«А как же охранник, мм, Уитни? Неужто он для тебя слишком староват, мм? Какая же ты эгоистичная мразь. Считаешь, что родители должны тебя искать, а тебя не волнует то, что, возможно, у них более важные дела? Для того чтобы они искали такую дурочку как ты, у них должно быть куча времени»
— Сара, я долго думал и решил, что ты — та, кто действительно заслужил стать моей женой! — и девушка с ужасом смотрела, как ее друг (э-э, а друг ли?), как в замедленной съемке, становится на одно колено и протягивает ей красивое кольцо с огромным камнем посередине. Pov Сара. От неожиданности я буквально села - хорошо, что села я на лавку. Я уставилась на Батча непонимающим взглядом: — Что? Что ты сказал? — ужас — что произошло с моим голосом? Таким писклявым он никогда не был! — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. — Батч уверенно говорил, все ещё стоя на одном колене, и не сводил с меня испытывающего взгляда. — Я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой. Это и есть мой принц? Мой принц на белом коне? И за него я должна выйти замуж? Но… но… как? Почему… Но я же так этого хотела! — Но я же… другой национальности… - сквозь сжатые зубы выдохнула я. В моей голове это всё никак не могло уложиться, и я всё никак не могла понять, какие вопросы задавать. — А, это пустяк, — отмахнувшись от этого, словно от мухи, отозвался он. Как это пустяк? Он же чистый американец! Для них это ведь важно! Я попыталась снова: — Батч! Объясни только, как это — не важно? — я сама не успела заметить, как начала кричать, лишь ошеломленный взгляд Баттсона, смотрел мне в глаза. Я смутилась, притупив взгляд, и начала успокаиваться. — Там, откуда я родом, это не важно. Тем более, в шестом поколении у нас в семье был уже иностранец. Я договорился с родителями. Меня охватил немой ужас, увидев выжидающий взгляд Баттсона. «Почему он так смотрит? Он что, хочет ответ сейчас? — меня охватил ужас. — Ну что, думай как выкручиваться, чертова иностранка!» — Батч, я честно как-то не задумывалась о браке, мне еще так мало лет. Я хотела продолжить учебу после колледжа. Ложь. Ложь. Ложь. «О, молодец, хороший шаг!» — мысленно похвалила я себя. — О, так ведь всё продуманно. Родители предполагали такой исход событий. И то, что ты захочешь учиться дальше, после того, как закончишь колледж. Через год мы поженимся, а потом ты родишь наследника… — Мам, пап, со мной всё хорошо. — Мой голос предательски дрогнул. — Я сбежала и буду жить у с-своего парня. Не ищите меня, пожалуйста, это все только для вас.Глава 1. 44 дня.
31 марта 2019 г. в 16:55
Взгляд, отраженный в зеркале, тусклый, ничего не выражающий. Глаза у меня непривычно серые, яркие, большие, с мутной пеленой от пролитых слёз.
Кто это? Это я?
Я уже ничего не понимаю, ничего не осознаю, но так хотелось, до безумия хотелось закричать, надрывая горло до хрипоты, а до пролитых слёз оставалось совсем немного. Руки были покрыты мелкими ссадинами и зажившими шрамами, небольшие наросты на пальцах совсем не мешали. Кожа была до безумия бледная, местами стёртая, а из горла порывались вырваться непонятные звуки, местами похожие на буквы. Острые локти, бледные коленки с россыпью царапин, птичьи лопатки, и до неприличия неординарный цвет волос, — натуральный, но странный до одури — зеркало в полный рост на двери шкафа позволяло увидеть всё и всплакнуть после этого, трагически вздыхая и высмаркиваясь в белый платочек.* Пятна на полу были только от её собственной крови — из царапин, — да и той немного. Из уголка рта у неё стекала струйка крови.**
Перед глазами плавали цветные круги, но к счастью, внезапно дверь отворилась из светлицы, и темнота сеней рассеялась колеблющимся светом факела. К несчастью, там никого не оказалось, но в зеркале отражалась девушка. Её затуманенные глаза были широко распахнуты, губы сжаты, лицо бледное. Хотелось убежать, спрятаться и не показываться тому, кто открыл дверь. Ноги сами повели меня назад, ступням было холодно, а мелкие камешки так и порывались застревать, больно впиваясь. Казалось, моё сердце рухнуло вниз, когда я почувствовала что-то инородное, жидкое, холодное и до безумия склизкое. Когда я обернулась, то увидела лишь обезглавленное тело, ещё подёргивающееся, что плавало в луже крови. Голова нашлась на крюке и безмолвно смотрящие глаза чудились мне, казалось, что они смотрят в самую душу. По его лицу стекала тёмно-красная струйка крови, а на голове зияла отвратительная дыра с багровой каймой. По стене стекала отвратительная жижа, дурно пахнувшая, образовывая, что я приняла за кровь, лужу.
Хотелось просто убраться отсюда, бежать не останавливаясь, бежать и только бежать. Бежать от места, от трупа, от того что находиться за дверью, от этого бренного тела, от себя, от всего. Только бежать. Мне было просто плевать на всё это.
Бежала я долго, с надрывами, попутно вытаскивая попадавшиеся камни на пути из ступней. Подвал был просторный, темный и сырой. Люди перестали заходить сюда, а сил не хватало чтобы содержать его. Сырость и время сделали своё. Поэтому от былого величия не осталось и следа. Со временем люди стали использовать его, как склад. Сундуки были закрыты, редко попадающиеся двери заперты, а людей здесь не было. Я уже начинаю сомневаться о проделанных мной действиях - а что если бы я там осталась? Чтобы изменилось? Труп продолжал бы разлагаться, дверь была бы закрыта, а свет от факелов не был бы колеблющимся.
Воздух стоял сырой и затхлый, на полу кое-где темнели не пересыхающие лужи, стены расцветали в разводах и бледной плесени. Ровно ряда комнат не было. По сторонам виднелись наглухо запертые двери, но их, похоже, уже многие годы никто не отпирал. За следующим поворотом дверь была открыта. Я зашла в единственную дальнюю темницу, заскрипела дверь за спиной…
И я осталась одна в холодном полумраке.
Первое время я просто лежала на твердой узкой лежанке, рыдая от безысходности. Потом, утомившись, задремала ненадолго, но очень скоро проснулась в холодном поту. Кто-то выл, протяжно и тоскливо, прямо за стеной. Я вскочила, от страха бросилась в сторону… И поняла, что камера незапертая. Неужели мой путь свободен? Снова? Нет-нет-нет, такого быть не может. Мной снова помыкали неизвестные доселе чувства. Это была ненависть, гнев? Почему всё это происходит только со мной, почему здесь нет никого? Почему я одна? В чём дело, неужели я настолько отвратительная, что тот мужик просто убился, чтобы не видеть меня? А?! Это так?! Да скажите хоть что-нибудь! Хоть кто-то, что-нибудь…
— Эй….мужик, ты меня слышишь? Помнишь меня? Это ведь я… Та, которой ты смотрел своими опустевшими глазами прямо мне в душу… Помнишь? Помнишь… это я… Рыжеволосая с серыми глазами… Помнишь? Помнишь? ПОМНИШЬ?!
Вой продолжался, усиливая тревогу. Кругом стоял сумрак, но постепенно я смогла разобрать тот путь, которым я пришла, прошла по нему обратно… Напрасно: дверь вверх, на лестницу, была заперта; тогда я вернулась назад и направилась дальше по коридору, в конце которого виднелся свет. Я прошла до конца и увидела узкое окно с решетками. И наилучшим исходом всего этого было убиться.
— Ну и куда это мы собрались? — Он ласково погладил меня и, наклонившись, прошептал на ухо. — Ты так вкусно пахнешь, маленькая сучка.
О, как же мне хотелось съязвить! Но жаркое дыхание щекотало шею, щеки предательски начинали краснеть, а низ живота коварно скрутился в слащеной истоме. Что происходит? По-о-чему тело так реагирует на дыхание, да черт возьми, не понятно на кого!
— Мелкая сошка, неужели тебя не учили вести себя прилично? — он порывисто дышал, поглаживая указательным пальцем шею. Сердце не переставало отплясывать.
— Руки уберите... Пожалуйста... Прекратите…
**********
Сара Уитни была самой среднестатистической девушкой из небольшого городка Напа, с населением в 76 915 тысяч человек. Не пила, несмотря на то, что Напа известна на весь мир своими виноградниками и вином, а так же не курила. Была улыбчива, жизнерадостна, но друзей практически не имела. Вина была в родителях. Как бы смешно это не звучало, но их почти не было. Да, может в других странах все намного лучше… Может, они там любят своих детей, дарят подарки на их день рождение, обнимают, когда видят, что им родным и любим плохо. Они улыбчивы, смеются часто, любят себя (в определенных аспектах, конечно же), своих детей, и даже весь мир! Сара всегда так считала, и наивно полагала, что её принц на белом коне прискачет и будет любить вечно-вечно! А родители… Они станут любить её. Да! Любить! Точно!
Сара, довольно улыбаясь, аккуратно поглаживала застарелый фолиант. На осунувшемся пепельно-сером лице влажно поблёскивали по-детски красивые, полные наивной надежды глаза. Она каждый раз с предвкушением закрывала глаза, представляя наилучшую жизнь, которую она могла вообразить себе. Уитни представляла, что живёт около железной дороги. Что она всю жизнь работала на железной дороге и умеет водить поезд. А ещё у неё есть своя дрезина. У Сары есть маленький дом рядом с лесом. Она любит ходить за грибами и ягодой. А ещё она очень вкусно жарит пирожки. И с яблоками, и с грибами, а ещё с разной ягодой. Её внуки будут её навещать. Она будет учить, как ухаживать за цветами, поливать их. Цветы у неё вырастают очень красивые. На них всегда много пчёл. Она будет говорить им, что это домашние пчелы, и они не кусаются. Недалеко от дома бабушки (так будут называть её горячо любимые внуки!) есть пасека. Там пчёлы живут и делают мёд. Бабушка дружит с женой пасечника. Сару будут угощать мёдом от домашних пчёл. Этот мёд будет нравиться всем, он очень полезный и вкусный.
А её любимый муж будет жить с ней, помогать ей во всем, а по вечерам она будет читать ему его любимую книжку — «Властелин Колец». И он будет слушать её внимательно, изредка комментируя происходящие события, браниться на тупость Фродо и его бездарность. А Сара будет с ним ругаться из-за того, что он не прав. Категорически не прав! «Почти» — тихо усмехаясь, подумала Сара.
Мысли не покидают её с самого утра, но почему погода так хороша? Хотелось улыбаться всем, спрашивая у прохожих, почему же ваш день настолько плох? Посмотрите, какая погода! Как хорошо, улыбайтесь, смейтесь, веселитесь!
— …Сара! Сара! Посмотри на меня! Давай посмотри! — молодой парень без тени стеснения (по идее, которая должна была пронестись на его сером лице) рассматривал её.
Его взгляд досконально рассматривал её лицо, вполне осознанно поглаживая её подбородок указательным пальцем, и чуть встряхивая. Один раз, потом второй, третий… Сара не как не приходила в себя.
— Совсем ничего не есть — не дело, мисс Уитни. Так вы долго не протянете.
Сара дёрнула плечом по старой привычке, как бы прося оставить её, но после, все же повернулась к непрошеному сочувствующему.
— А зачем мне есть? — с вымученной усмешкой, отозвалась она.
Время от времени, она смотрела прямо перед собой, словно собиралась пройти сквозь стены собственной тюрьмы. — Снова есть тараканов? Или на это раз что-то другое? Похуже?
Охранника Сара не видела. Думала, что тот уйдет, но нет: он громко выдохнул и тихо произнес.
— Мисс, если вы хотите жить, не говорите им подобных слов.
Слова были полны сочувствия и желания ободрить, насколько охраннику позволяло его положение. Уитни хотела бы ему поверить и отозваться, но душевные силы, похоже, оставили её ещё на пороге собственной тюрьмы.
— Вы очень добры, сэр. Но не думаю, что это их остановит. — с придыханием она заговорила вновь. — Их уже ничего не остановит. Бога нет. — чуть слышно, Сара произнесла последние слова.
Услышав приближающийся топот, она с содроганием поняла, что здесь она умрёт.
Но, как выяснилось, смерть, тем более добровольная — не такое уж лёгкое дело. И если разум её хотел расстаться с жизнью, то инстинкты цеплялись за неё. Временами она вскакивала, точно забывшись: кидалась к принесенному охраной скудному завтраку, съедала всё быстрее, чем успевала опомниться, чувствуя в сжавшемся за время заключения желудке болезненные спазмы, и тут же жалела о своей слабости. Организм не устоял, и через неделю (так ей казалось) пребывания в этом жутком месте, девушка уже съедала без остатка всю ту подпорченную гадость, что приносили ей охранники, а потом ещё часа два боролась с тошнотой, пытаясь удержать всё то, что съела.
Протяжный скрип распахнувшейся двери словно разорвал пополам ледяную тишину, и в комнату стремительно влетел мужчина.
— Твои родители настолько беспечны, что не ищут тебя. Ты для них просто мусор. Мусор, который валяется у них на пути. Ты просто ничтожество. А ведь знаешь, твоя сестра… — Он с протяжным звуком вдохнул и не изменённой ухмылкой продолжал давить.
— Намного лучше тебя. Во всём.
Удивление не покидало её на протяжении… Она не знала, сколько здесь находилась. Девчонка надеялась, что её горячо любимые родители (а она понятия не имела, как они выглядят) искали её. Везде, обыскали всю планету!
— Но не нашли… здесь… я же здесь... Вот тут. Прямо тут. Вы видите меня? А? Скажите да. Скажите да. Да. Да. ДА, — ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Почему вы не видите меня? Почему? Я же тут! Тут! Как вы меня не видите?! Почему?! Я что для вас, н-ни-и-чего н-н-езна-а-а-чу?
Конечно, она сдалась. Для того, чтобы выжить в подобных условиях, нужно было иметь железную волю, недюжинный ум, и жажду выжить.
— Чудес не бывает, — прошептала Сара и отвернулась лицом к холодной, «плачущей» стене.
Она была здесь одна. В других камерах не было никого. Только одна.
Примечания:
* у неё нет белого платочка, это просто выражение.
** Вот это предложение "Пятна на полу были только от её собственной крови — из царапин, — да и той немного. Из уголка рта у неё стекала струйка крови.**" сейчас попробую объяснить. Человек смотрит в зеркало, в нём отражается она. И как бы у девушки(из зеркала) стекает кровь.
-----------------
Проверено на пунктуацию и орфографию
(с) Бета.