***
— Правда или действие? — ехидно спрашивает Анджелина. Кэти уже выпила несколько бокалов виски: в ней плещется жажда приключений, а в каждом слове чудится подвох. Они сидят на полу, Оливер приобнимает ее за талию, Забини нагло ухмыляется напротив, Анджелина стреляет глазами из-под длинной челки. Кэти уверена, что легко она не отделается. — Действие. Она все же надеется обойтись меньшим из зол. Сбегать за алкоголем, прокричать с балкона признание в любви или, на худой конец, спеть серенаду. И абсолютно не готова к незамысловатому, казалось бы, желанию, что срывается с губ Анджелины так легко, словно только этого она и ждала: — Поцелуй Блейза. — Что? — переспрашивает Кэти и ошарашенно переводит взгляд с подруги на Забини. — Ты слышала, — ухмыляется Анджелина. — Уверена, Оливер будет не против. Блейз же его друг. — А я — его девушка, — удивленно выдыхает Кэти. — Это как-то странно, тебе не кажется? — Ты могла выбрать правду, — не терпящим возражения тоном парирует Анджелина. — Может, хоть так зароете топор войны. — Нестандартный метод, не находишь? И весьма провокационный. Но Анджелина остается глуха к доводам здравого смысла. — Малыш, мы же играем, — откликается Оливер. — А уж если вы перестанете кусаться по поводу и без, буду даже рад. Мерлинова борода, что ж ты творишь! Кэти не уверена, что сможет себя контролировать, наверняка не сможет. Она ловит томный взгляд Забини и хочет на стену лезть. Почему это происходит именно с ней? — Если Белл отказывается от вызова... — начинает Забини, и она тут же его перебивает. — Гриффиндорцы никогда не пасуют перед трудностями, — выпаливает Кэти и едва не откусывает себе язык, когда видит ликование в его взгляде. Надо же так глупо попасться! Забини явно на это и рассчитывал. А куда вообще смотрит Оливер? Настолько доверяет другу? Кэти и себе-то не доверяет. — Тогда чего медлишь? Кэти с вызовом вздергивает подбородок, перекидывает волосы через правое плечо, отстраняется от Оливера и ползет к Забини. Именно в такой последовательности. Так, чтобы растянуть удовольствие. Если играть, то по-крупному. Она не отрывает взгляд от Забини, смакует его удивление и неверие. Видит, как расширяются зрачки и сбивается дыхание. Он все же не верил, что она решится. Кэти не пугают трудности, а Блейз Забини... Еще и Оливер одобряет это чертово желание. Ладно, ему же хуже. Кажется, виски доходит не только до желудка, но и бьет по мозгам. — Жду, пока ты испугаешься и убежишь, — хрипло выдыхает ему почти в самые губы. — Разве ты позволишь? — Забини приподнимает брови. — Разве я тебя держу? — усмехается она краем рта. — Твой взгляд не отпускает, — шепчет он. — Хватит уже болтать, — шипит Кэти и впивается в его губы. Шло оно все к Мерлиновой бабушке и ее панталонам. Забини целуется даже лучше, чем она представляла. Напористо, горячо, почти отчаянно, словно... Связные мысли исчезают, все силы уходят на то, чтобы хоть как-то сдерживаться и не стонать. Кэти чувствует, что дрожит, и запускает пальцы в его волосы. Лучше так, чем свалиться прямо к нему под ноги. Забини приглушенно стонет, и у нее напрочь срывает тормоза. Она даже едва помнит, что они, в общем-то, не одни в комнате глуха к доводам здравого смысла — есть еще Анджелина и Оливер. Оливер! Кэти ощутимо кусает Забини и отстраняется, пытаясь восстановить дыхание. Нужно же еще как-то объяснить... Она заглядывает в глаза Забини и теряется окончательно. В них такой неприкрытый голод и желание обладать, что она едва не захлебывается. Это была чертовски плохая идея. Лучше бы она выбрала правду, Мерлин ее дери. И до сих пор не знала бы, как целуется Забини. «Белл, возьми себя в руки», — приказывает она себе. — Это было горячо, — первой подает голос Анджелина. — Я впечатлен, — глухо откликается Оливер. — Не ожидал такого... — Гнев — сильная эмоция, мало чем отличается от страсти, — улыбается Кэти и оборачивается к Оливеру. — Сублимация. — Иногда меня пугает твоя способность отдаваться игре полностью, — удивленно тянет он. — За это меня и любишь, — она садится рядом и коротко целует его. Забини пожирает ее глазами, а Кэти делает вид, что ничего не случилось. Как же! Она хочет его так, что зубы сводит. Дьявол! Кэти прекрасно знает, что теперь у нее только один выход — и он ей категорически не нравится. Вот только иначе ее не отпустит. Забини, судя по всему, того же мнения. Не зря ей не нравилась затея играть в правду или действие, не зря чудился подвох в словах Анджелины. Катастрофа. Кэти влипла по самые уши, и теперь ей придется расхлебывать этот бардак. Что ж, пожалуй, рано или поздно, это должно было случиться.***
— Оливер, ты хочешь тройничок? — напрямую спрашивает Кэти, когда они приходят домой. — Я бы вряд ли смог тобой делиться, — чуть улыбается он и целует в плечо. — Разве? — Кэти выгибает бровь. — С Забини весьма непринужденно получилось. — Он же почти член семьи... — С членом между ног, — фыркает она. Иногда Оливер настолько наивный, что ей хочется закричать или ударить его. Нельзя же так слепо доверять людям. Ничем хорошим это не заканчивается. Только разочарованием, обидой или злостью. А может, с ней что-то не так? На секунду Кэти всерьез задумывается над этим, пока перед глазами не появляется лицо Забини. — Тебе понравилось с ним? — в голосе Оливера нет и намека на ревность, только любопытство. Кэти сжимает и разжимает кулаки, глубоко вздыхает. — А если да, то что? Оливер подходит к ней, усмехается и разглаживает кончиком пальца морщинку на переносице. — Блейз хорошо целуется. Оливер такой Оливер. Она не может на него злиться. С ним хорошо просто быть. Он как плюшевая игрушка, с которой комфортно. А вот Забини не вписывается в эту устраивающую ее, удобную картину мира. Заставляет слишком ярко и остро чувствовать, анализировать, и Кэти это не нравится. — Может, теперь вы подружитесь. Кэти разве что рот от удивления не открывает. — Твоя логика меня пугает. Ты мне еще скажи, что обмен слюной сближает. — Если верить некоторым источникам... — начинает Оливер, и Кэти бьет его в бок. Тот изображает гримасу боли и смеется. — Сегодня ты остался без сладкого, — елейно тянет она. — Считай, что весь десерт достался Забини. — Как вероломно, — ухмыляется Оливер. — Но я ведь могу попытаться тебя переубедить. — Нет, — отрезает она и для полноты эффекта отворачивается, демонстративно встряхивая волосами. — Скажи спасибо, что спишь не на диване. — Шантажистка. — Нет, — Кэти передергивает плечами. — Я не ставлю условий, а констатирую факт. — Тогда прелестная шантажистка, — он притягивает ее к себе и утыкается в шею. Кэти фыркает. Вот как злиться на этого идиота? Он ведь правда не понимает, чем чреваты его близорукость или наивность — неважно, как именно назвать его желание видеть в людях лучшее. Даже в Забини. Даже в ней. А вот Кэти понятия не имеет, чем обернется этот сраный поцелуй, который абсолютно не входил в ее планы. Она и раньше не знала, как реагировать на Забини, а уж теперь и подавно. Кэти целует Оливера в макушку и решает, что подумает об этом позже. Желательно никогда, правда, вряд ли Забини позволит ей такую роскошь.***
— Оливера нет, — без предисловий говорит она, когда открывает дверь, за которой, разумеется, стоит Забини. Нагло ухмыляющийся Забини. — Во Франции делится опытом, знаю, — тот пожимает плечами, и Кэти хочет его задушить. Все слишком похоже на тщательно спланированную провокацию. Вот только зачем? Чтобы трахнуть ее? Допустим. А дальше что? Она не собирается уходить от Оливера, даже если Забини способен довести ее до оргазма одними только пальцами. Кэти бросает в жар. Она серьезно только что об этом подумала? Мерлин ее раздери! — Тогда зачем пришел? — она заталкивает подальше свои нелепые не то рассуждения, не то фантазии. — Что-то не припомню, чтобы мы с тобой были хотя бы приятелями. — А я и не хочу, чтобы мы дружили, — пожимает он плечами. И ведь как изящно это делает, скотина! Даже руки из карманов не достал. Этот мужчина слишком идеален для ее обычной жизни. Кэти вполне устраивает ее рутина. Никто не имеет права врываться и рушить все в одночасье. Никто. А вот Забини плевать на ее мнение. Потрясающе. — Что тебе нужно? — устало откликается она и прислоняется к дверному косяку. Кэти не хочет играть в кошки-мышки. Все, о чем она сейчас мечтает, — плед и какао. Забини вполне может разобраться со своим либидо без ее помощи. — Ты, — звучит настолько же просто и обыденно, насколько и абсурдно. — А Оливер? — ничего умнее в голову не приходит, да это и единственный действительно важный сдерживающий фактор. — Он твой друг, если ты забыл. Забини прищуривается и окидывает ее оценивающим взглядом с ног до головы. Кэти с трудом сдерживает желание поежиться. Она чувствует себя кроликом перед удавом, и ей абсолютно точно не нравится это ощущение. — Но ты ведь тоже чувствуешь притяжение, — Забини, похоже, не разменивается по мелочам — сразу в лоб и по существу, отметает все второстепенное. То, что может помешать. Того, кто может помешать. И Кэти почти восхищена. Почти. — Оливер наивно полагает, что мы сможем подружиться, — хмыкает она, — а вот мне хочется раскрошить тебе череп. Как такая откровенность? — Если перед этим мы наконец трахнемся, то я не против. Кэти ойкает от неожиданности. До чего же... самоуверен! Хотя стоит признать, что оснований у него предостаточно. — Без обязательств, взаимных претензий и ожиданий? — она прощупывает грани дозволенного, хоть и не собирается сдаваться. Или себе еще пока не признается. — Без истерик, обещаний и навязанных условностей? — На его лице ни один мускул не дергается. — Просто переступишь через дружбу с ним? — Если хочешь девушку друга, он уже не друг, — холодно роняет Забини, и она вздрагивает. Звучит горько и цинично, но правдиво. Словно он долго об этом думал, взвешивал и анализировал. Словно это осознанный выбор, и он намерен довести начатое до конца. — А Оливеру ты сказал? — Кэти пускает в ход последний аргумент, хоть и понимает, что уступает. Самой себе, в первую очередь. — Мы всегда можем сделать вид, что ничего не было, — Забини шагает к ней навстречу. — Все зависит только от тебя, — прикрывает глаза и выдыхает чуть слышно: — Кэти. Она зажмуривается и сжимает кулаки. Это слишком... интимно. Оливер никогда не произносил ее имя с таким желанием. Так, будто он в секунде от того, чтобы начать срывать с нее одежду. А они так давно вместе... — Кэти, — повторяет Забини, и она тает. Она слишком ярко помнит его губы и его прикосновения, слишком хочет почувствовать их снова, слишком слаба, чтобы сопротивляться. — Мы будем гореть в аду, — еле слышно шепчет она, распахивает глаза и подается к нему. — Согласен, если в одном котле, — ухмыляется он и впивается в ее губы. Кэти не тешит себя иллюзиями, мол, это ничего не значит. На кону очень многое. Но она готова пойти на компромисс с совестью. Здесь и сейчас. С ним. Напряжение между ними так долго висело в воздухе, что это был лишь вопрос времени. Момент, судя по всему, настал. Так быстро ее, пожалуй, никто не раздевал. Одежда летит в разные стороны, а Кэти интересует только, как бы поскорее добраться до его обнаженного тела. От первого касания оба выдыхают. Они берут слишком резвый старт, но остановиться и в голову не приходит. Только брать, только трогать, только обладать и отдаваться. Кэти запрокидывает голову и протяжно стонет, когда губы Забини опускаются на шею, а руки сжимают грудь. Он жадно покрывает ее поцелуями, а она подставляется. Она не думает о том, что было до и что будет после. Кэти жаждет всего и сразу, тогда жалеть уже будет не о чем. Лучше так, чем мучиться недосказанностью и бесполезными размышлениями «если бы да кабы». Он толкает ее на кровать. Когда они умудряются оказаться в спальне? — Еще не передумала? — заглядывает в глаза и ищет крупицы сомнения. Кэти закатывает глаза, протягивает руку и сжимает его член. — Еще есть вопросы? — нахально подмигивает, садится на постели и заглатывает член до середины. Блейз ругается сквозь зубы, вцепляется в ее волосы и тянет. Кэти жмурится от боли — едва ощутимой, но приятной. Оливер бы никогда себе этого не позволил, а Кэти хотела, но даже не намекала, потому что вышло бы натужно и в итоге ей никакого удовлетворения не принесло, а он бы надумал черт знает чего. Кэти пробует Забини на вкус и остается весьма довольна. Он реагирует страстно, неистово — именно так, как ей и хочется. Не сдерживает себя. Толкается глубже в рот, притягивает ближе, кажется, даже вырывает волосы. Он не относится к ней как к фарфоровой кукле, и это подкупает. Кэти делает минет с упоением, причмокивает и совсем не стыдится того, как пошло сейчас выглядит, а Забини ведь наверняка смотрит. Она сжимает его яйца, проходится языком по члену и скорее чувствует, чем слышит стон и следующие за ним ругательства. — Ты же не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот? Он опрокидывает ее на спину и резко входит. Кэти захлебывается воздухом и подстраивается под его толчки. Обнимает за плечи и тянет на себя. Она чувствует каждое движение всем телом и упивается тем, насколько сильно Забини ее хочет. Мелькает мысль, что он желает ее намного дольше, чем ей казалось. Намного... Он останавливается на секунду, она делает неуловимое движение и теперь она оказывается на нем. . — Даже так? — Забини выгибает бровь. — Отстань, — шипит она и насаживается на его член. Да, именно так, как надо. Кэти не хочет торопиться, но Забини явно другого мнения. Он крепко сжимает ее бедра и ускоряется. — Сейчас я сверху, — усмехается она и хлопает его по рукам. Кэти размеренно двигается на нем, наклоняется, чтобы прикусить кожу на шее. Обводит пальцами бока, останавливается на сосках, поднимается к губам, чтобы пощекотать еще и волосами. Забини практически рычит. Ее волосы забиваются в его нос и рот, но он их лишь оттягивает, и они целуются так, что губы уже саднит. Плевать. Сейчас Кэти плевать на все, пожалуй, кроме мужчины между ее ног. — Издеваешься? — усмехается он, когда она выпрямляется и неспешно двигается на нем. — Смакую, — ухмыляется Кэти, кладет руки на его грудь и чуть сжимает. — Мне нравится. — Не зря столько времени ее качал. — Не зря, — эхом откликается Кэти. Она закрывает глаза и просто наслаждается, видимо, поэтому пропускает момент, когда Забини подхватывает ее и снова переворачивает, оказываясь сверху. — Терпение не моя добродетель, — хмыкает он. Опускает ее на кровать, разворачивает и входит сзади. Не спрашивает разрешения, просто ставит перед фактом, и Кэти это дико нравится. Она получает извращенное удовольствие от того, что не она ставит условия, а ею вертят как куклой. Она отдается на волю мужчине и готова исполнить любой его каприз. Любой? Серьезно? Кэти выгибается, чувствует, как он входит глубже и резче. Забини сжимает ладонь на ее шее, и у нее темнеет перед глазами. Она не кончает, нет, но понимает, насколько же ей хотелось этого раньше, хотя она и не догадывалась. Кэти загнанно дышит и толкается ему навстречу. Не кричит и не стонет, но Забини это и не нужно, судя по всему. Он входит пальцами в ее рот, и она с готовностью облизывает их, слегка прикусывая. — Обязательно кусать? — шепчет он. — Так интереснее, — усмехается она. Забини шлепает ее по заднице, и Кэти закусывает губу. Кто бы мог подумать, что это может настолько подстегивать? Он крепко сжимает ее бедра, резко наклоняется, кусает за шею, и она окончательно теряет связь между реальностью и иллюзией. Падает в бездну, падает и падает, чувствует, как он продолжает двигаться. С Оливером Кэти и мечтать о таком не могла, а с Забини... отдает горькой ноткой порока и терпкой вседозволенностью. Ей слишком хорошо, чтобы жалеть. — И что мы теперь будем с этим делать? — спокойно спрашивает Кэти и затягивается сигаретой. — Ты изменила Оливеру, — отстраненно замечает Забини, и она хмыкает. — Не в первый раз. Он забирает из ее рук сигарету и тушит в пепельнице рядом с кроватью. — Я могу приехать завтра во время перерыва, — он опирается на локоть и заглядывает ей в глаза. — Оливер будет тренировать второй состав. Кэти обводит его губы пальцем и улыбается. — Не приедешь, и мы оба это знаем. Он по-прежнему твой друг, а секс ничего не меняет. Забини ловит зубами ее палец и чуть прикусывает. — Но я по-прежнему хочу тебя, — спорит он. — Все еще? — Кэти выгибает бровь и сжимает его член. — Я впечатлена. — Слишком долго мариновала, — усмехается он. — Или я чересчур долго решался. — Вероятно, истина где-то посередине, вот только почему мне кажется, что действие все-таки было подстроено? — она трется об него всем телом, и Забини выдыхает сквозь зубы, приподнимается и слегка прихватывает кожу на ее шее. — Потому что Анджелина в тот вечер выдала что-то вроде: «Мне надоело смотреть, как вы ходите кругами, беру все в свои руки». Она усмехается и снова оказывается сверху. — Так и знала, что она что-то задумала, — хмыкает Кэти, полностью ложится на Забини и двигает бедрами. — Но называть тебя по имени я отказываюсь. — Ничего, — усмехается он и сжимает руками ее ягодицы, увеличивая темп. — Ты на удивление сексуально произносишь фамилию. Кэти смеется, но звук застревает во рту, когда он подхватывает ее, встает и прижимает к стене. Крепко сжимает волосы и двигается быстро, почти грубо, не дает возможности лишний раз сделать вдох. Кэти только крепче хватается за его плечи и оставляет на нем свои отметины. Она уверена, что завтра ее встретит россыпью синяков, как минимум, на груди и бедрах, но сейчас ее это мало волнует. За такой секс она готова душу дьяволу продать, а что будет дальше... будет дальше. В конце концов, они с Оливером так долго вместе, что она уже и не помнит, что же их объединяет, кроме общей работы и квартиры. Да и объединяет ли на самом деле? — Правда или действие? — вдруг останавливается он и смотрит прямо в душу. — Правда, — выдыхает Кэти севшим голосом, хотя уже знает, что пожалеет. — Почему ты с первого дня всячески показывала, как я тебе неприятен? — Потому что хотела, чтобы ты разложил меня на ближайшем столе, — она выгибает брови и фыркает. — И ты прекрасно это знал, даже не отпирайся. — Само собой. Хотел, чтобы ты призналась в этом вслух. — А кончить ты бы не хотел? — прищуривается Кэти и впивается ногтями в плечо — больно, до крови. Забини чуть морщится, но не сопротивляется. — И все равно оно того стоило. Кэти закатывает глаза и покрепче скрещивает ноги за его спиной. Если он будет трахать ее настолько хорошо, Кэти со многим готова смириться, а о муках совести она подумает позже. После второго оргазма, возможно, или третьего. Она так долго цепляется за привычное, что совсем забывает, каково это — поддаваться сиюминутному. Забини совсем необязательно тот, кто нужен, но он вытаскивает ее из трясины обыденности, которую она так долго игнорирует. Оливеру, конечно, придется рассказать, но ведь пока и говорить не о чем. Всего лишь еще один ничего не значащий перепих. С его другом. Но так тоже бывает. Не она первая — вряд ли она последняя. А что, если свести Оливера с Анджелиной? В школе та на него заглядывалась. Коварный план созревает в голове прежде, чем Кэти успевает опомниться. — Правда или действие? — Кэти чувствует, что оргазм уже совсем близко. — Действие, — стонет в шею Забини. — Помоги свести Оливера с Анджелиной, и я тебе так отсосу, что имя свое забудешь. — Разве могу отказать даме в такой пикантной просьбе, — Забини прикусывает мочку ее уха и сжимает до боли грудь. — Сначала кончи для меня, а там подумаем. Кажется, он говорит что-то еще, но Кэти уже не слышит. Она не ожидала от самой себя, что сможет переступить эту запретную грань, и уж тем более не ожидала, что сподвигнет ее на это старая детская игра. Но суть ведь проста: говори, что думаешь, и делай, что хочешь. А иначе ради чего жить?