***
Гарри любил поспать подольше, но в силу своей занятости, ему это удавалось крайне редко. И он терпеть не мог, когда его будили. Когда он просыпается, уже вовсю светит солнце. Сначала, он никак не может сообразить, где находится и что за звук его разбудил. Сквозь сонную дымку до него, наконец, доходит, что это храп. Распахнув глаза и моргнув несколько раз, Гарри пытается вспомнить, как уснул. Почувствовав ноющую боль ниже поясницы, он блаженно улыбается. Он поворачивается к Мэтту и ложится на бок, положив руку под голову. Тот лежит на спине, запрокинув одну руку над головой, и негромко похрапывает. Закусив нижнюю губу, Гарри едва сдерживает широкую ухмылку. Он приподнимается и легонько целует Мэтта в уголок губ. Храп тут же затихает. Мэтт мило морщится и поворачивается, перекинув руку через Гарри, который понимает намек и, развернувшись, прижимается к его груди спиной, млея от теплого, сильного тела. Мэттью притискивает его ближе к себе и начинает гладить бедро, потом слегка сжимает ягодицу. Затем, медленно поднявшись к груди, проводит по ней рукой, слегка задев изящными пальцами соски, и постепенно скользит к низу живота. Сердце Гарри бешено колотится, от утренней неги не остается и следа. Он чувствует чужое возбуждение своей поясницей, и его медленно пробирает сладкая дрожь. Ладонь Мэтта ложится на полутвердый член Гарри, неспешно поглаживая. — Доброе утро, — хрипит Мэтт ему в ухо. — Да уж, точно доброе, — улыбаясь, отвечает Гарри. Мэтт целует в шею, плечи. Сползает чуть ниже и толкается бедрами, устраивая свой твердый член между ягодиц Гарри. — Мэтти, я пока не готов, — шепчет Гарри. — После вчерашнего… Мэтт целует его между лопаток и тихо извиняется: — Прости, я перестарался? Просто я очень скучал, правда. — Я знаю, — отвечает Гарри, перехватив его руку и целуя костяшки. — Все нормально, честно. — Тогда может в душ? Давай, вставай, я хочу отсосать тебе в душе. — Боже, Мэтт! Ну ты и пошляк! Они смеются и направляются в ванную, дурачась и легонько толкая друг друга.***
Они впервые проводят столько времени вместе, вдвоем. Это похоже на чертову сказку. Как будто кроме этого острова не существует ничего. После завтрака они отправляются на пляж. Вокруг ни души. Они купаются, загорают, ведут себя, как дети. И много-много целуются, как будто стараясь нацеловаться впрок. После обеда, лежа в огромном гамаке во дворе, они болтают ни о чем и обо всем, дремлют, свернувшись калачиком, не выпуская друг друга из объятий ни на секунду. Однако несмотря на внешнюю идиллию, Гарри не покидает ноющее, сосущее ощущение под сердцем. Тревожное предчувствие. И с приближением вечера оно только усиливается. Он отмахивался от него, но оно неизменно возвращается. И Мэтт ведет себя странно. Он заметил это еще ночью. Заметил его долгие взгляды, его подрагивающие ресницы, его тихое хриплое: «Гарри», и пауза, во время которой Гарри показалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Он не дал ему закончить. Он притянул его к себе и долго целовал. Жадно, глубоко, словно пытаясь сцеловать все слова до последнего, которые тот собирался произнести. Гарри догадывался, что он хочет сказать, поэтому он его и остановил, иначе пути назад уже не будет. Гарри замечает этот его взгляд еще несколько раз в течение дня. Он чувствует приближение чего-то. Как чайки знают и приближении шторма, истошно крича и хаотично кружа у берега. Перед ужином они снова плещутся в прозрачных водах Мексиканского залива. Потом, сидя на берегу, наблюдают за потрясающей красоты закатом. Вот только Гарри смотрит совсем не на горизонт. Он ловит взгляд огромных бездонных глаз, в которых отражается кроваво-красное зарево. У него щемит в груди, от того, как прекрасен Мэтт в этот момент. Он весь день наблюдает за ним сегодня: как дрожат его длинные пушистые ресницы во сне, как он подпевает какой-нибудь песне, нарезая овощи для салата, как искрятся капли воды, стекающие по его широкой мускулистой спине, когда он выходит из воды. Гарри постоянно приходится одергивать себя, чтобы Мэтт не заметил его взглядов. Но Мэтт и сам исподтишка следит за Гарри: как тот сладко потягивается с утра, как маняще светится на солнце его золотистая кожа, как он пританцовывает у плиты, готовя завтрак. И не только у плиты. Стоит заиграть ритмичной музыке, Гарри на автомате начинает двигаться. Мэтт обожает эти моменты. Он смотрит на него, как завороженный.***
— Иди первый в душ, я пока рыбу замариную, — говорит Гарри, когда они возвращаются в дом. Мэтт прекрасно видит, что Гарри чем-то озабочен. Чем темнее становится за окном, тем мрачнее тень на лице Гарри. У Мэтта тоже сосет под ложечкой, ведь завтра они снова расстанутся, а он так и не сказал, что хотел. За ужином напряжение между ними заметно ослабевает. Они смеются, обсуждают фильмы, слегка касаясь ног друг друга под столом, пьют белое вино и слушают радио. Гарри даже зажигает свечи, над чем они оба непрестанно хихикают. Это кажется таким глупым, но им слишком хорошо сейчас, и неважно, насколько это клише. Их внимание привлекает знакомая мелодия, когда они сидят и допивают вино после еды. — Может, потанцуем? — неожиданно спрашивает Мэттью. Гарри чуть не давится вином. — Ага, — недоверчиво усмехается он. — Эй, я серьезно, — Мэтт соскальзывает с высокого стула и, обогнув барную стойку, за которой они ужинали, подходит к Гарри и протягивает руку. Тот смотрит на него, не скрывая скепсис, но все же поднимается и берет его за руку. — Вот, что такое шок, — улыбается Гарри, когда Мэтт притягивает его к себе. Гарри кладет одну руку ему на плечо, вторая все еще в ладони Мэтта. Это так непривычно, танцевать медленный танец с мужчиной. Хоть у них и были танцевальные сцены в сериале, сейчас все иначе. Гарри чувствует непонятную дрожь. Обеими руками он обхватывает шею Мэтта и прижимается виском к его колючей щеке. Мэттью обнимает его за талию. Они молча впитывают в себя слова песни; ритм их сердец ускоряется. Мэтт сильнее прижимает Гарри к себе; Гарри запускает руки в волосы на затылке Мэтта. Сейчас им не нужны никакие слова. Язык их тел кричит громче любых признаний. Гарри немного отстраняется и смотрит в глаза напротив. В них столько нежности, столько боли, что Гарри трудно дышать. Мэтт слегка наклоняется, и они соприкасаются лбами. Закрыв глаза, они продолжают медленно двигаться под музыку. Когда песня кончается, Мэтт шепчет в ухо Гарри: — Станцуешь для меня? По спине Гарри пробегают мурашки. Немного подумав, он молча кивает. Мэтт отпускает его и садится на диван в гостиной. Гарри листает свой плейлист в поисках подходящего аккомпанемента. Он немного нервничает, что для него совсем не свойственно. Он танцует постоянно. Танцует на сцене, танцует дома, танцует на съемках. Правда, ему никогда еще раньше не приходилось танцевать ТАКОЙ танец для кого-то. На нем только расстегнутая рубашка и нижнее белье. И из-за этого он нервничает еще больше. Он включает нужную песню и не спеша выходит на середину комнаты под тягучие биты вступления. Он смотрит на Мэтта и улыбается ему краем губ, получая улыбку в ответ. Гарри не задумывается о движениях, он просто начинает двигаться, закрыв глаза и полностью растворившись в мелодии.***
Мэтт смотрит, не отрываясь. Гарри двигается плавно, его мышцы перекатывается под идеально гладкой кожей. Вот он медленно проводит рукой вдоль рельефного пресса, легко задев резинку трусов пальцами, и возвращается обратно вверх, запустив руку в волосы. Мэтта оглушает шум крови в ушах от внезапно нахлынувшего возбуждения. Приоткрыв рот, он пытается выровнять дыхание. Рубашка Гарри медленно сползает с его плеч и летит на пол к его ногам. Он извивается, продолжая томно гладить себя. Открыв глаза и встретившись взглядом с Мэттом, Гарри на секунду сбивается с ритма. Густые черные брови сдвинуты, в глазах бушует настоящее пламя, ноздри слегка раздуваются, а над пухлой верхней губой виднеется капелька пота. Правой рукой Мэттью легонько гладит себя сквозь белье. Гарри ощущает, как кровь приливает к его паху. На Мэтте только футболка и трусы, его возбуждение ничего не скрывает. Гарри манит его пальцем. Мэтт послушно встает и медленно подходит. Они танцуют вместе, не соприкасаясь. Наконец Гарри не выдерживает, и стягивает с Мэтта футболку за нижний край, скользя при этом пальцами по горячей, влажной коже, которая тут же покрывается мурашками. Мэтт резко разворачивает его и с силой прижимает спиной к своей груди. Жестко толкаясь бедрами, упирается полностью возбужденным членом ему в зад. У Гарри перехватывает дыхание. Все его тело горит. Колени подкашиваются. Он с трудом держится на ногах. Мэтт ведет рукой вверх по его груди, обхватывает кадык. Оставлял влажные беспорядочные поцелуи на шее, за ушами, на плечах. Их обоих охватывает неистовая жажда, безумие. Мэтт немного отстраняется, гладит Гарри по пояснице, а затем резко стягивает с него трусы, не полностью, лишь оголяет ягодицы. Намочив слюной два пальца, он проводит ими по расщелине, чуть надавив на отверстие. Потом освобождает из трусов свой член и снова со всей силой вжимается в Гарри. Они продолжают медленно двигаться под музыку. Мэтт с нажимом гладит Гарри по груди, животу, а потом сжимает его член сквозь влажный хлопок трусов. Затем сдергивает мешающую ткань вниз и обхватывает член рукой. Гарри, не в силах больше выносить эту сладкую муку, откидывает голову на плечо Мэтта с громким протяжным стоном. Мгновение, и Мэтт толкает Гарри на спинку дивана. Он входит резко, используя только слюну, но Гарри плевать на боль. Он будто не в себе. Совершенно невменяем. Он еще никогда не чувствовал такого острого желания, невыносимой потребности в ком-то. Мэтт с рыком вбивается в него с такой силой, что они чуть не опрокидывают диван. Гарри что-то бессвязно бормочет, умоляет, сам не понимая, о чем. Оргазм полностью сокрушает обоих, лишив последних сил. Долгое время они не могут пошевелиться. Даже думать кажется невозможным. Немного придя в себя, Мэтт откидывается на подлокотник, пытаясь отдышаться. Гарри нависает над ним сверху, наклоняется и нежно целует в искусанные, опухшие губы. Отстранившись, он снова натыкается на ЭТОТ взгляд. Гарри вздыхает и ложится Мэтту на грудь, слушая учащенное сердцебиение, отсчитывающее секунды, которые им осталось провести в блаженном неведении. Гарри закрывает глаза. Он все еще летит, но земля уже близко.