***
Было время обеда, в воздухе витали ароматы свежеиспеченного хлеба и супа на говяжьем бульоне. Голоса старух долетали из кухни в обеденный зал, женщины помоложе сидели с младенцами, играли дети, а старики, оживленно жестикулируя, беседовали, указывая на тяжелые книги в кожаных переплетах. Кое−кто из мужчин сидел в одиночестве, склонив голову и бормоча слова молитв, которые они повторяли ежедневно в знак уважения к Господу. Ханна сидела в углу в красивом обитом красным бархатом кресле. Это было её любимое место. Кресло было таким большим, что, усаживаясь в него, она чувствовала себя королевой. В конце концов, Ханна жила в замке. Мама говорила ей, что это просто очень большой дом, но Ханна не сомневалась, что на самом деле это замок. Стоило только взглянуть на роскошную мебель, высокие потолки, деревянную резьбу, картины, висящие на стенах. Рядом с Ханной был камин больше, чем ее старая спальня. Однако больше, чем камин, она любила маленький шкафчик, встроенный в стену рядом. Дверь была с секретом, Ханна разгадала, как её открывать. Это было её тайное место. Сейчас, однако, Ханна ждала обед. На коленях у неё лежал альбом, рядом набор качественных карандашей, ими−то она и рисовала картину. Карандаши достались ей от герра Готтлиба, как и все остальное – её одежда, кресло, еда, большой дом. Ханна рисовала цветы, те самые, которые герр Готтлиб подарил прошлой ночью. Такие красивые цветы. В садах у дома выращивали овощи и животных. Для цветов не оставалось места. Но герр Готтлиб сказал, что сейчас весна, и даже если они скрываются, все равно должны получить что−нибудь весеннее. Ханна изобразила герра Готтлиба окруженным вазами с цветами. Его волосы были такого же цвета, как у папы, только пострижены намного короче, а их блеск наводил её на ассоциацию с черным конем из их деревни. Однажды вечером герр Готтлиб развлекал детей сказками, Ханна протянула руку и коснулась его головы. Он улыбнулся, когда она сказала, что его волосы на ощупь напоминают кроличий мех. Ханна пыталась заставить его волосы выглядеть мягкими на рисунке, но это было трудной задачей, поэтому она сделала их слегка кудрявыми. Нос герра Готтлиба ничем не отличался от носов большинства мужчин, включая её папу, заостренный, тонкий и немного крючком. У Ханны был прямой, как у мамы, нос, но ей всегда нравился этот другой типаж, потому, что он выдавал еврея. Мама говорила Ханне, что это далеко не всегда так, но девочка упрямо стояла на своем. Герр Готтлиб определенно евреем был. Рисуя, Ханна восстанавливала в памяти образ папы. Несмотря на то, что виделись они давно, она по−прежнему часто думала о нем. В последний раз, когда это случилось, папа был чем−то огорчен. Он как будто чего−то боялся. Тогда Ханна не знала, что могло послужить причиной его страха. Папа и мама оба выглядели испуганными и однажды поссорились. Ханна спряталась, но когда она начала плакать, папа позвал ее в комнату. − Ханна, − заговорил он, опускаясь рядом с дочерью на колени и заглядывая ей в глаза, − пожалуйста, не плачь. Будь хорошей девочкой. Будь сильной. Мне нужно, чтобы ты была сильной, − он посмотрел на маму и вновь обратился к Ханне. − Я тебя очень люблю, но… скоро… не знаю, когда это произойдет, но… я уйду. Я не хочу этого делать, но ситуация может сложиться так, что у меня не будет выбора. И когда я уйду… будь хорошей девочкой, ладно? Ханна кивнула, а папа накрыл своей рукой её ладошку и благословил её. А затем сказал ей идти к себе в комнату и рисовать. А следующим вечером пришли какие−то люди и захотели увидеть папу. Обычно мама была приветлива с гостями, но тогда Ханна заметила: она едва приоткрыла дверь. Незнакомцы вновь спросили, где папа, и Ханна разобрала, как мама ответила, что его нет дома. Ханна знала, что это ложь. Зачем мама прячет папу? Голоса с улицы стали громче, и наконец Ханна услышала звук силой открываемой двери. Ханна бросилась в комнату и увидела солдат, держащих её маму, пока другие подталкивали к двери папу. − Куда вы ведете папу? – спросила Ханна. − Твой отец отправляется в путешествие, малышка, − медленно ответил один из солдат. − А теперь будь умницей и возвращайся к себе в комнату. Ханна в последний раз взглянула на папу − он кивнул. − Я люблю тебя, Ханна, − сказал он. − Обещай мне, что ты всегда будешь рисовать прекрасные картины. Ханна пообещала и вернулась к себе в комнату. Минуту спустя она услышала, как папа попрощался с мамой. Дверь закрылась, и неожиданно единственным звуком, который можно было расслышать, стал материнский плач. Ханна заглянула в комнату, но когда мама увидела её, то махнула рукой, выпроваживая. − Иди рисуй, Ханна, пожалуйста, иди и рисуй. Отец просто уехал. Он вернется. Я буду по нему скучать, но он вернется, он вернется… он вернется, − голос мамы перешел в рыдание, когда Ханна вышла. Папа не вернулся. Как и большинство других мужчин. Солдаты приходили и забирали их с собой «в путешествие». Ханна ждала, что хотя бы другие вернутся. Первую неделю она спрашивала об этом маму ежедневно, но затем осознала: спрашивать не стоит. Мама не знала, когда они вернутся домой. Маленький братик Бенджамин плакал, а Ханна нет. Вместо этого она рисовала картины, которые собиралась подарить папе, когда он вернется. К концу месяца кипа рисунков сильно выросла. Ханна стала складывать их в специальную коробку. Папа все еще был «в путешествии». Ханне была нужна бумага. А мама сказала, что больше её не осталось. Теперь из−за войны они редко выходили из дому. Большинство магазинов исчезли, мама сказала, это потому, что стало небезопасно. Лучше сидеть дома, вести себя хорошо и молиться, чтобы папа вернулся. − А мы в безопасности? − спросила Ханна. − Я буду об этом молиться, − ответила мама. Наконец прибыли солдаты и сказали, что им всем придется уехать. Грузовики должны были забрать их через два дня. Ханна не хотела уезжать. Как же папа найдет их? Сможет ли она забрать свои картины? Вот теперь она плакала. Мама сказала, чтобы она была хорошей девочкой и заботилась о братике, потому что ей предстоит освободить дом и собрать вещи к путешествию. Грузовики прибыли, но никаких солдат не оказалось. Вместо них был мужчина по имени герр Готтлиб. По его словам, он хотел безопасности для деревни. А с солдатами было не безопасно. Герр Готтлиб собирался отвезти семью в укромное место и защитить от солдат. И если папа и другие мужчины вернутся домой, он обещал, что воссоединит всех. Сперва ни мама, ни остальные Готтлибу не поверили. Однако чем больше он говорил, тем больше они проникались доверием. Ханне он сразу понравился. Было в его глазах нечто волшебное, заставляющее её чувствовать себя счастливой. Вскоре все сказали «да» герру Готтлибу и отправились к машинам. Другие грузовики увезли вещи, которые они хотели взять с собой, − одежду, книги, игрушки, картины. Герр Готтлиб позволил забрать с собой даже домашнюю скотину. Он сказал, что они будут сами выращивать еду для себя, поэтому, конечно, животных следует увезти. Теперь, сидя в кресле в обеденном зале, Ханна не знала, где находится их убежище, но это было хорошее место. Она долгое время пробыла здесь, потому что за окном царила ранняя весна, а она помнила, что приехала сюда прошлой весной. Стоял день, когда грузовики открыли и их выпустили во двор напротив дома. Никто из них не мог в это поверить, но добрые люди в красивой одежде пригласили их внутрь и всё там показали. У каждой семьи появилась собственная комната. Здесь была кухня, и они могли готовить себе любую еду на свое усмотрение. О животных можно было позаботиться во дворе, там же были и сады, в которых они могли выращивать пищу. Снова и снова им повторяли, что они будут в безопасности. До приезда герра Готтлиба тем вечером люди с трудом в это верили, но он повторил все сказанное и дал даже больше обещаний. По словам Готтлиба, его предок был родом из этой деревни, и, пусть это было очень давно, он хотел бы помочь её жителям. Есть у кого−то особые пожелания? Одежда? Игрушки? Книги? Ханна знала, чего хочет, и немедленно высказала свою просьбу. Следующей ночью герр Готтлиб пришел к ней с бумагой и коробкой карандашей. Больше ей просить не приходилось. Каждый раз, когда у неё заканчивалась бумага, герр Готтлиб доставал новую. Все получали то, в чем нуждались. Иногда они даже забывали о том, что до сих пор ждут. Когда папа и остальные вернутся домой? Когда папа и остальные будут в безопасности в этом чудесном доме? Ханна наблюдала, как старшие девочки накрывают стол к обеду. Её картина для герра Готтлиба была уже почти готова, однако ей до сих пор казалось, что чего−то не хватает. Ханне всегда было интересно, почему его так сложно нарисовать, но она в любом случае пыталась. Она была так сосредоточенна, что забыла о том, который час. − Ханна! − окликнула её мама. Она огляделась и лишь тогда вспомнила, что сейчас обеденное время. Ханна выскочила из кресла и направилась к столу, но вдруг услышала какой−то звук в коридоре, затем открылась и захлопнулась дверь. Из дальнего конца комнаты, из−за столов она разобрала громкие грубые голоса. В дверном проеме появились мужчины. Солдаты. Похожие на тех, что уже приходили прежде. Ханна не хотела шевелиться. Она была в безопасности. Она наконец−то была в безопасности. И она почти завершила свою картину. Она хотела показать её герру Готтлибу. Солдаты кричали, что всем придется пойти с ними, в сад. Ханна попятилась к креслу. Солдаты не заметили её, она была в этом убеждена. Она подобрала альбом и карандаш и направилась к двери за камином. Она медленно нажала секретную кнопку, открылась потайная дверь, и она юркнула внутрь. Было темно, но она была в безопасности. А солдаты тем временем продолжали кричать. Некоторые из оставшихся детей принялись плакать. Один из стариков принялся спорить, раздался звук падающего тела, затем − бьющейся мебели. Завопила женщина. − Ханна! − крикнул кто−то. Это была мама, Ханна это знала, но выйти не могла. Ей нужно было показать портрет герру Готтлибу. Они не могли уйти! Однако остальные, похоже, могли и уходили. Ханна слышала шарканье ног. Дверь закрылась, и стало тихо. Наверное, они ушли в сад. Она слышала голоса, но все они терялись за толстыми стенами. Ханна не могла и не хотела разбирать, о чем они говорят. Она простояла в темноте долгое, долгое время. Наконец Ханна проголодалась. Она уже некоторое время ничего не слышала и подумала, что будет безопасно выбраться и раздобыть немного еды. Она осторожно приоткрыла дверь и ступила в комнату. Здесь никого не было, так что она сунула альбом и карандаши под мышку и направилась к дальней двери. А потом она услышала звук. Это был выстрел из ружья. Она знала этот звук, иногда в деревне ей доводилось его слышать, особенно с тех пор как началась война. Затем раздался другой выстрел. И еще. И еще. Подойдя к двери, она услышала много голосов. Перепуганных голосов. И короткий пронзительный крик. Ханна решила выйти через другую дверь, миновав коридор. Там была комната с видом на сад. Она хотела выяснить, что произошло, не рискуя. В доме было безопасно. Открыв тяжелую деревянную дверь, она шагнула в комнату и подкралась к окну. Прозвучали новые выстрелы. Ханна отодвинула штору и выглянула в сад. Солдаты целились, а перед ними выстроились все женщины и дети. Их расстреливали, одного за другим. Громкий выстрел − а затем падающее тело. Чуть поодаль остальные копали могилы. Ханна могла разглядеть тела, которые опускали в ямы. Ханна задернула штору. Она не могла на это смотреть. Она не будет на это смотреть. Однако, спустя мгновение, она вновь прильнула к окну. Где же мама? Где Бенджамин? А, вон там, в самом конце строя. Они были все еще в безопасности. Ханна смотрела, как люди падали бездыханными. Маленькие тела, большие тела, старые тела бабушек и дедушек. Наконец она увидела маму. И маленького Бенджамина. Она видела, как их тела упали на землю. Она видела, как их уволокли в общую могилу. Ханна долго наблюдала за происходящим. Вскоре единственными оставшимися на ногах людьми стали солдаты. Они взяли лопаты и зарыли свежие могилы. Солнце уже почти зашло, когда они, наконец, завершили свой скорбный труд. В дом они не вернулись. До Ханны доносился звук моторов удаляющихся грузовиков. Она все еще была в безопасности. Но все остальные − нет. И где же герр Готтлиб? Она должна была показать ему нарисованный ею портрет, а затем спросить, где же он был. Почему его не было здесь, чтобы защитить их? Ханна знала, что она в безопасности только по ночам, когда приходит герр Готтлиб, так он говорил всем, но она никогда не думала, что что−то случится по−настоящему. Больше не будет никаких солдат или выстрелов. Больше не будет пропавших людей. Где же он? Наконец Ханна спустилась в зал и села в огромное кресло. Она долго смотрела на портрет и думала о герре Готтлибе. Почему всех нельзя было защитить? Её папу, маму, маленького Бенджамина − почему нельзя было их спасти? Вдруг раздался крик. Он донесся из сада. Ханна убежала обратно в комнату и приподняла полог шторы. И в лунном свете она увидела его. Герра Готтлиба! Ханна опрометью ринулась за дверь, герр Готтлиб вновь вскрикнул, а затем застонал. В его руках была лопата, и сквозь темноту Ханне удалось увидеть, что он отскребывает грязь. Должно быть, он увидел присыпанные землей тела. Ханна медленно приблизилась. Свежий запах сада ушел, его сменила ужасная вонь. Трава была вытоптана. Она увидела кроваво−красные пятна у себя под ногами. Больше она не могла сдерживаться и подбежала к герру Готтлибу. − Герр Готтлиб, герр Готтлиб, − повторяла она, размахивая своим альбомом. − Герр Готтлиб, вы вернулись! Он выронил лопату, подхватил Ханну на руки и прижал к себе с такой силой, что ей стало страшно. Спустя мгновение хватка ослабла. Герр Готтлиб прижал её к груди и принялся укачивать. Он плакал. − Герр Готтлиб, вы ранены? − спросила она. Его лицо было в крови. − Нет, я… я не ранен, − ответил он, отпуская её. Ханна заметила, что лицо у него странное. Будто его вырезали из чего−то гладкого и белого. Даже в крови, это лицо было прекрасно. − А ты сбежала? − продолжал герр Готтлиб. − Я спряталась, − кивнула Ханна. − Но ты все же видела, что здесь было? − спросил он, обводя рукой сад. − Да, − ответила она. − Видела. Перед глазами вновь встали образы мамы и брата. Герр Готтлиб ахнул, будто ему было больно. − Пожалуйста, не грустите! − сказала Ханна. Ей хотелось, чтобы в этом мире хоть кто−то был счастлив. Сама она почти ничего не чувствовала, и это было странно. Она протянула свой альбом, чтобы показать новый рисунок, на котором герр Готтлиб стоял в окружении цветов. Он взял альбом в руки и пристально посмотрел на картину. Из глаз его все еще текли слезы. Он переворачивал страницы одну за другой, разглядывая каждую. Будто Ханны здесь не было. Наконец он вновь обнял её. Погладил по голове и дал слово. − Ты всегда будешь в безопасности.***
Той ночью Ханна отправилась в другое путешествие. Она была с герром Готтлибом тогда и в ряд последующих ночей. Они останавливались в чудесных старых домах. Днем добрые женщины кормили её и заботились о ней, как о собственной дочери. А потом герр Готтлиб забирал её в безопасное место. Наконец он привез её в городской дом. Город был большой, Ханна знала, что он находится далеко − пришлось плыть на лодке. Стоя перед домом, Ханна размышляла, где они, собственно. Герр Готтлиб сказал, что это Лондон. Это город в Англии, а значит, больше не будет солдат и кочевая жизнь закончилась. Она останется в Лондоне надолго. В доме она познакомилась с приятными мужчиной и женщиной. У мужчины нос был как у герра Готтлиба. И хотя мама не считала это надежным признаком, Ханна решила, что он, должно быть, еврей. А потом она задала прямой вопрос. Да, конечно, ответил он. Но все хорошо. Больше ей никогда не придется об этом беспокоиться. Пока Ханна взрослела, герр Готтлиб раз в месяц приходил и всегда приносил подарки для семьи. У Ханны всегда было все, что она пожелает, её новые мама и папа были так добры. Ханна продолжала рисовать для герра Готтлиба, и каждый месяц набиралась полная коробка рисунков. Однажды вечером, как раз после того, как Ханна окончила школу, герр Готтлиб пришел к ней с цветами. И сказал, что безумно любит её, но теперь настало время для него отправиться в собственное путешествие. Он оставил ей адрес адвоката, через которого она могла связаться с ним, но герр Готтлиб больше никогда не увидит её. Но каждый месяц она получала цветы, и как же они были прекрасны! Розы, ирисы, тюльпаны, лилии, цветы всех видов. И, конечно, Ханне было не о чем волноваться. С её новой семьей и деньгами, которые, как она знала, он посылал ей, она всегда могла заполучить все, что хотела. За годами частных уроков последовала художественная школа. После этого Ханна стала иллюстратором. У неё появилась собственная мастерская в Лондоне, и годы в Польше остались позади.***
В комнату вошел Джозеф. Они поженились двадцать лет назад, и за все это время он никогда не спрашивал, что за цветы она получает каждый месяц. Их посылал герр Готтлиб, и Джозеф знал, чем Ханна ему обязана. Он вручил жене букет желтых роз. Ханна поблагодарила и вдохнула аромат цветов. Ей подумалось, что герр Готтлиб уже, должно быть, состарился, но его вкус в выборе цветов остался неизменным. Она открыла вложенную открытку. Послание, как всегда, было очень простым: «Ты всегда будешь в безопасности. Г. Готтлиб».