Спи, Стиви

В комнате душно. Что-то темное лезет из угла, карабкается на кровать, укладывается Стиву на грудь и душит. Он пытается скинуть это нечто, царапает шею и лицо, но его пальцы проходят сквозь тело твари как сквозь туман. Стиву плохо, жарко и муторно. Он пытается позвать кого-нибудь на помощь, но горло не пропускает ни единого звука. Стиву страшно. Он с усилием садится, маша руками, хрипя и давясь, и... просыпается. Стив лежит в кровати. В комнате полумрак, только над столом горит керосиновая лампа с прикрученным фитилем. Под лампой сидит Баки, что-то ковыряет в неярком свете — то ли носок штопает, то ли ремонтирует что-то. На таком расстоянии Стиву не видно. И сам Баки больше похож на неясный силуэт, окруженный сиянием, как святой на стертой церковной фреске. Баки то ли что-то слышит, то ли просто чувствует, потому что он поднимает голову, внимательно смотрит в сторону кровати — Стив видит бледный овал на месте его лица — а потом встает. Он подходит к ведру, где они держат воду из колонки, набирает кружку и идет к кровати. Присаживается на край. — Все хорошо? — спрашивает он у Стива. Стив кивает и присаживается. Смысла притворяться нет. Он пьет жадно, проливая капли на грудь. Нижняя рубаха и так мокрая от пота. Стив болеет уже вторую неделю, и в этот раз бронхит какой-то уж очень упрямый. Баки забирает пустую кружку, приносит другую рубаху, несвежую, но сухую, и помогает сменить ее. Потом переворачивает подушку, чтобы Стив лег на сухую сторону. Закутывает одеялом и поглаживает по спине. — Спи, Стиви, — говорит он. И Стив засыпает. На этот раз темная тварь больше не лезет к нему.

***

В палатке пусто. Стив чувствует это сразу, как только открывает глаза. Баки нет. Баки ушел. Стив знал, что так будет. Каждый день после комбината как украденный. И все равно он не может смириться. Он выбирается из палатки в ледяной лес, замерший в ночном настороженном безмолвии. Даже ветки не колышутся, ветра нет совсем. Кажется, будто весь лес переместился в стеклянный шар, в котором снег идет вверх. В середине лагеря еще мигает огонек костра, и Стив идет туда. Огонь манит его, рыжий и теплый. Только потом Стив замечает, что на брошенном у костра бревне сидит, скорчившись, Баки. Засунул руки в подмышки и глядит туда, где догорают, опадая искрами, угольки. Стив не садится рядом. Он встает на границе света и тьмы и смотрит в обтянутую армейской курткой спину. Баки чувствует. Он всегда чувствует Стива каким-то шестым запредельным чувством. — Иди обратно в палатку, — говорит Баки, не оборачиваясь. Стив стоит. Баки вздыхает. Подбрасывает в костер пару заготовленных вечером поленьев и встает. Молча проходит мимо, идет к палатке. Стив шагает следом. На покрытой тонким слоем снега земле остаются следы его ступней. Он забирается за Баки в брезентовый сумрак, завязывает шнурки на входе, потом ложится на свое место. Баки уже укрылся с головой, только хохолок волос торчит над краем одеяла. — Спи, Стиви, — глухо доносится из плотного кокона. Стив прижимается спиной к спине Баки и засыпает.

***

Баки вернулся. Эта простая мысль порой переполняет Стива до такой степени, что он готов взлететь, как наполненный гелием воздушный шарик. Баки снова рядом. Пусть это не тот Баки, который был в Бруклине, и даже не тот, с которым Стив делил палатку на войне. Пусть у него длинные волосы, металлическая рука и взгляд затравленного животного. Но он вернулся. Стив просыпается в мягкой кровати своей одинокой спальни. Словно что-то толкнуло его изнутри. Он должен встать. Должен найти Баки и убедиться, что с тем все в порядке. Баки стоит у окна, смотрит в расцвеченную огнями уличных фонарей и неоновыми вывесками темноту. Его силуэт окутан световой дымкой, угольно-черный даже на фоне темного стекла. Стив ждет. Он знает, Баки услышал его задолго до того, как Стив подошел к двери. Постояв еще пару минут, Баки оборачивается и идет к нему. Походка у него усталая, плечи обвисли, но это впечатление обманчиво. Он как сжатая до предела пружина. Стив оборачивается и идет обратно в спальню. Баки идет следом. Им не нужен свет, они и так все видят. Стив ложится, оставив достаточно места на краю кровати и откинув уголок одеяла. Это приглашение. Баки его принимает. Они прижимаются друг к другу спинами, как раньше, но Стиву мало этого ощущения теплой спины. Он оборачивается. Похоже, Баки подумал о том же, потому что он переворачивается на другой бок. Теперь они лежат лицом друг к другу. Так правильно. — Спи, Стиви, — говорит Баки. И нащупывает под одеялом его пальцы. Стив засыпает, уверенный, что новый день обязательно наступит.