого и ничего не дискриминировать. Впоследствии интересы меняются, лишь бы такое не произошло среди уз брака и влюбчивости в ту самую единственную, с которой море будет по щиколотку и нижний край хвоста. Потому-то его несколько смущало противоречивое и расслабленное поведение пернатой докторессы, которую он всё же признал очень красивой и элегантной в её докторской рабочей форме. Но не мог понять её отголосков вседозволенности. — Я и так его ищу, доктор. И почти нашёл — с невестой, с которой ещё вместе даже не живём. Если это ваше предположение вы составили по моей карточке, то я вообще не понимаю, с чего там могут писать настолько излишние подробности. Это полезно в случае психов и зверей с нестабильной психикой. И ведь уже него не вызывало никаких противоречий то, что очаровательная Клодетта расстёгивала свои пуговки у немного потвердевших грудей ради «выреза». Уж лучше пусть думает, что ей может быть жарко, а до окна ещё нужно дойти и при этом не забыть о жалобах пациента на зрение. Наоборот, при отсутствии смущения Риккшард стал даже ждать, чего ещё эта фламинго может выкинуть, чтобы он забыл о своих проблемах со зрением. Которых, по её мнению нет… и оттого либо он — обманщик с самого начала. Или же правда беспокоится о себе, пусть и по-хорошему об этом стоит думать в двух случаях: перед травлей и смертью через насилие за долги и прочее, или же спустя пятьдесят лет от расцвета личности вместе с внешностью при возрасте. Насчёт беспокойств пациента, и что он насчёт этого не шутит, у пернатой офтальмологички не вызывало вопросов то, что он понимает, чем чревато воздержание в сексе. И всё равно она точно не могла отделаться от мысли, что этот непонятно кто по жизни не будет пытаться врать и играть роль, чтобы её трахнуть по крайней мере, не прямо здесь. Просто не способен на такое, да и кому вообще это придёт в голову… тем, кто знает по фамилиям врачей, когда и во сколько они выходят на свои смены. — М-м-м, очень интересно ты рассуждаешь… а хотел бы ты, Риккшард, обрести его в этот час, в эти минуты. И после, если тебе понравится. Как по мне, это будет беспроигрышный способ. Он всё ещё сидел смирно, как послушный пёсик-подчинённый на раздачу похвалы или тумаков. И слушал её плавный бархатный голос, пока имел совесть засматриваться на её почти что открытые ноги в облегающих колготках на лямках… едва-едва незаметно облизываясь от этого упоительного гормонального зрелища. Хотя уже вовсе не понимал, к чему вообще относятся все эти разговоры, когда дело явно не пахнет тем, за чем он вообще пришёл — проверить зрение после сидения за компьютером по нескольку часов около десяти лет. — Я пока совсем не пойму о чём вы… мисс Бладфаер, правильно? Но больший профит могу получить лишь от того, что начну видеть лучше. А врача я не выбирал. Красоточка «пернатая Мерилин» же в свою очередь не могла не заметить и с усмешкой наблюдать, как этот смешной индус при своих мускулах в футболке со слонами в ожерельях, и за ней, сжал пальцы обеих рук в замок, расположив их у паха. И даже стал болтать ногой на ноге от колена до ступней. Всё же его будет в точности просто подкупить на если не шикарный, то хороший и размеренный секс, где не будет ничего лишнего и неловкого. Ну правда же, по поведению этот в целом крепкий Риккшард выглядит как невинный омежка из дешёвой, не стоящей ни цента, порно-литературы, которому нужен действенный толчок. Впрочем, таких же хватало и в реальной жизни, только разве что вовсе без намёков на слабохарактерность. — Значит, то, что ты вышел на меня через регистрационное окно, это… совпадение. Хм-хм… замечательно это слышать. Потому что я очень рада, что ты попал ко мне, как к… квалифицированному специалисту, который точно поможет твоей проблеме даже со скидочкой. Пока она в самом деле наконец-таки что-то писала на отдельном листочке для карточки, он просто не мог не заметить её румянец, который всё же действительно был виден за её розоватым оперением и такого же цвета кожей. Ещё и умудрялась помимо верхней застёгнутой пуговички у грудей поправлять, приглаживать и приподнимать волосы, чтобы он видел всю эту чистейшую и непринуждённую красоту перед собой. Толчок в действительности был дан, и теперь уже Риккшард имел почти полное представление, зачем вообще красавица мисс окулист, как бы почти перед ним не раздетая в такой бесподобной врачебной форме позволяет себе задерживать его. В том числе и на повторное обследование через компьютер, лишь бы тянуть время ради как можно более долгого присутствия друг с другом рядом. Остаётся повесить табличку о следующих приёмах через час, причём незаметно и без излишнего возмущения среди тех, кто записан по времени. И таким же неслышимым образом закрыть дверь. Ибо мало ли, насколько сильно похотливый бесёнок ударит внутри зрелой молодой «женщины» и достаточно подросшего юнца, чтобы доставлять удовольствие прекрасному полу. Как это иногда стоит делать по определению во избежание излишних обидочек. И даже если они проявятся, секс их сгладит без проблем и временных затрат… с максимумом удовольствия. — Ладненько, мой хорошенький. Давай прочти мне последний ряд, пока я отлучусь на пару секунд от тебя. И попробуем по-быстрому обсудить, что тебе стоит сделать дальше после моих рекомендаций. Хорошо, моя лапуля? Вот и славно, зайчик.***
Всё же через некоторое время поведение Клодетты Бладфаер, всё дальше и дальше не вписывающееся во врачебный протокол, ещё больше начало смущать Риккшарда Каваррди. Отчего он начал настойчиво вбивать себе в решительный и солнечный индусский мозг мысль, что должен с этим что-то сделать. Ибо последняя строка в таблице немного в наглую дополнялась едва-едва заметными ореолами сосков страстной фламинго, где она стояла у букв так, будто бы её груди были введены в один такой миниатюрный текстовый ряд. Мангуст, с его так называемым плохим зрением, просто не смог бы увидеть такую шикарную за кружевным красным лифчиком вещь издалека. А потому в некотором смысле он оказался уязвлён, отчего стал думать об этой определённо самой непредсказуемой, самой бунтарской и специально подзывающей на непотребства докторессе несколько отрицательно и недоверчиво. Вот только с такой, как она… это точно быстро пройдет, ведь как можно злиться и дуть губы на такую красоточку всё же с в целом воспитанными манерами? — Ну прямо-таки ты так уж херово видишь для своего возраста, мой мохнатый жёлтый дружочек-пирожочек… Чёрт, извини, что так прямолинейно. Правда, я иногда даже на работе себя не сдерживаю в правде. Ну что мне с тобой делать… хм-м-м… Просто скажи, что долгое время сидишь за компьютером… и мало ли чем занимаешься. О чём, возможно, приличной даме в своём пышном цветении не стоит знать… ибо любая из манерных и благовоспитанных вовсе не поймёт, да? Она определённо шла дальше и дальше. И вряд ли дальше в лес… скорее, к последствиям за правонарушения этикета. Как, казалось бы, мало кто позволил себе такое право завлекать пациента разговорами, за которыми обязательно следовали бы действия… от самцов и самок, знающих себе цену. — А может и наоборот… проникнусь. То есть, я, как именно такая дама… проникнусь твоим внутренним зверем. Риккшард, конечно, всё мог понять. Даже то, что в своём молодом возрасте и горячем индуистском происхождении, когда ещё не стукнуло тридцать лет, видит хуже с каждым годом. Но вот поведение этой без пяти минут несносной пернатой докторши, у которой не просто так видно декольте с чёрными кружевами, и не просто так размер юбки был наполовину выше колен, совсем стало его смущать и выводить из себя. В особенности от того, что её проницательность определённо выглядит просто безудержной и с отсутствием всяческих тормозов. Вернее, такое слово, как смущение, всё же было неподходящим для описания всего того, что сейчас он испытывал к ранее ему незнакомой взрослой пернатой милашке Клодетте. Всего лишь беспросветная путаница, где была граница между социальным положением доктора с офисником, пусть ей не нужно знать, кем работают пациенты, напрямую, и внутреннее потаённое желание самца иметь красивую самку до потери стыда и окружающего мира у них обоих. Да и какой же всё-таки это бред — жёстко, и между тем плавно трахать хорошенькую работницу при перспективной должности в её же кабинете, если речь о госпитале. Тем более при оживлённой очереди, пусть она даже за дверью. Ведь её запросто откроют в любой момент нетерпеливые коллеги этой дамочки лёгкого поведения! Даже если сейчас она закрыта на ключ, о чём мангуст-индус не догадывался. Ещё и одетой в белоснежном халате, будто бы эта секс-клуша фламинго среднего возраста — самое чистое и невинное существо на Земле, всего лишь захотевшее плодородного веселья. Даже когда виден хороший обзор на края её нежно-розоватых грудей и бесподобно прекрасных стройных ног, что, как самец, он уже давно приметил. Особенно когда одна закинута на другую часто притом, когда счастливая их обладательница отъезжала на стуле от стола будто специально… чтобы он видел эти колени, эти «обутые» в тонкие чулки на лямках ноги… и глотал свои слюни по-чёрному! С другой стороны уж лучше это, чем хлебать крепкий алкоголь будто как воду чаще всего беспричинно. Всё портила лишь благовоспитанность в таких вопросах посреди оправданных и образцовых для полных эгоистов-развратников рамок приличия. Даже несмотря на то, что этот мангуст давно не девственник, и достаточно хорошо понимал, как доставлять самкам не просто удовольствие, а неземное, своими пальцами. Только ровесницы, никаких несовершеннолетних дурочек и пожилых старух, не знающих, чего им хочется в их возрасте. Безусловно, у Риккшарда Кавардди были серьёзные намерения — жена, дети, семья — но… сейчас, в нынешний период жизни он хотел жить лишь для себя, с некоторым отрывом от реальности, по мнению неизменчивого, частенько задолбавшего большинства. И то старался не доходить до блядства и измен, даже если бы это была не его инициатива. В некотором смысле со стороны ему можно завидовать, что у него есть возможность выбирать, которой он с радостью и умело пользуется. Хоть в подобном смысле этот мангуст может чувствовать себя спокойно перед родителями. Вот только будет ли так ощущать себя с пернатой докторшей-окулистом? Ну и пусть всё это остаётся в мыслях, хотя его совсем не смущал другой вид зверей. В конце концов, что мешает спросить телефончик, раз уж последние минуты она стала вести себя вполне вызывающе для этого, пусть у каждого насчёт этого понятия совсем разнятся. Вот фаллосы внутри ящичка под замком — тут уже можно было что-то говорить… красавец мангуст с холодной головой сам не понял, какого хрена подумал об этом. Возможно, ему так только кажется, насчёт зрения… однако оно действительно садилось, и от того не особо стал бы терпеть выходки офтальмологички. Если бы от нескольких часов за приставкой и компьютером за онлайн-видеоиграми, так нет же… в основном из-за грёбаной офисной работы на всю добрую дневную смену! Линзы не слишком прельщали его своей раздражительной влажностью, в то время как в основном вовсе не должны вызывать никакого дискомфорта. Скорее на крайний случай предпочёл бы крэйзи-линзы, где среди них были слабо светящиеся в темноте «кошачьи глаза», чтобы цепануть фигуристую красотулю в клубе, даже если у неё есть парень, который обычно кореш по дружбе. — Сам подумай, тебе ещё жить да жить, о-ох жалко это выглядит… Сколько там тебе по карточке… ты же не будешь против, если я ещё кое-что там посмотрю? Ха-хах… Он уже и не мог понять, что его больше удивляло — она прикалывалась над ним всерьёз, или же по дурости? Но если насчёт второго пришёл к выводу, что и носа своего не покажет по крайней мере в этом кабинете, раз уж прописан в одном муниципальном госпитале, то первое… было немного выше его понимания. Одно неплохо, что в нынешний день мангуст был свободен, и хотел бы всерьёз отдохнуть да расслабиться за аниме жанра махо-сёдзё. Но вот незадача, что он стал участником ломания комедии, с давно не трахавшейся «дамой» в роли организатора. — Знаете что… Доктор, ну это, конечно… а вы вообще в протокол вписываетесь? Как по мне с самого начала, что нет. Если диагноз определить не можете, просто подпишите препараты, на которые придётся копить, и там уже решу насчёт них. Что ему точно было неясно… так это то, что она тратит на него столько своего рабочего времени, за что могла бы получить выговор. Но разве его это должно волновать? Риккшард заверил себя, что однажды на корню избавится от нелогичного чувства, что ему будет стыдно за других. Да и разве был сейчас для этого повод? Однако видя, как Клодетта негромко фыркает и чуть отмахивается, будто бы берёт его на слабо, пока что прогресс по части восприятия стыда за других не особо будет наблюдаться. Его, что ли, должно прямо уж таки волновать, будто она подумает, что он какой-то скучный? Прежде всего на свою гиперактивность не в то русло посмотрела бы, розовая пернатая бабища с открытыми вырезами сверху и снизу! — Больно ты много знаешь о протоколе, пока нет нужды объяснять тебе насчёт него… сам найдёшь. А ладно, у тебя всё равно выбора нет, тем более это такая мелочь — глянуть твою дату рождения по карточке. Пусть и прежде всего я должна тебе выписать хоть что-нибудь, малыш, раз тебе не терпится. «Да твою мать копать-ебать, прости мою душу грешную, Будда… Ты что вообще говоришь такое… ты на работе или где?» Пожалуй, это было для него почти что краем неуважения. Которое всё же отличалось от безобидных врачебных шуток, к примеру, со спиртом вместо морфина… во время приёма, даже если всё ещё не было произнесено чего-то действительно провокационного. Оттого-то мангуст, стоило ему только обдумать свои же последние слова, решил охладить всё то, что у него могло перегреться. Однако думать в таком ключе про член всё же постеснялся. — Я тут выписала тебе Визин, дорогуша моя, это каждому может помочь при должном дозировании. Так что не увлекайся, как, возможно у тебя было, со всеми прочими таблеткам и средствами от насморка. Сейчас допишу рецепт и диагноз, только окно открою… что-то больно жарко сегодня. А мне не то что работать до темноты, так ещё и дальше пуговицы расстёгивать нельзя ввиду рабочей этики перед пациентами, теперь доволен? И вообще, тебе просто нужна оправа от очков для работы за компьютером… сейчас своё зрение ещё не просадишь, раз мои прелести видел. И в случае, если будешь пользоваться такими очками с этого дня… по крайней мере близорукость не заработаешь спустя пять лет. Она на сей раз действительно стала направляться к окну, не протягивая птичьи пальчики с коготками к его мышцам взрослого рослого зверя, чтобы их погладить. Не то чтобы ему это не нравилось… по идее было бы куда более странно получать точные ощущения без противоречий от замужней шикарной, но беспечной пташки. Вот только последнее время шут их знает, этих животных дамочек, которые любят беспринципно подшучивать, стоит им снять обручальное кольцо, чтобы заполучать молоденьких любовников. — Скажете мне, мисс доктор, что значат ваши слова про рабочую этику в вашем понимании? По идее вы обязаны по крайней мере здорово не смущать пациента своим поведением. Вы же, сколько я уже здесь нахожусь, пробуете совратить почти самую малость прямыми действиями. По которым вообще не поймёшь, что вы этого добиваетесь. Может, будем просто работать и жить дальше? Клодетта Бладфаер в своей врачебной форме, пока подходила к окну, чтобы раскрыть жалюзи, слышала все эти слова до конца. На мгновение и правда согласилась, что вела себя с этим порядочным мангустом, как бы он правда ни был истинно верующим в Будду, как влюблённая школьница с бушующими ключом половыми гормонами. Не сказать, что этот… пациент, ведь данное слово она сейчас произнесла бы с ехидным, чисто самочьим мнимо обидчивым шипением… нудил на пустом месте. Во всяком случае убедилась, что он мыслит здраво и правильно, а не как тестостеронный мускулистый самец, у которого жизнь состоит лишь из поиска годных вагин, даже если только ради этого устроился на работу. А значит, вполне мог бы быть осторожен в своих действиях, будь не настолько учтивым и здравомыслящим даже при её открытых грудях и ногах в милых чулках. Потому не было оснований сердиться из-за того, что этот Риккшард чисто логически не собирался вводиться в её игру. Которая, по своей сути, лишь баловство в песочнице, пусть и добивается желаемого самка, коей на первый взгляд просто невозможно отказать. Поразмыслив обо всём об этом, что в целом ничего по плану соблазнения и развлечения на работе не выходит, красоточка фламинго, пробует последний шанс, казалось бы, беспроигрышный — облокотившись о стол с кипой карточек прочих до смерти скучных пациентов на сегодня, приподняться к окну, чтобы его открыть. Отчего при наклоне тела были бы запросто наполовину видны подтянутые ягодички, а также полностью — линия одетых между бёдер чёрных кружевных трусиков. Притом она даже и не могла подумать, что сейчас совершает этот последний рывок для своей цели среди долгой очереди повергающих в уныние и скуку пациентов разного калибра. — Может и будем, господин Кавардди… может и будем, я не спорю. Но разве это не навевает скуку, от которой хочется выть? Ведь тебе, друг мой, нужно совсем немного, чтобы видеть как орёл, и вовсе без очков… Сексапильная мисс Бладфаер в сестринском халате только была готова признать, что одними вырезами не добьёшься цели закадрить неплохого молодого самца. Пусть и даже против его воли, но с надеждой на то, что ему понравится сразу же, стоит только похозяйничать в её влагалище. И её не особо волновала совсем уж простая мысль, что в самом деле обмен телефонами был бы куда более выгоден, после чего раскрепощённости в совокуплении не было бы границ в их мирах среди жилой площади одного из них. Тем более у них обоих будет необходимое время подумать, а не действовать в сексе наобум и от животных гормональных порывов. Вот только для неё секс на работе — своего рода экстрим. И это не тот случай, когда она могла пользоваться, если совсем приспичит адреналина, с целью эротического наслаждения, гардеробом прямо под носом у пожилой слабовидящей гардеробщицы. Или же кладовая уборщика помещений для того же самого. Настолько редко оно случалось в её кабинете, что было в пору хотеть такое ещё и ещё, обязательно шумно, но без особых подозрений. Клодетта в своём розовом оперении иногда могла удивляться сама себе, что её очень удовлетворял и неслабо возбуждал совсем бесстыжий и сладкий фетиш на то, чтобы её громкие возгласы и визги от резких заходов мокрющего от любовных выделений ствола члена слышали все посторонние в очереди и кусали себе локти! Однако отчётливо видное даже такому слепому выросшему котёночку, как он, нижнее бельё действительно сыграло роль или шутку по отношению к ним обоим, кому как больше нравится. Фламинго даже не успела опомниться, как мангуст плавно завёл ладонь за её нижнее бельё, всадил ей в её мокрую птичью вагину сразу два своих толстеньких пальца, пока третьим поочерёдно натирал половые губы при помощи ткани мокрого интимного предмета одежды. И прямо в этот всё же неожиданный для них обоих момент — даже когда она реально хотела его, и он её тоже… вот только справедливо не считал правильное воспитание тем, от чего легко отказываться и также к чему возвращаться — впился в её пропитанную потом шейку как вампир, поочерёдно начиная её целовать и оставлять засосы. — Ну-с-с… мур-р-р, докторесса… моя вкусная, хорошенькая врачиха… хотите, чтобы я вылечился от слепоты? Ч-ч-чтобы я боготворил вас и поклонялся вам за вашу оригинальную идею с наклоном обожаемых мной чёрных стрингов? За такую слишком много чести для вас, но уверен, что в мгновенном извлечении сомневаться не придётся… М-м-ф, какая же вы… а-ах… страстно красивая! — Просто… зат-ткнись, а… молодчик… и двига-а-ай ими! Господи, как хорошо у теб-бя полу-у-ча-а… м-м-мфх! Сейчас розовой пернатой самке с пышными волосами вовсе ничего не оставалось делать, кроме как жарко стонать ему вслед через свой клюв, пока поворачивалась к нему своей малость покрасневшей, но «искрящейся» от сексуальных искр мордашкой. Она не собиралась ничего делать, поскольку была определённо возбуждена двумя действиями учтивого мангуста — и обсасывание каждой ключицы, где между тем он допускал облизывание языком, и плавное раздвигание одежды вокруг левой груди. Пока в это время правой рукой он всё продолжал продвигать пальцы ей в лоно, сильно упираясь о влажные её стенки будто бы в поисках секретной точки G, которая заставила бы её от резкого оргазма и взрыва наслаждения вскрикнуть и кончить. Прекрасная в своём теле и изврате Клодетта определённо любила быть и пассивной, и под защитой, граничащей с заботой о ней, как о любовнице и просто красавой самке. Вот только вместо поисков столь заветного сокровища внутри зрелой молодой «дамы» движения были похожи напрямую на действия члена. Как будто бы он собирается действительно таранить в данном редчайшем случае позволившую взять себя без боя и с желанием таранить её шлюшью крепость. Почему бы и нет? Тем более сама пошлая мисс окулист между чувственными пошлыми вздохами уже начала вовсю помогать Риккшарду с его пальцами и самодовольством уже своими, запросто вводя в себя ещё два своих пальчика, будто бы они — его один такой. Стоило очаровательной докторше в перьях позволить проникать также в себя, с чего решил начать этот нахальный тихий чертёнок, как он почти сразу же переместил свою левую ладонь, вовсю наминавшую её грудь, и следом начал натягивать верхнюю часть колготок вместе с лямками, и тут же резко отпускать. Несколько менее болезненные ощущения, в отличие от шлепков по хитрой самочьей заднице. Вот только об этом умеренно мускулистый и широкоплечий молодой мистер Кавардди почитал, что о таких мелочах будет волноваться в самую последнюю очередь. Раз эта порно-звезда в роли врачихи сама напросилась на секс будто бы из тех горячих острых на контент видео. Неважно в каком количестве — двое, трое или оргия — в целом суть таких роликов меняться не будет с недостаточным запасом фантазии. Но порно разве смотрят за этим? — Пож-жа-а-алуй… мой тиг-г-р, бус-синку потри… Он не стал переспрашивать, а также прикалываться, сделав всё по её секс-поручению. Ведь красивая «женщина» явно была в сладком возбуждении… из которого ни ей, ни ему как невзначай попавшемуся партнёру, не хотелось настойчиво уходить, чтобы от всего происходящего в данный момент «протрезветь» нудным самоанализом. Потому Риккшард лишь увеличил его, стоило ему всё же отвесить шлепок по заду прекрасной в своём чарующем откровенном обольщении Клодетты. Он и не мог ждать другого ответа на это, как она коротко и горячно закричала, стоило ему вместе с ней войти пальцами глубже. Затем после и вовсе побыстрее направила его отвесившую шлепок руку к клитору, чтобы он работал над наслаждением её паха двумя когтистыми и нежными руками. Неожиданный секс становился всё более впечатляющ, раскован и грязен… но до безумия мил. Чего и следовало ожидать, представляя себе дальнейшие этапы, перед которыми они оба точно не собирались останавливаться. И вот сейчас Клодетта дала понять сама себе, что ей не придётся сосать его член, чтобы он затвердел — большой стручок и так уже готовый вовсю елозил по внутренней стороне правого бедра, что просто не могло её не восхищать и томно постанывать. С одной стороны повод для гордости достаточно сомнительный, но ведь почему бы и нет, если знаешь, что ранее незнакомая и вместе с этим очень привлекательная «дама» хочет тебя сегодня всерьёз и надолго. И что же… оставить её с разбитыми надеждами грамотно совокупиться среди рабочей недели? Оставить с носом и высунутым языком, чтобы она поняла, насколько шлюха? Риккшард больше не мог выносить мыслей обо всём об этом, тут же направляя член к качественно разработанному влажному входу. Да так, чтобы мисс Бладфаер опомниться не успела, что хотела бы сейчас кончить, вот только он, как без пяти минут любовник, ей только поможет в этом своим членом. Для него определённо стало самым желанным и самым животным ощущение полного блаженства по дороге к матке, а особенно невыносимым и несдерживающим фактором стало трение яиц при ускоренном сексе об её спущенные ещё ниже кружевные мокрые трусики. Сложно себе представить более яркое и порождающее самые смелые желания представление двух разнополых половых партнёров, чем-то, что вседозволенная фламинго и вежливый мангуст, как художественная личность, только лишь начинали вытворять и выстраивать своё путешествие через супружеские познания. Которые в свободной и независимой от правил и запретов Европе можно распробовать в дееспособном возрасте. А так ли это правильно — практически каждый свободный гражданин думает об этом в последнюю очередь, раз уж любит, чтобы за него никто не решал. — Ну что же вы скажете мне сейчас, моя голубка… а? М-м-мфх, Клодетта Бладфаер — не слишком ли длинное и громоздкое имечко для шикарной порно-звезды в реальных условиях жизни? — Шёл бы ты с такими заявлениями… глубже, Ри-и-и-к, да-а… Шёл бы ты прямиком мне в матку, а не куда-то в сторону! Просто тарань меня глубже, как будто прорываешь оборону… вспоминай своих предков во время войн, пока они наступали вперёд с напором. Какой всё же неудачный пример, чёрт подери… а-а-ах да-а, ты не злишься на меня! — Ну уж нет, про потомков ты меня не задела, так что заткнись и кричи мне вслед… неверная женщина…