Снова не поздно

Земля была жесткая, грубая, пропитавшаяся кровью. Вся словно состоящая из острых углов, невозможно было лечь так, чтобы в спину не впился камень. Пыль и кровь липли к волосам, одежде, коже. О, да, душ был бы очень кстати. Небо тоже представляло не особо занимательное зрелище. Скучное, унылое, серо-коричневое. Тоскливое. Все в этом мире было скучным и тоскливым. Кроме Верджила, конечно. Данте лежал на спине и смотрел в небо. Не потому что его как-то особенно занимало это занятие, просто он устал. И ему было скучно. Оказывается, драка с Верджилом тоже может надоесть. Если длится не первый раунд. Как он не замечал этого раньше? Они и до этого дрались столько раз, что можно было понять, что даже азарт, злость и больной восторг от вызова, скорости и боли таких сражений рано или поздно утомит. Надоест. Потеряет смысл. Может быть, не навсегда. Скорее всего, не особенно надолго. Просто раньше он не думал, что такое может случиться в принципе. Они так густо полили эту землю кровью, что было странно, как сюда еще не сбежалась половина демонов ада. На запах крови Спарды. Или никто не хотел вмешиваться? Данте закрыл глаза. – Я завидую Неро. Многозначительное хмыканье справа. Недалеко – руку протяни. Считай, совсем рядом. Данте не стал шевелиться, но думал о том, что Вердж, в общем-то, совсем рядом, и особых усилий, чтобы его коснуться не нужно. Протяни руку, только и всего. Верджил вздохнул. – У него есть потенциал. Опыта не хватает. Данте было лень шевелиться, а не то он точно бы пожал плечами. А они какими были в молодости? Опытными, что ли? Смешно. Но смеяться тоже было лень. – Наберется. Снова молчание. Данте понял, что скучает, уже скучает по музыке. И по дивану, с потрескавшейся местами кожей, но уютному и удобному. Не то, что камни. Ад – полный отстой. Неужели Вердж хотел править таким отстоем, когда в мире есть музыка, пицца, виски и секс? Тоскливо. – Я завидую Неро, потому что он говорил с тобой. – А сейчас ты со мной говоришь. Данте цокнул языком. – Он говорил с Ви. Сандалики отстой, кстати. Он был готов, в общем-то, к чему угодно – Ямато в груди, высокомерному молчанию, звуку удаляющихся шагов. Верджил и правда помолчал минуту. – Ви – не я. Данте хмыкнул. – Да, конечно. Не Вердж. Конечно нет. Но часть его. А Данте не узнал его. Снова. Как тогда. Он не узнавал Верджила, если тот не хотел, чтобы его узнали. А должен был узнать. Догадаться. Очевидно же было. Только Данте был уверен, что почувствует брата. К появлению Ви он был не готов. Тот не выглядел, как Вердж, не обладал его аурой. Но все равно, он должен был узнать. Должен был остановиться и послушать, что тот пытался ему сказать. Но там на троне было что-то, что ощущалось Верджилом. И Данте решил, что остальное… Не важно. Подождет. Есть более срочные дела. А стоило выслушать. Потому что Ви мог сказать то, что никогда не сказал бы Верджил. Данте думал, что завидует Неро, потому что он мог говорить с Ви. Что Ви сказал ему? Что он мог сказать бы Данте? О, как много Данте хотел бы сказать Верджилу… О том, какой же он идиот, о том, что Данте нравится с ним драться, но он никогда не хотел с ним воевать. О том, что Данте хотел бы ненавидеть его, но не может. О том, что Данте хотел бы забыть, но эта попытка провалилась еще много лет назад. О старой перчатке с разрезом в ящике стола. Все еще лежит там. Данте промолчал. Это не имело смысла. А о некоторых вещах он бы никогда не рассказал. О дурных снах, после которых спать уже не хочется, а хочется, чтобы напали демоны, и можно было бы забыться в драке. Об идиотской надежде, промелькнувшей, когда он впервые почувствовал Неро, и сразу понял, что ошибся. О зеркале в ванной, которое разбивалось девять раз. В седьмой осколки были перемазаны не только кровью, но и спермой. Невезучее зеркало. Данте каждый раз вздыхал и заказывал новое. Больше зеркал в его берлоге не было. Данте молчал и чувствовал дикую зависть к Неро. Он тоже хотел бы поговорить с Ви. Он хотел бы послушать, что скажет Ви. Жаль, что время упущено. Данте открыл глаза и покосился на брата. Верджил сидел, привалившись спиной к какому-то камню, прислонив Ямато к плечу и подтянув к себе одну ногу. Все-таки, когда у твоего близнеца твое лицо это как-то… привычней. Это правильно. Данте подумал, что в его жизни было много раз «поздно». «Поздно» было в детстве, когда мама спрятала его и кинулась в огонь, зовя по имени старшего сына, а он очнулся ничего не помня об этом, не помня даже о том, что у него был брат. «Поздно», когда Верджил полоснул его по ладони, и Данте никак не мог осознать, что да, действительно поздно, не успел поймать, задержать, удержать от падения в пропасть. «Поздно» – это когда остров Маллет остался за спиной. Вот тогда, думал Данте, было действительно поздно. Стоило попытаться что-то изменить, ведь драка с Верджилом, в конце концов, надоедает. Утомляет. Становится скучной. Скучно выяснять, кто сильнее, когда силы равны. Данте встал и оттряхнул плащ, а Верджил приподнял голову. – Еще раунд? Данте покачал головой и подал ему руку, чтобы помочь подняться. – Пожалуй, нет, мне надоело. И тут тоскливо. И я проголодался, ты разве нет? Думаю, пришло время поискать выход. – Выхода может не быть. Данте подумал, что рановато хлопать Верджила по плечу, даже если очень хочется. – Сказал тот, кто выбирался отсюда не раз. Ну что, есть идеи? Верджил очень медленно кивнул. – Пара. Но на это потребуется время. Время звучит не так плохо, не правда ли? Это означает, что оно вообще есть. А когда есть время, значит еще не поздно. Надежда – это что-то новое в их отношениях. Данте понравилось это чувство. На данный момент – даже больше, чем драки. – Ну, проведи мне экскурсию! Верджил отвернулся, и Данте осталось гадать, почудилась ли ему улыбка.