***
Сирена сработала поздно вечером в четверг, когда Янто варил Джеку последнюю чашку кофе за день, а Тош с Оуэном собирались домой. Гвен и Рис неделю назад уехали в путешествие по Ирландии и должны были вернуться в воскресенье. — Ну, и зачем так визжать? — протянул Оуэн. — Мы уже поняли, что пицца и кино нам не светят. — Тебе больше не нужна еда, — напомнил Джек. Это было довольно жестоко с его стороны, учитывая, что теперь Оуэн Харпер, по сути, являлся живым мертвецом, и вина за это отчасти лежала на Джеке, но утром тот вёл себя с Янто по-хамски. Возможно, его накрыла очередная волна депрессии или инцидент в камере с уивелами испортил ему настроение — убирать за ними дерьмо он по-прежнему не любил. В любом случае, Джек не намеревался спускать ему подобное поведение с рук. — Обоняние мне не отшибло, — пожал плечами Оуэн. — Обожаю, как пахнет грибной соус с базиликом… — Сенсоры зафиксировали большой всплеск энергии неземного происхождения, — перебила его Тош. — Гости из космоса — это всегда весело, — сказал Янто, протягивая Джеку кружку с логотипом Торчвуда. Когда-то её заказал Оуэн. На адрес Хаба, разумеется. И Джек у него эту кружку отобрал. В назидание. — При условии, что это не далеки. — Наш пришелец — гуманоид, — успокоила его Тош. — Плохая новость в том, что, судя по записям с камер, Разлом выкинул его в гнездо Мавануи. — Ставлю на Мавануи, — оскалился Оуэн. — Ей не нравятся гости, особенно те, кого сюда не звали. Джек достал пистолет из ящика стола, подумал с досадой: «Кофе остынет, чёрт», и двинулся к лифту. Янто последовал за ним. Краем глаза Джек заметил у него в руке плитку шоколада — чёрного, горького — и одобрительно хмыкнул. Процессию замыкал Оуэн с дротиками. Ему явно не терпелось испытать новое снотворное. Когда лифт доставил их наверх, перед ними предстало удивительное зрелище: на краю гнезда сидел «инопланетянин», похожий на усталого и плохо одетого бухгалтера, болтал ногами и гладил Мавануи, которая положила голову ему на плечо и теперь блаженно жмурилась. Голова птеродактиля весила немало, но, казалось, незнакомец не испытывал неудобств. — Добрый вечер, — приветливо поздоровался он. — Простите за вторжение. Я немного заблудился. Ветра времени такие непредсказуемые. В камеру его решили не запирать. Мавануи этого определённо не оценила бы: когда Джек попытался подойти ближе, она угрожающе зашипела. — Мы старые друзья, — объяснил незнакомец. — Я спас её, когда она была ещё птенцом. Видите ли, Земля не подходила для проживания на ней людей, и Отец начал менять климат. К сожалению, эти перемены не пошли на пользу динозаврам. Мне нравились динозавры. И мой брат посоветовал отправить тех, кто не успел пострадать, в другие эпохи через трещины в пространстве и времени. Я и не надеялся увидеть кого-нибудь из них снова. Это был приятный сюрприз. — Динозавры? Отец? Да кто ты вообще такой? — не выдержал Оуэн. — Я — ангел Господень. Кастиэль.***
Кастиэль рассказал, что планировал приземлиться в греческом монастыре в шестнадцатом веке, чтобы забрать кое-какой артефакт, но ему помешал разыгравшийся временной шторм. — Такие шторма очень коварны. И их невозможно предсказать. — И тебя занесло к нам, — улыбнулся Джек. — И меня занесло к вам, — ответная улыбка Кастиэля, едва заметная, преобразила его лицо, заставляя верить, что он и правда небесное создание. Впрочем, помимо веры, у команды Торчвуда полчаса спустя имелись и доказательства: пока Кастиэль с восхищением оглядывался вокруг, Оуэн взял образцы слюны и крови, а Тош проверила его всеми сканерами, имевшимися в их распоряжении. Результаты оказались весьма интересными. В человеческом теле, как в сосуде, бурлила поистине космическая энергия. Создавалось впечатление, что Кастиэль был больше внутри, чем снаружи. Почти как ТАРДИС, поэтому слова о том, что ветер времени сбил его с курса, перестали казаться выдумкой. Анализ крови добавил информации к размышлению. Оуэн обнаружил лейкоциты и эритроциты. Тем не менее, кровь не являлась человеческой. А ещё она непостижимым образом изучала свет. И этот свет походил на свет далёких звёзд, ставших свидетелями рождения Вселенной. — Круто, — прокомментировал Оуэн. — Ты как галактика в миниатюре. — Я — многомерная волна божественного намерения, — поправил его Кастиэль. — И что с тобой делать, волна? — хмыкнул Оуэн. — Если Разлом и работает в обратную сторону, мы пока не разобрались, как это контролировать. Так что ты застрял с нами, приятель. — Я смогу вернуться в своё время, как только отдохну и восстановлю силы, — заверил Кастиэль. — Гостевые комнаты в Хабе не предусмотрены. — Гнездо меня вполне устраивает. Мавануи согласилась поделиться насестом. И, кстати, ей очень нравится, как вы её назвали. — Ты понимаешь язык динозавров? — удивился Джек. — Я говорю на всех языках Вселенной, — гордо ответил Кастиэль и почесал Мавануи под подбородком. Та издала довольный звук, будто подтверждая его слова. А потом вытянула шею и зашипела на Джека, намекая, что разговор окончен. Янто развернул шоколадку и осторожно приблизился. Положил подношение на край гнезда и тут же отступил назад. Джек бросил на него одобрительный взгляд и поманил всю компанию к лифту. — Думаешь, стоит оставлять нашего гостя без присмотра? — спросил Оуэн, когда они спустились вниз. — Наш гость, — Джек взял чашку с остывшим кофе, — настроен дружелюбно. Да и Мавануи прониклась к нему симпатией, так что нам и Хабу ничего не грозит. Можешь спокойно отправляться домой. — Но… — Я заплачу за такси. Тош, завтра разрешаю прийти попозже. — Спасибо! — Тош подхватила сумку и выжидательно взглянула на Оуэна. Тот громко вздохнул, надел рюкзак (Джек понадеялся, что там не было инопланетных артефактов), и они вместе вышли за дверь. — А тебя, Янто, я попрошу остаться. — Заставляете работать сверхурочно, капитан? Это нарушение британского законодательства. Джек притянул Янто к себе за галстук, поцеловал улыбающиеся губы. — Тогда накажи меня. В постели. — Что, в это раз обойдёмся без секундомера? — А ты куда-то торопишься? — Возможно. Надо насыпать рыбкам корма. — У тебя нет рыбок. — Откуда тебе знать? Ты не бывал у меня дома. Янто не перестал улыбаться, но в его голосе прозвучали странные нотки, поэтому Джек сказал: — Если это приглашение, в следующий раз я им обязательно воспользуюсь, — и практически потащил его к люку, ведущему в спальню, где он сам спал очень редко, а приводил кого-нибудь ещё реже. Обычно они с Янто занимались сексом в архивах, вдали от камер и посторонних глаз. Сегодня Джек не желал спешить. Ему хотелось раздеть Янто полностью, а не просто спустить брюки и нижнее бельё к лодыжкам, и раздеться самому. Хотелось прижаться кожей к коже, жадно вдыхать чуть горьковатый запах дорогого парфюма и кофейных зёрен. Джек скользнул вниз по шесту первым и поймал Янто, который фактически упал ему в объятия. Они едва не стукнулись лбами, и оба фыркнули от смеха. Но смех довольно скоро превратился в стон, когда Джек вовлёк Янто в глубокий страстный поцелуй, а Янто сжал его задницу. Поцелуй длился, пока хватало воздуха; сердце билось, как пичужка в клетке. Янто успокаивающе погладил Джека по плечу. От этого простого жеста почему-то встал ком в горле. Джек сглотнул, сделал несколько медленных вдохов и выдохов и принялся расстегивать сначала пиджак Янто, а затем его жилет. Минуту спустя они оказались на полу. К удивлению Джека, Янто не сказал: «они же помнутся», и вообще не выразил неудовольствия от вольного обращения с дорогими вещами, сшитыми на заказ. Он просто занялся подтяжками Джека, на ощупь, потому что они опять начали целоваться — жарко, грязно, до потери дыхания. Вскоре губы Янто переместились на шею Джека. Прикосновения были почти невесомыми, словно он выбирал место, где оставить засос, и Джек внезапно пожалел, что след от лёгкого укуса на грани удовольствия и боли исчезнет к утру. Он сбросил ботинки, не развязывая шнурков, и зашипел, когда Янто запустил руку ему в штаны и обхватил ладонью его член. Джек медленно толкался навстречу ласкающим пальцам, одновременно пытаясь снять с себя рубашку. Наконец это ему удалось. Он потянул вверх майку, и Янто воспользовался моментом: провёл свободной рукой по его обнажённой груди, подразнил сосок кончиками пальцев. Нехитрая ласка заставила Джека вздрогнуть всем телом, и Янто довольно улыбнулся. В ответ Джек легонько ущипнул его за бок и продолжил раздеваться. Майка спланировала вниз подбитой птицей, брюки прошуршали змеёй в высокой траве. Джек обнял Янто за плечи, и некоторое время просто дышал, полностью отдавшись во власть его рук. — Ты такой красивый, — прошептал Янто. Это явно была мысль, непредназначенная, чтобы её услышали, и невольно сорвавшаяся с раскрасневшихся и распухших от поцелуев губ, поэтому Джек молча коснулся большим пальцем уголка его рта, очертил линию челюсти, а потом занялся его накрахмаленной рубашкой. Янто старался дышать ровно. Получалось не очень: с каждым дюймом кожи, открывавшимся взгляду Джека, он замирал на мгновение и тут же втягивал ртом воздух, как будто испытывал недостаток в кислороде. Джек нагнулся, чтобы развязать шнурки на идеально начищенных ботинках Янто, а после стянул с него брюки и с трудом удержался от смешка: под строгим деловым костюмом скрывались боксёры с утятами. Они присоединились к растущей куче одежды, и у Джека перехватило дыхание: он и Янто стояли друг перед другом полностью обнажённые, если не считать носки. Джек решил их оставить: пол в его спальне был холодным, а он не хотел, чтобы Янто простудился. Некоторое время они стояли, обнявшись, дыша друг другу в шею, а потом Джек толкнул Янто на кровать и вытянулся сверху. Янто развёл колени, притиснул Джека ближе. Застонал, когда их члены соприкоснулись. Джек потянулся за тюбиком смазки, лежавшим под подушкой. Открывать его одной рукой было неудобно, но он справился, не переставая касаться ключицы Янто губами. — Всё в порядке, всё в порядке, не торопись, — прошептал Янто, накрывая его пальцы ладонью, и Джек послушался: его движения стали более медленными и осторожными. А потом они с Янто одновременно убрали руки, и больше не осталось никаких преград, лишь жар, сбившееся дыхание и низкие стоны. Возможно, Джек возжелал бы большего, чем скольжение кожи о кожу, но для этого надо было оторваться от Янто, отыскать презервативы, а он не мог и не хотел останавливаться. Волна удовольствия несла его всё выше и выше, чтобы на пике сбросить вниз. Янто последовал за ним, почти неслышно выдыхая его имя, как самый большой на свете секрет. Впрочем, так оно и было, потому что он произнёс это имя на родном языке Джека, на котором заговорят только в далёком будущем. Отдышавшись, Джек вытер их обоих своей рубашкой и прижался грудью к спине Янто, облапив его руками и ногами, как какой-нибудь мутант-осьминог. Так они и заснули, убаюканные собственным ровным дыханием. Джек успел представить, что впервые за много лет проснётся в объятиях человека, ставшего бесконечно дорогим, нужным и важным. Тем не менее, он проснулся в одиночестве. Подавив вздох разочарования, Джек поднялся, натянул боксёры и штаны и полез наверх, в Хаб. Сервера тихо шуршали. Почему-то это успокаивало. Джек шагнул к невидимому лифту, чтобы, как обычно встретить рассвет на крыше, но какое-то движение в гнезде Мавануи привлекло его внимание. Янто всё-таки не уехал домой. Они с Кастиэлем сидели на краю гнезда, болтая ногами, о чём-то тихо говорили и заговорщицки улыбались. Мавануи положила голову на колени Кастиэля и издавала довольные звуки, когда ангел и Янто гладили её по голове и шее. «Я ревную птеродактиля. Я ревную к птеродактилю, — подумал Джек. — Боже, какой позор». Кастиэль что-то сказал Янто, тот посмотрел вниз, заметил Джека и сделал знак рукой, чтобы он поднимался к ним. — Ты знаешь, что у Мавануи завтра день рождения? — спросил он, когда Джек устроился рядом, заработав недовольный взгляд птеродактиля. — Это она вам сообщила? — фыркнул Джек. — Да, — с серьёзным видом подтвердил Кастиэль. — И мы должны его отпраздновать, — подхватил Янто. — Хотите устроить вечеринку? — Да, причём по всем правилам: с разноцветными шарами, тортом и свечками. И дискотекой. Я видел у Оуэна подходящий плейлист. — Мавануи будет очень рада, — заверил Кастиэль. —Не сомневаюсь, — Янто прислонился к плечу Джека и душераздирающе зевнул. — Что случилось? — шёпотом поинтересовался Джек, имея в виду: «Почему ты оставил меня одного?». — Я проснулся и немного запаниковал, — неохотно признался Янто. Джек готов был предложить ему вернуться обратно в постель, но в этот момент Мавануи обняла крыльями всех троих, и желание идти куда-то мгновенно пропало. Джек не понял, как пригрелся под мягким огромным крылом и вновь задремал. И был очень недоволен, когда Янто его разбудил. Кастиэля поблизости не наблюдалось. — Кас обещал раздобыть для Мавануи перепёлок, — объяснил Янто. — Ты что, думал, мы отрежем ей кусок торта? Вообще-то давать сладости птицам не рекомендуется. А Мавануи ещё и хищник, если ты не забыл. — Не забыл, — откликнулся Джек и покосился на спящего птеродактиля. Если вчера Мавануи грела их своими крыльями, это не значило, что она внезапно стала ручной птицей. И лучше убраться из гнезда, пока она об этом не вспомнила. — У нас много дел, — продолжил Янто. — Я позвонил Оуэну и Тош. Оуэн согласился быть ди-джеем. Тош принесёт шары, свечи и так далее. Продукты я заказал, их подвезут через полчаса. — Опять на имя Торчвуда? — обречённо поинтересовался Джек. — О нас в Кардиффе и раньше знали, сэр. А после того, как говорящая рыба рассекала по улицам в кабриолете, мы и вовсе превратились в секрет Полишинеля.***
Умывшись и переодевшись, Джек направился на кухню. Правда, изначально её установили в Хабе скорее на случай «мы в осаде, а еду надо как-то разогреть», поэтому пользовались ею редко. Тем не менее, хромированные поверхности сверкали — нигде ни соринки, ни пылинки, и Джек подозревал, что Янто приложил к этому руку. Ярко горел свет, на стойке в ряд выстроились кастрюли и миски. Негромко гудел миксер — Янто замешивал тесто для бисквита. — Вам поручены бутерброды-канапе, сэр, — сообщил он с хитрой улыбкой, и Джек был просто обязан его поцеловать. К тому времени, как пришли Оуэн и Тош, торт с вишней и ванильным кремом застывал в холодильнике, а Джек и Янто перепачкались мукой и остатками крема. — Я не хочу знать, чем вы тут занимались, — пробурчал Оуэн. — Это был нечастный случай! — запротестовал Джек. Оуэн лишь покачал головой, доставая из пакета насос и упаковку воздушных шариков. — Мы решили обойтись без конфетти, — сказала Тош. — Но дурацкие треугольные шапки — это обязательно. Воздушные шарики, синие и зелёные, привязали ко всем столбам, балкам и перилам. Расчистили место в середине рабочей зоны, чтобы Мавануи там поместилась. Кастиэль вернулся, когда Тош раздавала картонные шапки в виде конусов с разноцветными блёстками. — Достал перепёлок? — спросил Янто. — Достал, — подтвердил Кастиэль, приподняв небольшой мешок повыше. Тош протянула ему картонную шапку. — Можем сделать из них отдельный «торт» для Мавануи, — предложил Оуэн. — И внутренностями выложить «С днём рождения». Хотя… это, наверное, уже слишком. Кроме того, Мавануи всё равно не читает на английском… Джек выразительно на него посмотрел, но при этом он едва удерживался от смеха. Янто достал торт из холодильника, Тош воткнула в него свечки. Они не знали, сколько лет исполнилось птеродактилю, поэтому решили остановиться на двенадцати — больше свечек на торт всё равно не помещалось. — Полагаю, пора звать именинницу, — сказал Янто. Кастиэль издал призывный свист, и к большому удивлению Джека, Мавануи его послушалась и приземлилась в центре зала. Кастиэль продолжил свистеть, перемежая этот свист шипением. Мавануи зашипела в ответ, и Джек подумал, что впервые слышит, как шипят дружелюбно. — Что это было? — простонал Оуэн. — Я спел «С днём рождения тебя» на языке птеродактилей, — ответил Кастиэль. Оуэн поморщился. — Тебе никто не говорил, что у тебя нет музыкального слуха? — Поэтому меня и не взяли в ангельский хор, — серьёзно произнёс Кастиэль, и было непонятно, шутит он или нет. — Кто задует свечи за Мавануи? — поинтересовался Джек. — Я очень хочу попробовать этот торт. — Янто, — без колебаний заявила Тош. — Почему я? — Отпраздновать день рождения Мавануи — твоя идея. Так что это будет честно. Янто с улыбкой задул свечи, а Кастиэль отдал Мавануи перепёлок. — Передай ей, чтобы она загадала желание, — попросил он, нарезая торт. Кастиэль кивнул и снова засвистел. Оуэн закатил глаза к потолку, и Тош ткнула его локтем в бок. Первый кусочек торта достался Джеку, и от этого почему-то стало очень тепло внутри. Оуэн разлил по бокалам газировку со вкусом груши — «никакого алкоголя в разгар рабочего дня» было правилом номер один. — За наш талисман, — сказал Джек. — За наш талисман! Джек бросил взгляд на Мавануи. Она осторожно держала в огромных когтях маленькую (особенно по сравнению с ней самой) перепёлку и отрывала клювом небольшие кусочки. Зрелище вызывало неуютное ощущение в желудке и одновременно завораживало. Янто что-то сказал Кастиэлю и рассмеялся. Джек посмотрел на браслет. Разлом спал, и хотелось надеяться, что в ближайшие несколько часов ситуация не изменится. Джек давно не видел Янто таким счастливым. — А теперь дискотека, — объявил Оуэн, склонившись над клавиатурой. Из динамиков послышались первые аккорды «Рождённого быть танцором» Кайзер Чифс. Джек поставил пластиковую тарелку на стол Гвен и подошёл к Янто. — Прости, что лишаю тебя собеседника, Кастиэль, — улыбнулся он и обратился к Янто: — Потанцуем? Кайзер Чифс сменили более мелодичные Трэвис. — Лучше, чем танец на свадьбе? — прошептал Джек. — Определённо. Ещё две песни спустя они вернулись к столу — выпить ещё газировки (в горле отчего-то пересохло) и отдать должное приготовленным Джеком бутербродам. Мавануи тем временем доедала последнюю перепёлку. — А ты почему не ешь, Кас? — cпросил Янто. — Я не чувствую вкус еды, — вздохнул ангел. — Но различаю каждую молекулу. Это не очень приятно. — Добро пожаловать в клуб тех, кому не нужен хлеб насущный, — произнёс Оуэн. Плечи Кастиэля поникли. — Мне так жаль. — Чего жаль? — Твоя душа застряла между миром живых и миром мёртвых. А я ничем не могу помочь. Ангелов моего ранга этому не учили. — Забей, приятель. Зато теперь у меня появилась куча свободного времени. Как поживает наша именинница? — Она очень довольна и говорит: «Спасибо». — Вот и славно. Значит, затея нашего баристы была не такой уж нелепой. — Оуэн. Позже Джек жалел о том, что не постарался разобраться, почему Янто и Оуэн не поладили с самого начала. Если бы он докопался до истоков конфликта, возможно, всё было иначе. Или не всё, но хоть что-то. — Это была замечательная идея, — Тош положила руку Оуэну на плечо. — Поставишь что-нибудь медленное? Ты ведь не разучился танцевать? — А я вынужден вас покинуть, — Кастиэль почесал Мавануи под подбородком. — Силы ко мне вернулись, и мне лучше поспешить. Видите ли, я должен помочь своим друзьям Дину и Сэму закрыть Врата Ада. — Чтобы оттуда черти не повылезали? — съехидничал Оуэн. — Демоны, — поправил его Кастиэль. — Был очень рад со всеми познакомиться. — Не люблю прощаться, — сказал Джек, обнимая Янто за талию. — Поэтому… до новой встречи. — До новой… — начал Кастиэль, но его перебил Оуэн: — Гвен пропустила всё веселье. Она в жизни не поверит, что мы праздновали день рождения птеродактиля в компании самого настоящего ангела. Фото на память? — и он достал мобильный телефон. — Почему бы и нет? Они встали рядом с Мавануи, Оуэн вытянул руку с телефоном как можно дальше. Каким-то чудом они все уместились в кадр. — Спасибо. Теперь можешь лететь. Кастиэль кивнул. Что-то прошелестело, и он исчез. Мавануи долго смотрела на то место, где он стоял, а потом полетела наверх, себе в гнездо. — Медляк, — напомнила Оуэну Тош. — Может, мне ещё и свет приглушить? — Было бы неплохо.***
Джек отодвинул стул и уселся напротив Кастиэля. — Привет. Вот и свиделись. — Здравствуй. — Как дела? — Мы с Дином и Сэмом так и не закрыли Врата Ада, — произнёс Кастиэль, словно не прошло несколько лет, и они в последний раз разговаривали полчаса назад. Или вчера. Джек грустно усмехнулся. — А я сделал выбор, за который меня не простят ни на небесах, ни на земле. Ради спасения миллионов детей, но, тем не менее, такое не прощают. Некоторое время они оба молчали, а затем Кастиэль встрепенулся: — Сегодня же… — …день рождения Мавануи, — закончил Джек. Он наконец поймал ускользающее воспоминание о вечеринке в Хабе. После ухода Кастиэля Они с Янто и Оуэн с Тош ещё долго танцевали под самые медленные песни в плейлисте Оуэна. А потом Джек и Янто незаметно ускользнули и снова занялись любовью. Так же неторопливо, как и накануне вечером. Наверное, это подходящее наказание, подумал Джек, чуть не потерять одно из немногих воспоминаний, не окрашенных горечью. — Нашу базу взорвали. И она погибла. Кастиэль улыбнулся краешком губ. — Ты ошибаешься. Мавануи улетела. Я видел её недавно, и она была жива и здорова, хотя и очень скучала по дому. — Но как?.. — Ты помнишь, я рассказывал, как она оказалась в Кардиффе? Путешествие сквозь трещину во времени и пространстве не прошло бесследно. И помогло Мавануи уцелеть, когда она оказалась в опасности. — Я рад, — Джек поднялся. — Пойду, куплю нам по молочному коктейлю. Выпьем в честь её дня рождения. Коктейли Джек выбрал ванильные — почему-то шоколадные что здесь, что в Макдональдсе обладали каким-то странным химическим привкусом. Они молча чокнулись картонными стаканами. Кастиэль не спросил про Янто, Тош и Оуэна, и Джек был ему за это благодарен. Он помнил их и хотел помнить, до мельчайших подробностей, но говорить об этом вслух пока не мог: сдавливало горло. Кастиэль внезапно побледнел и закашлялся, торопливо схватил салфетку, прижал ко рту. Приступ длился всего минуту, но Джек заметил, что на салфетке проступило красное пятно. — Ты болен, — произнёс он, утверждая очевидное. — Я умираю, — сказал Кастиэль. — Я лишился своей благодати, сейчас во мне чужая. И она одновременно продлевает мне жизнь и отнимает её. — Как тебе помочь? — Вернуть остатки моей собственной благодати. Но ангел, который её забрал, никогда не согласится отдать её добровольно. Джек усмехнулся. — Не вижу проблемы. Мы её отберём. Где твои друзья, кстати? Их помощь тебе явно пригодилась бы. Кастиэль замялся. — Дин и Сэм… у них полно своих проблем. Они заняты, и мне не хотелось бы их беспокоить. «Тогда какие это друзья, если они не кинутся по первому зову тебя спасать?», — чуть не спросил Джек, но удержался и промолчал. Он не был знаком с Дином и Сэмом и, соответственно, не мог их судить, не зная всей ситуации. — Тогда обойдёмся своими силами. Где живет ангел-вор? Кастиэль тяжело вздохнул. — К нему незаметно не подобраться. Он мгновенно почувствует наше присутствие. Енохианские символы спрячут меня от других ангелов, но не от него. — Потому что у него твоя благодать? — Да. Джек на минуту задумался. — Тогда сначала заедем ко мне в отель. У меня сохранился один инопланетный артефакт в виде кулона. Он прячет того, кто его носит, от камер, сканеров и тому подобное. Может, и от этого твоего… ангела — как, кстати, его зовут? — тоже скроет. В любом случае, проверим, как артефакт работает. Кастиэль пожал плечами. — Мне терять нечего. А ангела этого зовут Метатрон. Не путать с роботом-трансформером. Джек фыркнул. — Значит, план такой: забираем кулон, едем к Метатрону, я отвлекаю его внимание на себя, а ты подкрадываешься сзади и… делаешь то, что вы ангелы обычно делаете, когда надо обезвредить собрата. — Метатрон тебя убьёт. — А я не говорил, что бессмертен? Так что не переживай, Кас. Надолго на том свете я не задержусь.***
Если честно, Джек не был до конца уверен в этом плане, хотя он отличался простотой, а опыт подсказывал, что чем проще план, тем больше шансов на успех. Однако всё прошло как по маслу, и это немного пугало. Оказалось, что у Кастиэля имелась машина. Ярко-жёлтый «Линкольн Континенталь». Они доехали до отеля, где остановился Джек. Порывшись в сумке, он извлёк мешочек с кулоном и передал его Кастиэлю. По форме артефакт напоминал каплю из горного хрусталя, переливавшегося всеми цветами радуги. — Красивый, — Кастиэль надел цепочку на шею. — А как узнать, что он сработал? — Если Метатрон тебя не заметит, значит, кулон сработал. Логично? Индикатор, к сожалению, в данной конструкции не предусмотрен. Как я понял, Метатрон живёт здесь, в Нью-Йорке? — Да. Снимает квартиру в Бруклине. — Интересно. Зато тащиться в другой город не надо, что уже большой плюс. Поехали? Квартира Метатрона располагалась на первом этаже. Решёток на окнах не было. — Такое ощущение, что нас поджидают, — выдохнул Джек. — Не исключено, — откликнулся Кастиэль. — Ладно. Я звоню в дверь, а ты потом проникнешь в комнату через окно. Пожелай мне удачи. Джек нажал на кнопку звонка. — Добрый день! Не найдётся ли у вас пары минут, чтобы поговорить о слове божьем? Дверь приветственно распахнулась. Открывший её мужчина был высоким, седым и… каким-то неопрятным: в бороде застряли хлебные крошки, на кардигане красовалось несколько дыр. Он улыбнулся, и по спине Джека пробежал холодок. — Я всегда готов поговорить о слове божьем, — сказал Метатрон.***
Квартира больше походила на заброшенный притон, словно у хозяина не находилось времени там прибраться: пыль на полу, стопки пожелтевших газет в углу, бурые разводы на обоях. Но стол и письменная машинка в центре гостиной сияли чистотой (если не считать нескольких хлебных крошек). Это было прибежище писателя. Очень недовольного тем, что его оторвали от работы. — Я знаю, зачем ты пришёл сюда, Джек Харкнесс, — Метатрон поднял руку, и Джека швырнуло в стену прямо на подозрительное пятно. Он сделал глубокий вдох и попытался сосредоточиться. Кастиэль предупредил его, что ангелы умеют читать мысли, поэтому Джек мысленно напевал песенку из «Скуби-Ду». Он видел подобное в каком-то фильме. — Ты пришёл из-за ангела по имени Кастиэль, — продолжил Метатрон. — Мне он нужен. Скажи мне, где он, и ты умрёшь быстро. Джек ухмыльнулся. — Я готов умирать хоть целый день. Боюсь, это успеет тебе надоесть. Верни благодать Кастиэля и можешь дальше творить шедевры, я не буду тебя отвлекать. Метатрон шагнул ближе. Из рукава кардигана выскользнул клинок. — А ты упрямый. Жаль. Ничего, я тебе помогу. Наверное, Джеку стоило гордиться тем, что он не закричал, когда Метатрон сделал первый надрез. Он должен был терпеть. И самое главное — не думать о белой обезьяне, то есть о Кастиэле, чтобы дать ему больше времени, и чтобы появление Кастиэля стало для Метатрона сюрпризом. — А ты не торопился, — прохрипел он, когда Метатрон осел на пол, а Кастиэль выдернул клинок из его спины. Кровь заливала Джеку глаза, исцелявшиеся порезы саднило. Он поднялся на ноги, шатаясь, подошёл к телу Метатрона. Взглянул на его выжженные глазницы. — Только зря ты его убил. Как мы теперь узнаем, когда он дел твою благодать? Мертвецам не задают вопросов. — Мне не нужно ничего у него спрашивать, — ответил Кастиэль. — Моя благодать в этой комнате. Я её чувствую. — Он откинул крышку печатной машинки и достал пузырёк, о стенки которого билось серебристое облако, которое будто пыталось вырваться на свободу. — Спасибо, Джек. Без твоей помощи ничего бы не вышло, и мне очень жаль, что Метатрон успел причинить тебе вред. — Ничего. Не в первый раз и не в последний. Кастиэль погладил пузырёк. Благодать тянулась к своему законному владельцу, кидалась на разделяющее их стекло. — Джек, тебе придётся помочь мне ещё кое в чём. Боюсь, у меня слишком дрожат руки. — Что надо делать? — Возьми мой клинок. Небольшого надреза на шее хватит. Дождись, когда выйдет чужая благодать, а потом отойди в сторону. Не хочу, чтобы ты пострадал ещё больше. — Ладно. Если ты точно этого хочешь. Джек взял клинок из рук Кастиэля. Примерился. Подавил желание перекреститься и легко провёл острием по горлу ангела. На коже выступила кровь, а затем из разреза полился белый свет. Когда он погас, Кастиэль открыл пузырёк и грохнул его об пол. — В сторону! Джек отскочил и прижался к стене, с ужасом наблюдая, как тело Кастиэля поглощает серебристое облако. Кастиэль закричал, выгнулся в агонии и рухнул на пол. — Чёрт, — выругался Джек и подполз к нему. Кастиэль дышал. Джек схватил его за плечи и поволок к двери. Тут было лучше не задерживаться.***
Джек с трудом затолкал Кастиэля на пассажирское сиденье и уселся на место водителя. Со вздохом облегчения откинулся на спинку. В кармане плаща Кастиэля настойчиво тренькнул телефон. Джек достал его. Телефон не был заблокирован, и на экране высветилось сообщение: «Кас, где тебя носит, чёрт возьми? Позвони Дину, он сходит с ума сам и сводит с ума меня. Сэм». Ниже Джек увидел многочисленные сообщения от Дина. «Кас, где ты?» «Ответь мне, старик. Я волнуюсь». «Ты умеешь пользоваться мобильником, я знаю». «Кас». Похоже, Кастиэль ошибался насчёт своих друзей. И когда он очнётся, Джек непременно ему об этом сообщит. А пока он думал о том, что впервые со Дня Чудес действительно помог кому-то. Пожалуй, этот день стоит сделать годовщиной начала новой жизни.