Фатум

«I wanna break every clock The hands of time could never move again We could stay in this moment (stay in this moment) For the rest of our lives» Anberlin -Inevitable

— Слушай, Ру. Я вынужден задержаться, — говорил Юу по телефону своему другу. — Тут такое дело… В жизни Широямы Юу даже если что-то и шло по плану, но не всегда соответствовало тому, как это должно происходить в принципе. Вот, к примеру, возвращаешься ты из Миэ в Токио, но по каким-то неведомым причинам вдруг застреваешь в «жопе мира» префектуры Нара. Нет, причины, разумеется, были. Банально сестра просила заехать — отвезти вещи, пока, она сидит с его двухгодовалой дочерью у родителей. *** Наверное, Юу никогда не забудет момент, превративший несколько следующих лет его жизни в кромешный ад. Это был неожиданный звонок от Накаямы Кэтсу, который объявился через три месяца, после расставания. — Ты сделал мне ребёнка, Аой, — нервно выдал транс не здороваясь. Брюнет замер, отыскивая взглядом место, куда бы присесть. Судорожно выворачивая содержимое карманов, он нашёл, наконец, сигареты, но так и не закурил, сжимая пачку в руке. — Вообще не хотел говорить. Но потом решил, что тебе нужно знать. — Ты… в положении? — А чему здесь удивляться? Такое случается, когда трахаешь… хм… бабское тело… без резинки, как в моём случае. Аборт не рекомендуют, говорят, он грозит какими-то ужасными последствиями… Смешно, ведь мне вообще не нужны дети! Так что… как-то параллельно, смогу ли я их иметь когда-нибудь в будущем. Ты меня понял, в общем. Прозвучало тяжело, непрощённым укором, но вряд ли Кэт хотелось ворошить прошлое, а Юу подумал, что, видимо, пиздец один не приходит, раз навалилось ещё и это. — Аборт? — На всякий случай уточнил Широяма. На том конце воцарилась вязкая тишина. — А какой выбор? — через минуту раздался голос Накаямы. — С таким-то бизнесом! Какая, к чёрту, из меня мать? Я же сказал. — Когда операция? — Через три дня. — Ты… — Слушай, не вынуждай меня оправдываться. Детей я не хочу. Юу тоже не хотел детей, но неожиданно им овладело странное беспокойство. Ведь если с Кэт что-то случится, то это уже не исправить — сможет ли он в будущем простить себе, что не только испоганил кому-то жизнь? Стоило ли рисковать? Чувство вины и так не отпускало гитариста, а теперь ещё и замаячило веское наказание за грехи. Ребёнок! Да Аой сам как ребёнок, только давно перескочивший тридцатилетний рубеж. Но за всё приходится расплачиваться. — Какие есть варианты? — Рожать, наверное. Не знаю, что дальше, Широяма. Я в шоке вообще. — Ну, мне тоже необходимо привыкнуть к этой новости. — Времени нет. И ждать я не собираюсь… — Мне приехать? — Вопрос прозвучал нелепо. Да и сам Аой выглядел жалко в этот момент. Кэт, если даже и простит его когда-нибудь, но точно не забудет… А ему почему-то не всё равно. Ведь не всё равно же? Рядом со зданием студии находилось какое-то кафе, из которого в тот день особенно несло тухлой рыбой. С тех пор, в моменты нервного напряжения Юу невольно начинал ощущать этот тошнотворный запах. — Нет, Юу, — Кэтсу впервые за весь разговор назвал Широяму по имени. — Твоё появление ничего не изменит. Аой и сам это понимал, и, казалось бы, ситуацию разрулили, и можно теперь забить и спать спокойно, но заснуть Юу не мог. Желая по телефону Кэтсу удачи, Широяма почувствовал себя последним дерьмом. Да. Он просто спихнул проблему. Самоустранился и умыл руки. Но в итоге Аой совершил то, чего сам от себя не ожидал. Отыскав Кэт в лабиринте больничных коридоров Токио, он вдруг выдал самую опрометчивую вещь на свете: — Оставь ребёнка, Катя! Я беру на себя ответственность. *** … О беременности Кэтсу не догадывался никто — животик был маленький и тщательно скрывался одеждой; а позднее, Накаяма, под предлогом срочных дел, исчез из Токио на целых полгода. Всё это время Широяма пил не в себя, пытаясь осознать и переварить, что же он натворил… и как теперь с этим жить. Вернувшись в бизнес через три месяца после родов, Кэт вместе с адвокатом явил Аою дочь, всучив анализ ДНК и отказ от родительских прав; транс добавил, что теперь ему абсолютно нет дела, как гитарист будет выкручиваться дальше. Широяма просил ребёнка – он его получил. Пока Аой отходил от вторичного шока, они заключили договор, и, вскоре, заверив бумаги юридически, опеку над ребёнком оформили на Юу. В силу характера Аой не мог удерживать весь навалившийся кошмар в себе — ему была необходима психологическая поддержка и немедленная помощь. Вот тогда-то о ребёнке узнал Руки; в своё время вся группа была свидетелем непростых отношений между Накаямой и гитаристом, но новостью о дочери Аой поделился именно с Матсумото. Первое, чем Таканори помог — это надавал другу по морде, а затем… позвонил Каю, который нашёл для девочки нормальную няню, ибо те, кого пытался привлечь Аой, не имели в этом деле никакой квалификации. Да, Широ зачем-то звонил знакомым хостес и шлюхам… — Ты что, совсем рехнулся?! Ты б ещё бомжей с улицы позвал! – орал лидер-сан, но быстро успокоился, ибо новоиспечённый папочка бился в истерике чаще, чем его новорождённая дочь. В общем, гитариста привели в чувство, и мало-помалу, Широяма научился обращаться с младенцем. А тайну решили хранить всем «двором». Аой тогда ещё не знал, с какими трудностями столкнётся, взваливая на себя бремя отцовства. Особенно, когда у девочки полезли зубки… Но когда он смотрел на маленькую «обезьянку», в его душе начинали выть ангелы, одновременно выкручивая гитаристу яйца. Из свёртка одеял на него взирала его точная маленькая копия, и как бы Аой ни старался, он не мог абстрагироваться от ребёнка. А ведь хотел. Придушить хотелось, чтоб не орала. В силу деятельности, постоянно оставаться в Токио гитаристу не представлялось возможным: группе предстоял тур, и вот, тут-то начались проблемы. — Отвези Руми родителям! Не оттягивай, поговори с ними, — постоянно твердил ему Матсумото. — Какого хера, Юу! Теоретически, мы, конечно, можем взять младенца в тур. Но готов ли ты к огласке? А ещё Руки давил на тщеславие. Неизвестно, каким образом факт отцовства мог сказаться на дальнейшей карьере Широямы. А Юу не хотелось разрушать имидж независимого мачо, и, конечно же, гитарист не желал лишиться своей многочисленной фанатской аудитории. Как и любой другой известный музыкант, он был жаден до внимания к своей персоне. Сцену, а на ней себя он любил намного сильнее, чем всё остальное. Поэтому Матсумото мог вздохнуть с облегчением — Аой его услышал. Вернувшись с младенцем в Миэ, гитарист валялся в ногах у отца, как побитая собака. Широяма-старший пришёл в бешенство, обнаружив в своём доме внебрачного ребёнка, да ещё и «хафу»! «Ты нас опозорил! — кричал он. — Мы уважаемая семья. Что скажут люди?» Родители категорически не хотели принимать незаконнорождённую внучку. Историю беременности любовника-транса Аой, разумеется, скрыл, сообщив, что мать девочки умерла при родах, а сам он не имеет возможности должным образом заботиться о дочери, во всяком случае, пока она так мала. К кому ещё он мог обратиться за помощью, как не к отцу? «А в кого засовывать член, ты, сынок, у нас не спрашивал!» - злился Широяма-старший. Юу выкрутился посредством вранья, но своего добился: родительское сердце смягчилось, узрев в поступке сына некое благородство, тем более что маленькая Румико походила на гитариста как две капли воды. Единственное, что выдавало в ней не японку — это цвет глаз. Они были серыми, как у Кэтсу. В итоге родители позволили оставить внучку у себя, а Широяма… Аой вычеркнул из жизни два последующих года, пытаясь создать комфорт для своего дитя. Он почти лишил себя секса (но не алкоголя), пытаясь думать только о том, чтобы обеспечить семью, и отбрасывал отношения как нечто не соответствующее своему нынешнему статусу. Погружаясь в состояние депрессии, Юу старался не думать о том, что его жизнь закончена, но позволял сомнениям бередить и без того нездоровую душу, допуская ужасную мысль, что, наверное, было бы лучше, если бы Кэтсу сделал аборт. Легче, проще; и Юу ненавидел сам себя, ибо из-за какого-то тупого благородства он сознательно лишил себя житейских радостей. Напряжение и недовольство скапливались, превращая его в неуравновешенного и озабоченного алкаша. Аой совсем упал духом, ибо вдруг осознал, что всё лучшее в его жизни уже случилось… В момент крайнего отчаяния, как правило, происходят две вещи: либо безнадёжность добивает, либо случается чудо. Юу повезло. Не сказать, что они очень дружили со старшей сестрой, но общий язык находили всегда. Эйко Широяма не отличалась мягкостью характера, выражалась как мужик, и, невзирая на протесты мужа, на всё имела своё авторитетное мнение. Мало того, она имела кучу вредных привычек, как и её брат: любила татуировки, красила волосы в неподобающе розовый цвет, а ещё постоянно курила. Всякий раз, возвращаясь в отцовский дом, она тащила Юу в кладовку, чтобы поболтать по душам. Что десять лет назад, что сейчас — ничего не изменилось: взрослые люди, а привычками застряли где-то в детстве. Аой для неё так остался своевольным и капризным мальчиком, даже несмотря на то, что стал папочкой. — Даже подумать не могла, что ты нагуляешь ребёнка, да ещё и притащишь сюда. У тебя явно нет мозгов. Что, хапнул «благодати»? — засмеялась Эйко, а Широяма нахмурился и опустил голову, начиная раздражаться: моралей ему прочитали уже достаточно… — Зачем, Юу? Благородные чувства взыграли или на эмоции повёлся? Меня-то можешь не обманывать, — ехидно выдала она, затягиваясь сигаретой. — Бедный папа так надеялся, что ты женишься, но с твоей тягой к членам… — Не трогай мою ориентацию, женщина. К чему ты это начала? — Не тро-огай, — передразнила она. — Ладно, не злись. Помочь тебе хочу. Нечего родителей напрягать — старые уже. А Румико нормальная семья нужна. И мама. А не ворчливый дед и отец рок-звезда. Таскать её туда-сюда — не дело. Доверишь сестрёнке свою принцессу? — Если не станешь лепить из неё гомофоба, — парировал растеряно Широяма, и вдруг понял: — Хочешь забрать Руми к себе? С мужем обсуждали? — Увидев уверенный кивок, Аой был готов расплакаться и одновременно целовать ей руки. — Ты не представляешь, как я устал… — Вполне представляю, — сказала сестра. — Короче. Ты понимаешь, что уже невыносим? Задрал ныть и брюзжать, как наш папа, — произнесла она тепло, потрепав Аоя по волосам. Эйко брата любила. У неё самой подрастали два пацана, и, глядя на метания Юу между родителями, дочерью и работой, она понимала, насколько ему сейчас трудно. — Только без слёз. Мужчина ты или кто? — Или где… — Заткнись, пока я тебе не врезала. Рок-звезда хренова! Приди в себя, главную проблему решили, будет тебе счастье. Но не забывай, что у тебя есть дочь. — Эйко… *** И вот, сейчас Юу застрял в пустующей квартире Эйко и её семейства, решая бытовые вопросы. Надеялся, что это ненадолго, но обнаружилась протечка водопроводной трубы… Перекрыв кран, мужчина позвонил в сервис, и узнал, что работник сможет прийти лишь утром следующего дня. Чёрт-те что! Придётся тут заночевать, и тогда Юу позвонил Руки. — …Да пофиг, — раздался в трубке сонный голос Матсумото. — Как дочка? — Растёт, — нейтрально ответил Аой, пряча волосы под капюшон. Он вышел на улицу в надежде найти, чем можно себя развлечь. Но городишко оказался «мёртвым», скучным и бесконечно провинциальным. И Юу снова ощутил запах несвежей рыбы. Конец января выдался довольно ветреным, хотя солнце слишком слепило глаза. Не по-зимнему ярко. И мужчина зажмурился, жалея о том, что не захватил с собой тёмные очки. — Она классная, — коротко дополнил он. — Так ты… прикроешь мою задницу? — Не дольше, чем на сутки, Юу. Дальше сам. Это… — вдруг вспомнил внезапно, — с прошедшим тебя… если не заглядывал в твиттер… — Давай не будем о моём возрасте, а? — Ну, давай, старикан, — рассмеялся Таканори Матсумото. — Не забудь отписаться. — Да пошёл ты! — Аой повесил трубку. Городок, где жила Эйко назывался Кашихара — кроме большого буддийского храма вы не найдёте в нём абсолютно ничего примечательного. Тоска смертная, Аой всё же надеялся отыскать здесь хоть какой-нибудь приличный бар. Но вместо этого наткнулся на парикмахерский салон со стеклянными дверями и прозрачными стенами, расположившийся в пяти минутах ходьбы от железнодорожной станции. — «Черишь» какой-то, — проговорил он вслух, читая название. Аой вдруг подумал, что, наверное, ему просто необходимо сюда зайти. А потом запрыгнуть в поезд на Токио. Стриженным. Вот это слово почему-то раздражало. «От одних проблем свалить к другим — охренеть, как позитивно!» Брюнет смело толкнул двери салона, надеясь, что раз уж ему придётся торчать в этом городишке, то вдруг получится постричься, мало ли. Его встретила пустая стойка ресепшена, искусственные растения в горшках, расставленных по углам, и антураж в бежевых тонах. А так же тишина и полное отсутствие персонала. А ярко-красный диванчик в центре и белые кресла из кожи, казалось, так и вопили: «Уходи, чего ты здесь забыл? Не нарушай спокойствия». Создавалось такое ощущение, будто всё вымерло. Но Широяма был упрям. Он громко поздоровался, но не получив ответа, прошёл по узкому коридорчику прямиком в служебное помещение. —… Ну, Масару, братишка, помоги нам раскрутиться, — услышал гитарист из-за дверей хрипловатый мужской голос. — У тебя всё-таки имя, и узнав, что я твой брат, сюда ломанётся толпа фанатов. Давай сделаем ещё одну совместную фоточку, ну, пожалуйста. — Да ты достал называть меня Масару! — раздался второй голос, и он показался Аою знакомым. — Где твой айфон? Только надписей дебильных не делай, окей? — Судя по интонациям голоса, которые звучали совсем не злобно, собеседник улыбался. Аой вошёл в помещение, и говорившие невольно развернулись в его сторону. Один из них, который пониже ростом, был явно недоволен неожиданным вторжением, но второй, высокий и худой, с волосами, забранными в низкий хвост, приветливо разулыбался. У него на плече висела объёмная сумка «Chrome Hearts», такую же Широяма когда-то собирался купить и себе… Скептически хмыкнув, он опустил взгляд и увидел на руке мужчины часы Chanel с корпусом из чёрной керамики, где часовые метки отливали блеском дорогих бриллиантов. Да, аксессуар не из дешёвых. Но самое главное, что часы были женскими! И Широяма точно знал это, потому что уже видел их. Заметив чужой взгляд, мужчина быстро одёрнул рукав кожаной куртки; прищурился с вызовом. — Прошу прощения, — вежливо начал Аой, — не хотелось вас прерывать, но в холле никого не было. Это ведь парикмахерская? — И он снял капюшон, открывая лицо. — О да, вы пришли по адресу, — немедленно ответил тот, с часами. — Зачем тебе ещё одно фото, когда в салон и так заходят не простые люди? — обратился мужчина к собеседнику. — Широяма-сан, гитарист известной группы. — На лице хозяина парикмахерской отразилось недоумение, а затем вдруг пришло понимание. Аоя он узнал. — Извините, — поклонившись, пробормотал он. — Мы только открылись и пока не… — Я бы хотел подстричься, — Аой пропустил всё мимо ушей. Он чувствовал на себе взгляд Дайске и не мог расшифровать его значение. Так обычно смотрят на тех, кого хорошо знают, и даже слишком хорошо. Потому что взгляд был прямой, хамский, в нём читалось какое-то панибратское отношение, вроде того «А вот и ты, чувак, мол, давно не виделись» и типа «Ну чё, как сам?» А ведь на брудершафт они с Андо не пили, наверное… или было? Да не, с чего бы… Всё это, разумеется, гитариста смутило. Хотя нет, взбесило. С Дайске Андо они познакомились на одной из тусовок, и даже, помнится, хорошо тогда пообщались, но вот, насколько близким было это общение, Широяма вспомнить не мог. Видимо, потому что он постоянно пил, и сейчас этот факт Аоя возмутил. На ум не приходило ничего, кроме обычных приветственных формальностей. Но Юу хорошо знал и уважал творчество группы Dir en Grey, считая «Unraveling» отличным мини-альбомом. Да, он даже как-то упоминал об этом в твиттере. Но где, чёрт подери, он мог видеть эти часы? — Не могу вспомнить, общались ли мы, Андо-сан? — холодно спросил Аой, на что Дайске, склонив голову к плечу, почему-то разочарованно нахмурился. — Вряд ли, — пожав плечами, ответил он, выдерживая паузу. — Простите, я просто… — и он вновь странно посмотрел на Юу. — Неважно, — мужчина оживился, улыбнувшись. — Не стану вас задерживать. А владелец заведения по-деловому засуетился: — Юки! Сайто! Где вы там? У нас гость. Откуда-то вдруг появились люди, видимо, работники салона. И время ускорилось, наполняя помещение жизнью и суетой. Юу увлекли в главный зал, на ходу интересуясь, не желает ли тот чашечку кофе с эклером. Широяма желал внимания и эклеров, и отвлекаясь на обходительного Юки, совершенно забыл о Дайске. — Это мой… хороший знакомый, — Андо сказал неуверенно. Глядя на расслабленную улыбку Широямы, он повернулся к брату и попросил: — Не доверяю я твоим ассистентам, возьми его сам? — Без проблем, Масару. Такие клиенты важны. И хорошие отзывы нам не помешают, сам понимаешь. Кстати, я не спросил, как поживает твоя жена? Андо вздохнул, поправляя массивное кольцо на среднем пальце. Своевременный вопрос. Очень. — Нормально, — отмахнулся он, направляясь к выходу. – Не называй меня Масару, сколько просить? — Ладно, Дай. Эй, а фото? Но Масару Андо проигнорировал реплику брата. Проходя мимо Широямы, он на секунду остановился, снова склоняя к плечу голову: — У тебя красивые волосы, Аой. Не стриги их. — И пока тот не пришёл в себя, мужчина быстро вышел за дверь. Все замерли, вопросительно глядя на клиента. А в Широяме взыграл дух противоречия. «Какого чёрта?» Гитарист сурово свёл брови, разглядывая себя в зеркало, и решительно произнёс: — Стригите!