Я не уйду

      Дверь бесшумно открылась, пропуская Оби-Вана в просторную комнату с панорамным окном, из которого открывался шикарный вид на освещенный заходящим солнцем Корусант. Но не красоты галактической столицы интересовали усталого джедая, который только-только начал возвращаться к привычному облику.       Теплый желто-оранжевый свет мягко очерчивал стройный силуэт Сатин Крайз, ради которой он, собственно, и пришел сюда, не успев даже переодеться. Разговор предполагался тяжелым, но за последние дни Оби-Ван уже привык к этому. Никто из них не спешил начинать беседу: Сатин любовалась Корусантом, а Оби-Ван — Сатин.       — Ты хотела поговорить? — рискнул он нарушить затянувшееся молчание, пытаясь определить ее настроение. Но не мог сосредоточиться. — Сатин?       Через невыносимо долгое мгновение она наконец-таки повернулась к нему лицом. Сатин стояла, обхватив себя руками за плечи, побелевшие от напряжения пальцы вцепились в ткань темно-зеленого с серебряной вышивкой платья, ее глаза блестели не то от слез, не то от переполнявших эмоций. Молчание стало совсем уж натянутым, от тишины звенело в ушах.       — Почему ты мне не сказал?       Этот вопрос уже начал вызывать раздражение. Его задавали все, начиная от Энакина и заканчивая теми, кого Оби-Ван едва мог назвать другом или хорошим знакомым. Но Сатин это особый случай, уклончиво-неопределенный ответ тут не подойдет.       — Этого требовал план: строгая секретность должна была обеспечить максимальную достоверность. Кроме меня и членов Совета никто не знал, даже Энакин.       Дурацкие казенные формулировки. С каких это пор он прячется за них? Сатин, естественно, такой ответ не устроил. Она стремительно сократила расстояние между ними, еле сдерживая гнев.       — Как ты мог так поступить со мной? Ты хоть представляешь, что я почувствовала, когда мне сказали, что ты погиб? — ее голос звенел от слез.       — Я не мог никому ничего рассказать, даже намекнуть, — Оби-Ван уже устал это объяснять. — Мне жаль, что пришлось причинить тебе боль, но у меня не было выбора.       — И ты так спокойно об этом говоришь?! — Сатин, казалось, была готова броситься на него с кулаками, словно обитательница нижних уровней Корусанта, а не аристократка. — Я думала, те слова, которые ты мне сказал в нашу последнюю встречу — правда…       — Все так зациклены на собственных переживаниях, почему никто не поинтересовался, как мне жилось под личиной преступника и мерзавца? — сорвался Оби-Ван.       Сатин отступила на шаг, удивленная и испуганная его вспышкой. Конечно, ей и в голову не приходило посмотреть на ситуацию под таким углом. А взглянуть было на что: пребывание под личиной преступника и убийцы всколыхнуло в душе Оби-Вана целую бурю эмоций, которые, по идее, являлись запретными для джедая. Обманчивое ощущение вседозволенности пьянило до сих пор, толкая на неожиданные поступки. Оби-Ван бесцеремонно схватил Сатин за плечи и встряхнул.       — Почему никто не спросил, чего мне стоило играть роль этого мерзавца и не выдать себя словом или поступком? Вжиться в образ, но не потерять себя? Неужели это и впрямь никому не интересно?!       — Отпусти, мне больно! — Сатин смотрела на него с ужасом, она не ожидала от Оби-Вана такой вспышки.       Ее тихий голос отрезвил его и Оби-Ван отступил на шаг, тяжело дыша. Они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать.       — Прости, я не хотел тебя пугать, — наконец выдавил из себя Оби-Ван. — Просто я так устал от этого всего…       Сатин осторожно подошла ближе и погладила его по лицу.       — Когда я узнала, то сама чуть не умерла, — тихо сказала женщина. — Пусть нам не суждено быть вместе и ты всегда далеко, но живой…       Умом Оби-Ван понимал, что должен сказать что-то правильно-утешительное и уйти, но сегодня джедай не собирался следовать голосу разума. Ведь Оби-Ван Кеноби официально все еще мертв, а значит на него не распространяются джедайские правила и ограничения. Значит, можно себе позволить некоторую вольность.       Оби-Ван прижал к себе испуганную Сатин. Она обняла его в ответ, не скрывая облегчения. Оби-Вану совершенно расхотелось злиться и что-то доказывать, ведь этот вечер можно было посвятить гораздо более приятным вещам, чем ссора. И пусть кто-нибудь только попробует им помешать.       Солнце за окном практически скрылось за горизонтом, погрузив комнату в уютный полумрак. Они все также стояли обнявшись, наслаждаясь моментом близости друг с другом.       — Смена имиджа пошла тебе на пользу, — негромко сказала Сатин.       Оби-Ван хмыкнул в ответ.       — Не надейся, скоро все вернется в первоначальное состояние.       — А если я очень попрошу оставить все как есть? — Сатин подняла голову, заглядывая ему в глаза. — Сильно-сильно?       — Я подумаю над этим.       На какие-то мгновения Оби-Ван и вправду задумался, не воспользоваться ли ему теми переменами, что принесла ему недолгая жизнь под личиной наемника. Соблазн был велик, но джедай ему не поддался. Хватит и Энакина с его вольнолюбивыми замашками. Но от кое-чего Оби-Ван отказываться не собирался. Ведь сегодня на него не действовал Кодекс, верно?       К этому времени за окном стемнело окончательно, но до комнаты долетали блики от многочисленной рекламы, фар транспорта и прочих источников света, которых на ночном Корусанте было не мало.       Они целовались долго и страстно, забыв обо всем на свете. Все, что они долгое время сдерживали и заталкивали подальше, вырвалось наружу, сметая все преграды на своем пути.       — Тебе, наверное, пора идти, — через некоторое время с сожалением сказала Сатин.       — Пора, — согласился Оби-Ван. — Но я никуда не пойду.       Она удивленно смотрела на него, не веря своим ушам.       — Не уйдешь? — растерянно переспросила Сатин.       Взъерошенная, растрепанная, она выглядела такой беззащитной, и одинокой, как тут ее оставить одну?       — Не уйду, — повторил ее слова Оби-Ван. — Я больше тебя не оставлю, обещаю.       Потом снова были поцелуи, шорох одежды, летящей на пол. Все взаимные упреки и проблемы стали далекими и не важными, отступив перед непреодолимым желанием быть вместе.