It's quiet uptown

— Филип, тебе нравится за городом? За городом так тихо. — Да, — отвечает Филип с широкой улыбкой, — Мне очень нравится. Анджелика Гамильтон улыбается своему старшему брату в ответ. Так хорошо, что хоть с ним всё по-прежнему! Младшие в последнее время ходят расстроенные, даже крошка Элайза ведёт себя как-то не так. А на маме просто лица нет. Она совсем не похожа на себя, на добрую милую маму. Смотреть не может на пианино…и на папу. Но когда все придет в порядок, они с Филипом обязательно сыграют для мамы вдвоем, и тогда она наконец улыбнется. Пока этого, наверное, лучше не делать. Папа тоже на себя не похож. Раньше он был таким энергичным, шумным, и все время был чем-то занят. А сейчас он притих и будто занимает меньше места. Анджелике впервые показалось, что папа… старый? Она заметила, сколько у него седых волос, когда наблюдала за тем, как он ходит по парку и разговаривает сам с собой. Единственное, что стало лучше — теперь папа ходит с ними в церковь по воскресеньям гораздо чаще. Все так… странно. «Это потому, что год выдался тяжелым» — говорит себе Анджелика. Вернее, последние несколько лет. Проблемы папы из-за этого нового президента, потом ужасные слухи… которые оказались правдой. Так сложно… Ещё этой зимой умерла тетя Пегги. Папа был рядом с ней. А Четвертого Июля какой-то тип говорил гадости про папу. Филип очень злился, и обещал порвать мистера Икера на много маленьких Джорджей. А потом они всей семьей переехали сюда, за город. Или… после Четвертого Июля случилось что-то ещё? Анджелика потирает лоб, пытаясь вспомнить. Что-то плохое… Да нет же! Всё в порядке. И будет ещё лучше. Со временем. Неприятности кончились. Анджелика в этом уверена. Единственное, что осталось плохим — это сны. Кладбище. Мама, застывшая, словно соляная статуя. Папа, растерянный даже больше чем младшие. И бледный Филип. Филип в гробу. Даже при одном воспоминании о кошмарах Анджелика вздрагивает. А потом с облегчением переводит дух. Вот же он, Филип, её любимый старший брат, сидит рядом с ней! Живой. Можно разглядеть каждую веснушку. — Энджи, что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает он. — Нет, все в порядке, — улыбается она, разглаживая подол своего черного платья. Ей не нравится этот цвет. Вот мама даже в черном красивая, а ей совсем не идет. Но так надо. Нужно немного потерпеть эти странности, и всё наладится. Анджелика терпит, хотя больше чёрного платья её раздражают только регулярные приезды доктора, который задаёт дурацкие вопросы. Что за глупости, она же вовсе не больна! Алекс, сидящий в этой же комнате, почему-то смотрит на неё с жалостью. Анджелике такие взгляды совершенно не нравятся. Будто она ребёнок, разговаривающий с воображаемым другом, потому что никто другой с ним не хочет играть. — Фил, а помнишь, ты мне рассказывал про своего выдуманного друга? — вспоминает Анджелика. — Ну, про того, который у тебя был лет в семь? — Да даже раньше, вроде, — пожимает плечами Филип. — Обычно, наверное, у детей воображаемые друзья тоже дети, но мой был взрослым. Я называл его «дядя Джон». Мне очень нравилось про него папе рассказывать, но он тогда смотрел на меня…вот как Алекс на тебя сейчас смотрит. Анджелика переводит взгляд на младшего брата. Тот уже занялся своим делом, выписывает что-то из толстенной книжки, от старания высунув язык. Анджелика невольно представляет папу с таким же выражением лица, и заливается смехом. Алекс поднимает голову от книги. Теперь в его взгляде уже не жалость, а раздражение. Анджелика поспешно встает с дивана. — Пойдем отсюда, — зовет она Филипа. — Не будем мешать Алексу заниматься. Фил с готовностью следует за ней. Они вдвоем выходят в сад, где Анджелика насмешливо продолжает разговор: — Я думаю, это тебе бы следовало так усердно сидеть над книгами. Ты же выпустился из колледжа, и будешь работать. — Ага. Юридическая практика, — Филип с гордостью произносит эти слова. — Ничего. Зато Алекс наверняка успешно поступит. Я в свое время точно так же таскал папины книжки. — Занимался почти без передышки, — подхватывает Анджелика. — Было же времечко… — ностальгически вздыхает Филип, а затем произносит шёпотом, будто собирается выведать страшный секрет: — Как думаешь, отец мной гордится? — Очень-очень, — заверяет брата Анджелика, облокачиваясь на его плечо. Начинает темнеть. В саду становится прохладно, и Анджелика съеживается. Такой же холодок по спине пробегает и посреди белого дня, во время обеда, когда ей вдруг начинает казаться, что Филипа за столом нет. Но это же только мерещится, как всегда в большой семье. Если вдруг обеспокоенно спросить: «А где Филип?», он обязательно откликнется чуть обиженно: «Да вот же я!». Окажется, что ей его не видно из-за папы, или он вообще стоит за её спиной, у шкафа с книгами. Он ведь всегда рядом. Всегда-всегда. Филип смотрит на лиловеющее небо и произносит: — Может быть, пойдем в дом? Анджелика кивает. Дома есть важное дело. Ей нужно проверить, на месте ли все члены семьи. Почему-то в последнее время это стало очень важно. Малышка Элайза уже спокойно спит, и Уилли тоже. Джеймс сидит у себя в комнате, и пустыми глазами смотрит на огонек свечи, а рядом с ним Джон, не знающий, чем себя занять. Анджелика прогоняет спать обоих. Когда они с Филипом спускаются вниз, то обнаруживают спящего прямо на книге Алекса. Под одобрительным взглядом Анджелики Фил накрывает его одеялом. Всё хорошо, и все на месте… кроме мамы и папы. — Они наверняка в саду, — успокаивает Филип сестру. — Если хочешь, пойдём и поищем их. Папа и мама действительно стоят в саду под деревом. Кажется, папа о чем-то говорит, а мама… по крайней мере, она его слушает, и уже этому Анджелика рада. А вот Филипу недостаточно просто видеть родителей вместе. — Ох, — вздыхает он, а потом вдруг подмигивает. — Подожди, сейчас я все улажу. Он подходит к родителям, становится прямо перед мамой, и ласково берет её за руку. Секунду мама смотрит прямо в глаза Филипу. А потом… потом она берет за руку папу, и что-то говорит в ответ на его бесконечные речи. Анджелике почему-то хочется плакать. Филип возвращается к сестре. — Ну как? — спрашивает он. В ответ Анджелика порывисто обнимает брата, и, кажется, всё-таки плачет у него на плече. Филип нежно гладит её по голове. Всё хорошо. *** Летом, почти через год после того злополучного Четвертого июля, у Анджелики появляется ещё один братик. Когда Андже узнает, что родители решили назвать его Филипом, она не может сдержать смех. — Что-то не так? — ласково спрашивает мама. — Ох, но ведь возникнет ужасная путаница, когда он подрастет! — восклицает Анджелика, вспоминая, как на мамино «Александр!» сразу и Алекс, и папа громко спрашивают «Что?». Миссис Гамильтон смотрит на дочь с бесконечной грустью в глазах. Анджелика просто не понимает, что малыша не с кем будет путать, потому что Филипа-старшего уже давно нет с ними. Да и как ей это понять, если вот её старший брат, рядом. Он стоит перед колыбелью и осторожно касается волос своего нового брата — брата, который его никогда не увидит….