***
Пятьдесят восемь минут спустя Макс осторожно постучала в дверь Виктории. Дверь открылась, открывая ухмыляющуюся Тейлор Кристенсен. — Ты рано, Макс, — сказала она, поднимая бровь, — Не могла дождаться? Прежде чем Макс успела ответить, она повернулась и вымолвила: — Веселись, Ви. Не делай ничего, чего бы я не сделала! — Подмигнув шатенке, она добавила, — Я буду рядом, если вам что-нибудь понадобится». Макс отошла в сторону, пропуская девушку, и впервые, в этой реальности, вошла в комнату №221. «Чистота идеальная», — сразу заметила она, внезапно осознав, сколько хлама валялась у нее на полу. Хорошо, что она решила сделать это в комнате Виктории. Просмотр комнаты прекратился, когда она увидела Викторию, обрамленную солнечным светом, сияющим через окно у стола. — Вау! — прошептала она, не зная, что говорит вслух. Виктория выглядела сияющей. Она переоделась, надела свою бордовую блузку с золотым воротником, с перламутровыми пуговицами. Все это сочеталось с темно-серой мини-юбкой. Макс не сомневалась, что жемчужины настоящие и, вероятно, стоят больше, чем весь гардероб Колфилд. Ее светлые волосы были идеально уложены, обрамляя ее аристократический с легким вечерним макияжем. Шатенка еще раз напомнила себе, кто должен был кого соблазнять. Пока не решаясь говорить, она шагнула вперед, вытащила блокнот и положила пенал на край дивана. — Итак, Максин, — промурлыкала Виктория, придвигаясь поближе, чуть поведя бедрами, — где ты хочешь меня? «Ч… что?! — Макс сглотнула, — Соберись, Макс!» — Давай начнем рисовать тебя на диване. Виктория проскользнула мимо Макса, шагнув на несколько дюймов ближе, чем это было необходимо. Максимально сблизившись, она прошептала: — Звучит прекрасно. «Вот так ты и зачаровываешь! — поняла девушка, пытаясь взять себя в руки. Заодно и ситуацию тоже». — Хм, да, просто присядь, и придумаем с чего именно нам начать. Это был план — использовать оправдание «позиционирования модели», чтобы как можно чаще вступать в физический контакт с натурщицей. Основываясь на том, как Виктория была взволнована при простом взгляде на ее обнаженную кожу, Макс подумала, что от одного-двух прикосновений она потеряет сознание. Она не рассчитывала на то, что, в отличие от душевой — касание работало в обе стороны. Виктория сидела классически скрестив лодыжки и сложив руки на коленях. Королева знала, что ее икры были красивы и она старалась их выгодно преподнести и подчеркнуть. — Так достаточно хорошо? — спросила она кокетливо. Потрясенная шатенка ответила не сразу. «Кто ж знал, что лодыжки могут быть НАСТОЛЬКО сексуальными?!» «Бесполезная лесбиянка!!! Ну сколько раз повторять: это ТЫ ее соблазняешь, а не она!» — из последних сил Колфилд сопротивлялась чарам этой демоницы. — Не совсем… — наконец, ответила девушка, немного сбившимся голосом. Она положила блокнот и подошла к дивану. — Могу ли я..? — спросила она, протягивая руку к колену Виктории. — Попробуй, — ответила Виктория, опуская подбородок и поднимая ресницы ввысь. Макс медленно потянулась вперед, смакуя то, как ее сердце билось в ожидании. Она когда-нибудь касалась Виктории? Ее кожа выглядела такой гладкой и мягкой. Колфилд почему-то гадала, какой увлажняющий крем она использовала. Она услышала дыхание Чейз и поняла, что сама на мгновение перестала дышать. Тихо выдохнув, она положила пальцы на голое колено Виктории, намереваясь слегка сместить его влево. В тот момент, когда кожа коснулась кожи, время остановилось. Макс замерла от касания кончиками пальцев, которые мягко спружинили от алебастровой кожи. Блондинка тихо ахнула, и хипстерша почувствовала головокружение… или это был экстаз? Нежным толчком она подвинула ногу Виктории на дюйм ближе к дивану, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах, когда кровь отхлынула от ее головы. Быстро отступив, она взглянула на подругу, которая уставилась на нее нечитаемым взглядом. Шатенка кашлянула, чтобы снять напряжение, и поспешно собрала свои наброски. — Вот, так лучше… — запнулась она, медленно поправляясь. Виктория кивнула, все еще ища свой потерянный голос и анализируя через силу случившееся. «Макс едва задела ее колено, и она чуть не упала в обморок. А ведь уже давным - давно обычные касания не вызывают у нее никаких эмоций. Все это обычные телесные ритуалы. Но Макс явно отличается от всех девушек на свете для нее!» К счастью для обеих девушек, задание на рисование давало повод каждой обдумать свое поведение, действие и действия подруги. Макс делала наброски автоматически, даже когда ее разум мчался вперед со скоростью света. Она не думала, что сможет снова прикоснуться к Виктории. Она хотела повеселиться, заставив Викторию хотеть ее, наслаждаясь вниманием; возможно, усилив напряжение до того уровня, чтобы появился идеальный момент для признания в своих чувствах. Она знала, что эти чувства реальны, и она верила, что чувства Виктории также искренние, но в этот момент она начала понимать весь смысл этой ситуации. Возможно, стресс последних нескольких недель заставил ее взглянуть на жизнь по-другому. Может быть, это были только химия в ее мозгу. Возможно, она только начинала понимать потенциал того, что здесь раскручивалось. Неважно, что это было! Что-то происходило, и как бы это не волновало ее — на самом деле, по пятам за ней следовал страх. Со своей стороны Виктория стремилась понять ее чувства. Она так долго жила с тем, что она безответно влюблена в Макс, что почти забыла, почему та ей вообще понравилась. Сегодня достаточно убедительно подтвердился физический аспект притяжения. Она волновалась, что если Макс снова дотронется до нее, она бросит девушку на диван и изнасилует. Она задавалась вопросом, что потребуется, чтобы Макс изнасиловала ее. Это была просто сексуальная неудовлетворенность? Наблюдая за работой Максин, слегка морщившуюся в процессе работы над наброском — Виктория рассматривала человека перед ней. Помимо восхитительности, она вспомнила, как впечатлена, и действительно ревновала, из-за этой новой девушки, которая, казалось, не заботилась вообще о том, что другие люди подумают о ней. В отличие от Виктории, Макс, очевидно, не тратила часы на то, чтобы выбрать идеальный наряд или сделать макияж. Она когда-нибудь вообще красилась? Возможно нет, потому что ей было все равно, что думают другие, якобы успешные, люди — у девушки были просто другие жизненные приоритеты. Макс никогда не уклонялась от помощи людям, которые нуждались в этом, она всегда была готова выслушать кого-то сочувственно или предоставить плечико для рыданий. Хотя, скорее, Колфилд все равно предложит потом что-то посущественнее в разрешении проблем. Виктория глубоко заботилась о своих друзьях, но из-за глупых привычек и стереотипов, избегала публичного показа этой части себя. В каком больном мире показ того, что ты заботишься, делает тебя слабой?! «Разве она моя?», — грустно поняла она, — «Может быть, все это было ошибкой. Макс заслуживала кого-то получше меня?».***
Виктория фыркнула, вспоминая тот день. Она почувствовала, как Макс обняла сзади. — Ты знала? — тихо спросила она, — Ты прочла мои мысли или все по эмоциям было понятно? Ты знала точно что сказать? — Не знала, любимая, — прошептала Макс, мягко сжимая, — Я только сказала, что чувствовала. Всегда. Виктория прижалась назад, закрыв глаза и снова позволив своей памяти вернуться в тот день. — Продолжай, пожалуйста.***
Медленно тянулись минуты, пока каждая из девушек боролась со своими мыслями. Чем дольше длилось молчание, тем нестерпимее становилась атмосфера в комнате. Напряжение наполнило комнату как густой туман, обволакивая все и заставляя забыться, погрузившись в апатию. Максин изо всех сил пыталась найти в себе ту силу, которую она поклялась развивать, даже несмотря на риск обжечься. Виктория пыталась бороться с демонами неуверенности, которые мучили ее, беспокоясь о каждом обнаруженном недостатке, и пытаясь поверить в то, что она достойная личность, а не просто крашенная кукла для мимолетного плаката. Думая о себе, блондинка уже не проецировала образ совершенства — сейчас лгать быть слишком больно. Оставалось найти умиротворение и закончить сеанс, а потом можно будет, незаметно для всех, выплакать все отчаяние в подушку. Постепенно ее черты лица смягчились: она потеряла способность к самоанализу; она забыла, где она и кем. Впервые Макс действительно увидела ее, человека, а не маску «Виктория Чейз». Сердце путешественницы во времени растаяло. — Ты такая красивая, Тори, — прошептала Макс, невольно нарушая тишину. Ей хотелось бросить скетчбук, броситься к дивану, взять на руки уязвимую девушку и защитить ее от мира. Виктория не поднимала глаз, глядя на свои сложенные руки. — Это то, почему я тебе нравлюсь? — ее слова звучали тихо, почти неразличимо. По крайней мере, это была мотивация, которую она могла понять. Как бы ни была мнительной Виктория, она признала, что многие находили ее привлекательной. Простое вожделение могло бы многое объяснить. В конце концов, что еще это могло быть? — Нет, — просто ответила Макс. Открытая искренность в этом ответе заставила Викторию внимательно присмотреться к девушке. Она тщательно изучила лицо этой забавной девчонки, но не нашла ничего, что указывало на ложь. Светловолосая чувствовала выступившие слезы, но не пыталась смахнуть их. Одно прикосновение; какое-то короткое время, проведенное вместе — и она уже тает как мороженое под солнцем. Но это все упущенные возможности, а что же готовит страшное грядущее? За ее зелеными глазами кружилось столько эмоций, что она перестала пытаться их понять. — Тогда почему? — спросила она, отчаянно желая и смертельно боясь ответа. Макс осторожно положила блокнот, используя время, чтобы собраться с мыслями. Этот момент казался ей сейчас очень важным, хотя она не совсем понимала — почему.Может быть здесь, прямо сейчас, будет заложена основа для грядущих отношений и им решать что это будет: дружба с обнимашками, страстная ночь или же любовь на годы. Что бы ни случилось, Макс знала только один путь — вперед. Отголоски прошлых альтернативных историй интуитивно подсказывали ей, что будущее — многовариантно, но оно зависит не от пустых желаний, а от действий. Кроме того, у нее была любимая линия поведения, которая ей удавалось отыгрывать лучше всего «не знаешь что сказать? Скажи то, о чем думаешь или чувствуешь. Честность — лучшая политика для той, которая не умеет и не любит лгать». — Из-за того, кем ты являешься, когда ты не строишь из себя мисс Викторию Чейз, — сказала она, придвигаясь, чтобы сесть на другом краешке кушетки, вне досягаемости телесного контакта. Виктория отскочила в свой угол, зная, что простейшее прикосновение может вызвать ядерный взрыв эмоций, с которыми она не готова была иметь дело. — Но я — это я, — настаивала девушка, пытаясь понять столь сложную фразу. Макс вздохнула с разочарованием, зная, что она говорила может и правильно, но больно уж непонятно. — Нет… я имею в виду да, но… Тори? — она подождала, пока Виктория подняла голову и снова встретилась с ней взглядом, — я говорю о той Тори, которая находится здесь и сейчас. Та, которая так глубоко заботится о интересных ей вещах, о своих друзьях, о своих страстях. Та, которая умеет признавать свои ошибки. Та, кто заступается за своего друга, даже если это идет к конфликту с людьми. Это Виктория Чейз, которая… Она остановилась, боясь закончить это конкретное предложение посреди эмоционального потока, обвивающего их обеих голодной анакондой. Виктория протянула руку, чтобы смахнуть слезы из глаз. Она не знала, справится ли она с этим, если Макс скажет то, что, по ее мнению, она может сказать. Прямо сейчас она стояла на краю совершенного нового события в жизни — но, в то же время, она чувствовала, что, как только она решится что-то сделать, ее жизнь изменится навсегда. Теперь она знала. Тепло наполнило ее тело, прогоняя демонов, по крайней мере, на миг. Она знала, и из-за этого она понимала, что нет необходимости делать следующий шаг именно сейчас под градом сиюминутных эмоций. Знание того, что она поймет как нужно поступить, когда придет решительный час — заглушила всю сиюминутную срочность. Она себя реализует тогда, когда это потребуется, а не будет плыть в пучине эмоций, отдавшись фатализму и неизбежности. — Да, это так, — сказала она, полная спонтанной уверенности, — но это не завершает твой проект. Действительно, Максин, если тебе сложно сфокусироваться достаточно долго, чтобы выполнить один набросок, как ты собираешься сдать этот курс? Она спихнула девушку с дивана, указывая на забытый блокнот. Озадаченная такой переменой настроения, Макс безмолвно последовала инструкциям и вернулась на стул с карандашом в руке. — Очень хорошо, но я думаю, что мы должны попробовать другую позу, предложила Чейз, — В конце концов, речь идет об анатомии, не так ли? Она почувствовала радость победы, поскольку Макс смогла только кивнуть в ответ. Теперь она была там, где хотела. Она встала и медленно сняла ожерелье, аккуратно положив его на столик. Глядя прямо на Колфилд и с радостью отмечая, как ее та заалела — Виктория медленно расстегнула свою блузку… одну пуговицу… вторую… третью… четвертую. Слегка пожав плечами, она распахнула одежду, демонстрируя фиолетовый кружевной бюстгальтер, который она и Ти выбирали целых восемь минут. — Я думала, что контраст между этими кривыми, — Виктория провела пальцем вдоль линии груди, — и прямыми линии здесь, — она провела линию вниз по бедру, — действительно продемонстрирует твое мастерство. — Это называется «изгибы», — ответил Макс, загипнотизированная путешествием кончика пальца Виктории. Виктория слегка развернулась, пытаясь принять эту невозможную аниме-позу, где одновременно показывались и ее грудь, и ее попа. — Ты так думаешь? Это так мило, Максин. Она знала, что ее блузка раскрылась еще больше, оставляя мало места для воображения. «Так приятно, наконец, получить хоть какую-то награду за все эти приседания в спортзале», — подумала она, когда Макс уставилась на ее обнаженный пресс, через раз забывая дышать. Она повернулась и легла на диван, вытянув ноги, слегка положив руку на спину, а второй — подперев голову. — Я все делаю правильно? — Хммм… да. это прекрасно…. спасибо… ты замечательная модель… — пробормотала алая от смущения Колфилд, пытаясь прийти в себя. «Вот как, эта невероятная девушка перешла от «потерянной девушки» к «секс-львице»? Интересно, будет ли каждый день с ней — катанием на американских горках?» — шатенка очень на это надеялась. — Ну, тогда… — нетерпеливо уставилась Виктория. — Хм? — Макс ответил, потерянный в мечтах о том, какой будет жизнь в роли GF Виктории Чейз. — Рисование! — демонстративно ухмыльнулась блондинка, — Не смотри на меня, как кусок мяса, Максин, это унизительно. Для тебя. В конце концов, это Искусство. Макс торопливо начала рисовать. «Слава богу, данного предмета не существует», — подумала она, — «Я никогда не расстанусь с этим эскизом».***
— У меня все еще он есть, ты знаешь? — Я знаю. С тех пор я стала куда лучше рисовать. — Мне все равно — это мой любимый. — Мой тоже, Солнышко. Мой тоже…