***
Полдень накрыл Королевскую Гавань, синий и солнечный полдень первого лета нового мира. Именно в такой сияющий день и должно было совершиться бракосочетание Дейенерис Таргариен, первой этого имени, Бурерожденной, Неопалимой, королевы Вестероса и Миэрина, королевы андалов, ройнаров и Первых Людей, кхалиси Великого травяного моря, Разрушительницы Оков и Матери Драконов, и ее племянника, Эйегона Таргариена, которого иногда за глаза еще продолжали называть Джоном Сноу. Изо всех домов высыпал народ, чтобы полюбоваться на невиданной красоты процессию, сопровождавшую жениха в Великую септу Бейелора, где его уже ожидала невеста. Плескали на ветру черные знамена с красным трехглавым драконом, на улицах, по которым ехали всадники в роскошных костюмах и несли носилки с прекрасными леди, благоухали цветочные арки, следы разрушений, еще оставшиеся от прошедшей войны, были прикрыты яркими гобеленами и коврами. Король Эйегон ехал впереди всех. Конь его был черен, как и весь костюм — если бы не алый дракон на плаще и украшенный мечами бронзовый обруч на голове, можно было бы подумать, что он до сих пор считает себя лордом-командующим Ночного Дозора, которым был когда-то. Он не улыбался, но это никто не счел странным: лицом король Эйегон походил на родичей своей матери, Лианны Старк, а все знали, что Старки угрюмы и необщительны оттого, что тысячи лет жили на заледеневшем Севере. А о короле Эйегоне, кроме того, шли слухи, что он умер, а потом воскрес. Всем известно, что из владений Неведомого человеку невозможно вернуться, а если кому и удалось это сделать, то никогда он не будет таким, каким был прежде, и люди задавались вопросом: «Уж не свое ли сердце оставил там Джон Сноу?». Но, очевидно, это было не так, раз молодой король собирался жениться. Народ восхищался отважным героем и радовался предстоящей свадьбе. Герольды на всех перекрестках и площадях возвещали о союзе Льда и Пламени, подарившем Вестеросу мир и процветание. В Великой септе Бейелора королева Дейенерис восседала на Железном Троне в окружении своих приближенных, ее белоснежное платье было щедро украшено чешуйками золота, а черный плащ с родовым гербом скреплял на груди золотой дракон изумительной работы. Корона в виде трехглавого дракона венчала голову королевы, распущенные серебряные волосы ниспадали из-под нее на плащ подобно фате, нежное округлое лицо сияло счастьем, на пухлых губах играла радостная улыбка в предвкушении встречи с женихом. Процессия уже поднималась по холму Висеньи, когда вдруг произошла заминка. Какая-то девушка протиснулась сквозь толпу и выступила вперед. Впоследствии никто из тех, кто оказался рядом, не мог описать ее внешность. Кузнец с Оружейной улицы утверждал, что незнакомка была круглолицей блондинкой со вздернутым носиком, девица из борделя Катаи заявила, что та была почти такой же рыжей, как ее подруга Данси, и с такими же веснушками. Но как только конь короля поравнялся с ней, девушка провела рукой по лицу. Внешность ее изменилась. И оружейник, и шлюха, и торговка пирожками свидетельствовали потом, что глаза ее приняли оттенок темных грозовых туч, лицо вытянулось и побледнело, и его теперь обрамляла грива темных волос. «Она была похожа на Арью Старк из Винтерфелла, которую я когда-то встречал, — вспоминал впоследствии молодой лорд Дейн. — Я бы сказал, что это точно она, если бы не знал, что она умерла». Девушка протянула к королю руки, и король Эйегон остановился рядом с ней как вкопанный. Вся процессия замерла. Лорды, рыцари и стражники не понимали, что происходит. А король и незнакомая девушка просто смотрели друг на друга. Король медленно слез с лошади, не сводя с незнакомки глаз. Коснулся ее волос, провел рукой по контуру лица, шеи и плеч. Девушка же прижала руки к его черному камзолу, прямо туда, где должно биться сердце. Над холмом Висеньи повисла невероятная тишина, только слышно было, как лошади переступают с ноги на ногу. Казалось, что некая странная сила зачаровала весь город. Общее оцепенение нарушил только колокольный звон, пролившийся с кристальных башен Великой септы. Все сразу зашевелились, по толпе прошел шепоток: «Что случилось с королем?». Распорядитель церемонии откашлялся: — Ваша милость, ваша царственная невеста, королева Дейенерис, ждет вас. Не угодно ли вам продолжить путь? Король вздрогнул, будто бы пробуждаясь от глубокого сна. Но вместо того, чтобы отпрянуть от незнакомки и сесть в седло, он снял с себя бронзовый обруч и положил его в пыль у своих ног. — Передай королеве, — сказал он, — пусть правит долго и справедливо. И пусть посадит рядом с собой того, кто будет ее достоин, и будет любить ее всей душой. Мое же сердце принадлежит той, которая мне его вернула. Он сел на лошадь, подсадил впереди себя девушку, и люди расступились, давая им дорогу. В Королевской Гавани их больше не видели. Королева Дейенерис, узнав о том, что ее жених сбежал из-под венца с какой-то незнакомкой, впала в безудержную ярость. Только природная доброта и милосердие не дали ей сжечь драконьим огнем город, в котором из-за непостоянства ее жениха разбилось ее сердце и обернулись прахом мечты. Вместо этого она расплавила Железный Трон, приказала выбить на получившейся стальной глыбе свои законы, по которым должен был править Великий Совет, и навсегда покинула Вестерос.***
Пока Том ведет свой рассказ, за окнами совсем темнеет. Зажигаются лампы, но их свет неярок, как пламя свечей, и не нарушает очарования сказки. — А что стало с королем и его сестрой? — спрашивает кто-то. — Куда они отправились? Или это так никому и не стало известно? — Поначалу то и дело возникали слухи, что их видели в самых разных местах. То на Севере, в далеких землях за развалинами Стены, которые как раз тогда, после победы над Иными, стали заселяться. То их видели плывущими на лодке по Зеленокровной, на самом юге Дорна. Кто-то их видел в Тироше, кто-то в Мире, а один капитан, чей корабль, груженый пряностями, пришел с востока, заявлял, что видел Эйегона Таргариена и Арью Старк на обратном пути из Асшая, и уверял, что Край Тени был конечной точкой их пути. Но все эти следы вели в никуда. Арья Старк была служительницей Смерти, предавшей своего бога и свой орден, когда выкрала сердце своего брата и вернула ему. Она могла менять облик и насылать миражи, но этим искусством в совершенстве владели и те, кто преследовал ее, чтобы покарать за неверность. Поэтому ей и ее брату, чтобы спастись от мщения Безликих служителей Смерти, дорога была одна — на запад, за Закатное море, в неоткрытые еще Западные земли. Много лет спустя мейстер, странствовавший по Железным островам, записал со слов лорда Фарвинда с Одинокого Света, что во времена его деда двое, мужчина и женщина, чье описание напоминало короля Эйегона и его сестру, сели на корабль, отправлявшийся на запад. Назад они не вернулись. — Но Западные земли были открыты через пятьсот лет после этих событий, — молодой человек за ближайшим столиком поправляет очки. — И на тот момент там никто не слыхал ни о Таргариенах, ни о Старках. Вы уверены, что Эйегону и Арье удалось добраться до своей цели? Том поглаживает усы. — Кто знает? — он пожимает плечами. — Море так же непостоянно, как и любовь…***
Его сердце билось в ее ладонях. Даже сейчас, когда оно заняло свое место в груди, она чувствовала его удары. И она знала, что, раз ей удалось вернуть его брату, то и все остальное у них получится. Она отводила взгляды и путала следы, так что они всегда были на два шага впереди тех, кто искал их смерти. И вот, наконец, под их ногами качается палуба корабля. Свет маяка на Одиноком Свете становится все меньше, пока не исчезает вдали, как звезда, ушедшая за горизонт. Она обнимает Джона, прижимается щекой к его груди, а он ласково ерошит ей волосы. Она всегда мечтала побывать в Закатных землях. Они с Джоном будут там счастливы. Ветер крепчает, и поднимаются волны, корабль скрипит, взбираясь на гребень волны и скатываясь затем в ложбину. Еще раз, и еще, волны все выше, последняя настолько огромна, что закрывает собой полнеба, — но когда она схлынет, за ней они увидят новый мир, который их ждет.