Змеебог

Средь забытых дорог в темноте и пыли Чахнет умерший бог, грозный змей — бог земли. Подземелья его перл и злато хранят, Но клыков берегись там опаснейший яд. Как с клыков каплет яд, так с души каплет боль. Одинок в целом мире зелёный король Хвост его как река простирается вдаль, И блестит чешуя словно горный хрусталь. Хладный взгляд ядовит, он пугает в ночи, Будто дьявола смех в пылкой адской печи. Пусть богатством наполнены недра земли, И возвысились кроны лесные вдали, Он не рад ни камням, он не рад ни листве, Ведь тоскливо и скучно в мирском естестве. И от скуки своей змей все рвётся на свет, Где живое с живым пляшет свой менуэт. Там, в деревне людской, все простор и гульба, Переливом сверкает избушек резьба. Змей, обличье сменив, по деревне идёт, И клюёт на уловки любой идиот, Каждый в рот ему смотрит — бог в злато одет, Всякий то поклонится, то крикнет «привет». И готовы те люди хоть в пропасть нырять, Чтоб каменьев побольше и злата собрать. Но земля обращает живых в мертвецов, Всё становится меньше в селе мужиков. Всё равно люд бежит покорять глубь земли, А злой бог всё плетет ложь-рассказы свои: Что он жалкий шахтёр, что стал в шахте богат, А про смерть под землёй все наврали стократ. Старожилы бранятся теперь меж собой ¬– Все хотят свою дочь гостю сделать женой. И девицы его не хотят отпускать, То одна, то другая утащит в кровать. И смеётся царь-бог, стала жизнь весела, Пока вдруг не попалась красотка-вдова. И коса словно шёлк, изумруды-глаза, И вся тонкая, юркая как стрекоза. Но в избушке томится её красота — Не нужна скорбной деве людей суета. У вдовы кроток нрав, голос сладок как мед, Но в душе поселился трепещущий лёд. Не нужна ей любовь, драгоценностей блеск. На могиле, на чувствах поставлен уж крест. Но клянётся царь-бог этот лёд растопить, Иль придётся от гнева весь мир схоронить. Страшна бога любовь, но богаты дары. Он готов класть к ногам ей цветы и миры. Он приходит к ней в дом, с приглашеньем иль без И ведёт себя словно назойливый бес. Клятвы в вечной любви красноречьем пленят, Наконец провели шумной свадьбы обряд. Прожив год или два с молодою женой, Змей вернулся с ней в царство камений — домой. Там пылает топаз на гранитных стенах, Не листва — малахит зеленится в садах. Неба нет. С высоты почерневших камней Светят скромно алмазы, как россыпь огней. Вместо солнца блестит золотая руда, Но не греет теплом неживая звезда. Мрак и холод царит средь несметных богатств. Чудный мир одинок, тише всяких аббатств. Дева бусы плетет себе дни напролёт, А за ней змеебог всё неслышно ползёт. Пусть его грозен нрав и объятья хладны Он без девы не может как волк без луны. Но цветы распускаются лишь на свету, Не привыкло живое терпеть темноту. Под землёй смерти нет: нескончаемый век У камней, у богов. Смертен лишь человек. И прошло десять лет, что для бога как миг, Потускнел в глазах девицы радостный блик. Вот ещё через год она словно свеча Догорела, потухла, весь мир омрача. Долго боже скорбел, и ревела земля, Не ожила природа в конце февраля. Травы все оскудели, пожух целый мир. Там, в лесах, скорбят нимфы и плачет сатир. Они кликают бога и молят помочь. Смерть цветов и деревьев терпеть уж невмочь. Должен бог все забыть, заступить на свой трон, Но святым для него стал обряд похорон. Он предал тело девы земному огню И свернул серый прах в шелкову простыню. Схоронил свёрток в почву. На месте его Зародили озера свое естество. И у края озёр, будто на алтаре, Расплела косы ива в своём серебре. Много ив под землёй, от чужих скрыты глаз, И печальный змей-бог вторит им свой указ. Чтобы мир те держали на сильных ветвях, Чтоб на жизни стоял, а не серых камнях.