Враг из капусты

«Чёрная Астра» плавно пошла на разворот. Захолустная С-53 медленно улетала в черноту. Ронан замер напротив громадных окон наблюдательного зала и сосредоточенно смотрел на бело-голубую, покрытую пеной облаков планету. Прежде он не бывал на С-53, но сейчас смутно припоминал, что где-то слышал о ней — давно, совсем немного. Вокруг С-53 собралось немало разного мусора: заброшенные спутники, обломки подбитых станций, всякие повреждённые элементы, назначение которых установить не удалось, но особое подозрение вызвали поначалу небольшие, надёжно заваренные капсулы, которые оказались не потерянным опасным грузом, как предположили крии, а гробами. Сканер трижды выдал один и тот же результат — внутри находились мёртвые тела. Гробов было мало, наверное, подобные почести полагались только самым высокоранговым туземцам. Ронан беззвучно усмехнулся. Дикая раса, которая даже толком в космос не вышла — едва на орбиту вылезла, — освоив новое пространство, принялась усердно его захламлять. Совсем близко с окном пронеслись фотонные потоки — своеобразное предупреждение, оставленное Верс. Яркие, резкие, назойливые, они преследовали «Чёрную Астру», будто подгоняли: «Кы-ыш! Улетай отсюда! Кыш-кыш-кыш! Улетай быстрее!» Ронан не сомневался, что принял правильное решение — отступление было единственным разумным ходом. Сила, носителем которой стала Верс, сделала её чудовищным оружием, превосходившим всё, что создано технологиями крии. Сила по праву принадлежала империи, но Верс отвергла Крии, и случился казус. Но, рассуждая об этом, Ронан не чувствовал привычных презрения или злобы, как к другим изменникам. Верс не была изменницей, и пусть Йон-Рогг влил в неё свою кровь, она так и не стала крии. Ею двигала не жажда мести или ненависть — ими легко манипулировать, и не интересы личной выгоды — их можно обговорить и сторговаться, а убеждения, яростно отторгавшие ценности империи. Приобщить её к нужному мировоззрению, идеалам расы крии не смог даже Высший Разум, и вернуть её не получится, а значит, придётся уничтожить. Логичный вывод вызвал внутренний протест. Ронан сожалел, что придётся бесследно рассеять в космосе столь... беспрецедентную силу. Или, всё же попробовать отловить Верс, отдать учёным, пусть что-нибудь придумают... Но — как он будет отлавливать её или уничтожать? Чуть разжав пальцы, Ронан ослабил хватку и немного выпустил длинную рукоять, склоняя молот наголовником к полу, заключая этим жестом, что самый страшный артефакт Крии бессилен против Верс. Вспышки за окном буйно резвились, дразнили Верховного Обвинителя. Ронан проследил за одним из несущихся потоков и произнёс ему вслед: — Я поймаю тебя... В любом, даже самом совершенном оружии, можно найти... — Он хотел сказать «изъян», но передумал — не любил это слово, изменил формулировку: — Можно найти уязвимое место. С самого детства, как помнил себя, Ронан видел один и тот же повторявшийся сон. Воин в тяжёлой броне стоял спиной и глухим пугающим голосом говорил что-то бессвязное и витиеватое, похожее на древние заклинания крии. Ронан заворожённо слушал, старался вникнуть в смысл. Внезапно, со злостью дёргая локтем, воин разворачивался, обрываясь на полуслове, делал шаг вперёд, и Ронан видел его лицо, покрытое ритуальной боевой раскраской. На месте лба, подбородка и вокруг глаз зияли жуткие чёрные провалы, будто не было там ни кожи, ни мышц, ни костей. Будто ярость, идущая изнутри, разбила лицо, расколола его на куски. Ронан смотрел и не смел отвести взгляда, хотя было страшно. Но в один миг страх сменялся изумлением — Ронан узнавал в явившемся воине... себя. Он хотел коснуться доспехов, протягивал руку, и тогда тысячи молний обрушивались из ниоткуда, пронзали и сжигали воина, не оставляя даже пепла. Ронан просыпался потрясённым и встревоженным, но, одновременно, воодушевлённым, ощущал прилив сил. Однажды детское видение воплотилось. После безупречно проведённой зачистки, Ронан пришёл в храм Высшего Разума. Он был как никогда доволен собой — служба в Корпусе Обвинителей стремительно продвигалась, отец гордился бы им, будь он жив. Высший Разум всегда являлся Ронану в облике отца, но в этот раз его встретил стоявший спиной воин, точь-в-точь, как во сне. — Твои амбиции, Ронан, соответствуют твоим способностям, — заговорил Высший Разум, — ты принесёшь Крии неоценимую пользу. Но, скрытый в тебе изъян может застигнуть тебя врасплох, испортить всё. Ронан был ошеломлён. Впервые в жизни он почувствовал себя униженным. Сердце будто затвердело и превратилось в тяжеленный кулак, вышибавший из груди воздух. Ронан заставил себя собраться и дослушать до конца, но Высший Разум молчал, будто хотел узнать, насколько хватит выдержки Обвинителя. Ждать было невыносимо. Раздражение, тревога, злость и даже жалкая обида нарастали с каждой секундой. Эти эмоции обессиливали, Ронан чувствовал себя беспомощным, отчего стало совсем омерзительно. Он понял, что нет смысла ждать и, стараясь не показывать смятение, сам обратился к Высшему Разуму: — Я прошёл все положенные испытания. Сотни проверок на физическую выносливость и устойчивость психики, на преданность империи... Тренировки, задания... Высший Разум по-прежнему не собирался говорить. Тогда Ронан продолжил перечислять свои достоинства: — Из сотен кандидатов испытания выдержали единицы, ты же знаешь, попасть в Корпус Обвинителей непросто. Но я не только выдержал, я уже обошёл стольких... Перепрыгнул через высокие, влиятельные головы, они были опытнее, искушённее меня. Но все звания я получил заслуженно, прицепиться не к чему. Я не боюсь интриг, зависти. Ещё немного, и я стану Верховным Обвинителем Крии, самым молодым за всю историю империи. К чему я это... — Ронан бегло улыбнулся от гордости за свои успехи. — К чему я рассказал то, что тебе и так известно... Если я ущербен в чём-то, как меня вообще допустили к службе в Корпусе? — Формально — ты абсолютно пригоден к службе, — наконец-то подал голос Высший Разум. Это «формально» было ещё одним колким ударом, но в этот раз Ронан устоял и спросил как можно спокойнее: — И в чём же мой изъян? Скажешь или желаешь, чтобы я нашёл его сам? — Скажу, — сразу отозвался Высший Разум, — твои эмоции. Ронан удивился. Высший Разум нёс какую-то ерунду. Похоже на очередную изощрённую проверку. Эта догадка сняла напряжение, происходящее стало понятным. — Я всегда умел контролировать эмоции, — ответил Ронан. — Проще всего контролировать то, что изначально проявляется не в полную силу, — многозначительно проговорил Высший Разум. — Твоя ярость подобна подземным водам, текущим глубоко в недрах, под металлом и камнем. Лишь тонкие ручейки пробиваются наружу. Губы непроизвольно скривились в ухмылке, Ронан опустил голову, чтобы спрятать её. Да, сегодня Высший Разум говорил странные вещи. В Корпусе Ронана боялись во многом именно из-за его непредсказуемой ярости. Обычно он был невозмутим, но иногда позволял себе взорваться и разнести устоявшийся, выгодный всем расклад. Никто и не догадывался, что все приступы агрессивности были тщательно продуманными акциями, поэтому и достигали нужного Ронану эффекта. Ещё в начале службы он заметил, что изобретательнее других, чем и пользовался. Ярость была инструментом, которым Ронан виртуозно владел. Но Высший-то Разум должен это знать, он же знает всё о каждом крии. — Разве это — изъян? — возразил Ронан. — По-моему, наоборот — преимущество. — С одной стороны — да. Твои решения не подвержены сиюминутным волнениям, внимательны и точны, но, соизмеряй свои возможности и дела, за которые берёшься. Есть то, что сильнее тебя, то, что ты никогда не сможешь изменить. Если же станешь упорствовать, то дикая ярость, дремлющая внутри тебя, вырвется и пожрёт твой рассудок, как пасть оголодавшего флеркина. — Я понимаю... — На самом деле, Ронан ничего не понимал. К чему была эта лирика? Высший Разум хотел сказать что-то конкретное или просто философствовал? — Я понимаю, но лучше ответь прямо — что от меня требуется? — откровенно попросил Ронан. — Научись смиряться с неизбежным. — Высший Разум растворился в темноте, лишь его голос повторил с нажимом: — Смиряться! — Благодарю тебя за предостережение. И за совет... Ронан тяжело отходил от этого разговора. Слова Высшего Разума звучали как проклятие. Было больно от разочарования в любимом сне, детский талисман утратил свою таинственную вдохновляющую силу, и теперь ассоциировался с минутами унижения и отчаяниия, пережитыми тогда в храме. Но в один прекрасный день Ронану надоело прислушиваться к себе, искать признаки пробудившегося изъяна в каждом своём поступке, и он приказал себе больше не думать об этом. В конце концов, ничего не чувствуют только трупы. Почему же сейчас вспомнился тот разговор? Ронан поставил молот на пол, подошёл ближе к окну. Что, если Верс и есть тот самый случай, когда нужно смириться? Она сильна, невероятно сильна. Когда Йон-Рогг только забрал её на Халу, он, конечно, рассказал о произошедшем, уверял, что это существо, представлявшее слабую, несовершенную расу, вобрало в себя неисчерпаемую энергию. Но, одно дело — слышать, а другое — увидеть собственными глазами. Сегодня он увидел, убедился. Возможности Верс впечатляли. Может, действительно стоило отступиться, но — как так?! Даже не попробовать? Ронан чувствовал, что готов рискнуть всем. Вспыхнувшая от внезапной догадки злость заставила содрогнуться — а вдруг Верс тут ни при чём? Что если, Высший Разум говорил не отвлечённо, а всё-таки намекал на вполне определённую ситуацию, с которой нужно смириться? Недавно появился слух, переполошивший весь Корпус Обвинителей. Якобы уполномоченные посланники Крии вели тайные переговоры о заключении мира с Ксандаром. Ронан запрещал обсуждать этот вздор, терпеливо объяснял, что такое предательство невозможно в принципе. Ни один правитель не решится пойти против памяти тысяч и тысяч погибших предков. Крии могут закончить затянувшуюся войну только одним способом — победой, полным уничтожением врага. Иначе — все прошлые жертвы напрасны, бессмысленны, а народ, предавший свою память — ничтожен. Но терпение Ронана лопнуло, когда при обсуждении текущих дел, о мире с Ксандаром заговорил Трай — первый помощник Верховного Обвинителя, его правая рука. — Если будет заключён договор с Ксандаром, у нас высвободятся ресурсы, которые... Разозлило больше не само упоминание слуха, а то, что Трай рассуждал об этом совершенно спокойно, как о чём-то нормальном, само собой разумеющемся. Ронан отпихнул от себя стол, вместе с ним сдвинул и опешившего Трая, встал, взял молот и сжал его, направляя в сторону помощника импульс. Доспехи лопнули и осыпались, будто скорлупа, упали на пол с тяжёлым гулом. Следующий энергетический удар рассёк кожу — до мяса и костей. Ронан удовлетворённо посмотрел на истекающего кровью помощника и, схватив его за горло, вытащил из-под обломков мебели. — Ты больше не служишь в Корпусе Обвинителей, с этой минуты ты ушёл в отставку, — сказал Ронан, сжимая пальцы на шее Трая. Тот хрипел, глаза были полны ужаса и возмущения. — Но, есть и хорошая новость. Ты останешься жив, хотя надо бы тебя казнить на месте. Сейчас пойдёшь и скажешь всем, что любые разговоры о мире с Ксандаром будут приравниваться к измене и караться соответственно. Каждого, кто хоть заикнётся о переговорах, лично засеку до смерти, как каторжника! Ронан швырнул Трая на пол. От шока бывший помощник не мог произнести ни слова, застыл в неудобной позе, прикрывая голову рукой. Как будто это спасёт от молота. Несколько раз ударив Трая ногами, Ронан помог ему покинуть кабинет. По звуку, донёсшемуся из-за двери, стало понятно, что Трай пополз на четвереньках. Но последнее поручение он выполнил. После истории с Траем слухи прекратились, а Ронана стали бояться ещё сильнее. Он же ходил, как ни в чём не бывало, словно не замечал, что в Корпусе осталось мало тех, кто желал бы с ним добровольно пересечься... Гадкая мысль не отставала — а вдруг те слухи были правдой? Думать о предательстве было до омерзения досадно, почти физически больно. Ронан в который раз взглянул на мельтешащий перед окнами свет. Стало легче, отпустило. Вот так лучше... Лучше думать о Верс, то есть, о том, как ловить Верс, это приятнее, то есть, полезнее, чем терзаться. Внезапно корабль тряхнуло, да так, что Ронан не удержался на ногах. В следующую секунду он чуть не взвыл от острой боли, прошившей всё тело, потом почувствовал, что ударился головой. Он не потерял сознание, чувствовал, что лежал на полу, а дальше не мог сориентироваться в пространстве. В ушах звенело и шуршало, а перед глазами, в дымном мареве, среди мигающих разноцветных огней, озарявших заполненное существами с разных планет помещение, сидела компания крии, одетых в форму космической разведки. Звон перешёл в музыку, хохот, крики — похоже, в памяти возникла какая-то забегаловка. Нос уловил запахи еды, хмельных напитков, одуряющих трав. Ронану это не нравилось, но он понимал, что узнавал это место, был здесь когда-то, только — зачем? Он точно не стал бы расслабляться в подобной дыре, дешёвой и вонючей, а значит, приходил по делу. Послышался голос одного из разведчиков, заметно набравшегося. — Мой корабль когда подбили, приземлился на С-53. Жил там. Кожа-то у меня белая, поэтому там и приняли за своего, кормили. Так вот, на С-53 есть такое растение... Сейчас покажу... Слушатели уставились на голографическое изображение — крупный шарообразный плод, обёрнутый бело-зелёными листьями. — Капуста называется. Она священная! У туземцев на С-53 есть поверье, что они рождаются в капусте, — разведчик свернул голограмму. — Её можно есть, она сочная и нежная на вкус, а ещё капуста смешно хрустит и потрескивает на зубах. Так вот, о чём я... ах, да, капуста... Знаете, в этом что-то есть... С тех пор, как я познал капусту, не могу без волнения смотреть на скруллов. Они все похожи на капусту. У них рожи, будто кочаны капусты-мутанта, а уши — вылитые листья. Однажды я не удержался и откусил скруллу ухо, прямо зубами оторвал. И стал жевать его, как капусту. Что сказать? Капуста на вкус приятнее, но ухо скрулла хрустит веселее, там твёрдый хрящ... Разведчики расхохотались, усмехнулся и Ронан. Так вот когда он слышал о планете С-53. Очень, однако, полезное донесение от разведки — на С-53 растёт капуста! А ведь Верс родилась на С-53, значит, она тоже любит капусту, поэтому помогает скруллам. Изумлённый абсурдностью логики исказившегося сознания, Ронан решительно тряхнул головой. Боль ударила ещё раз, но, пусть будет, надо приходить в себя. Морок вскоре исчез, и Ронан обнаружил, что лежал на своём молоте, на жёстком металле, как на подушке. Ещё бы голова не болела. Поднявшись, он сразу же связался с отсеком управления. — Что случилось с кораблём? — Электромагнитная волна пробила защитное поле «Чёрной Астры», из-за этого произошёл сбой в системах жизнеобеспечения, но сейчас всё восстановлено. Пилот выглядел подозрительно, смотрел так, будто не узнавал Ронана. — Вы хотите сказать что-то ещё? — с угрозой спросил Ронан. — Да... Вы... — пилот замялся. — Вы ранены, вам нужно в медблок. Ронан кивнул. — Ладно. Курс прежний — Хала. Отключив связь, Ронан активировал трёхмерное зеркало, решил посмотреть, что там у него за рана. В отражении, выведенном цветными лучами, он увидел треснувший шлем. Осколок впился в кожу, расцарапал её. Пустяк, но крови натекло много. Кровь залила лицо и успела засохнуть, покрыв лоб, щёки и подбородок тёмно-синими, почти чёрными разводами. Это напоминало... да — ритуальный боевой раскрас крии. Таким Ронан видел себя во сне. Неужели ещё один знак, намёк? Глупости, предрассудки... Вспышки света постепенно таяли, разделялись, становились всё тоньше, превращаясь в отдельные лучики. Ронан в который раз засмотрелся. Он щурился, но не хотел отворачиваться, и тут осознал то, о чём не задумывался никогда — во время долгих перелётов он тосковал по свету хальской звезды. Зеркало продолжало работать, краем глаза Ронан увидел себя в профиль. Что-то ему не понравилось. Набрав команду повтора и разворота изображения, он ужаснулся, поняв, как нелепо, растерянно выглядел. Устал. Но усталость — не оправдание, нельзя так при его должности. Через секунду Ронан понял, что выглядел гораздо нелепее, когда Верс подлетела к «Чёрной Астре» и красовалась перед Обвинителями, устраивая фотонную феерию. Залюбовался и размяк, спасибо, что хотя бы не облизывался, глядя на неё! Да ещё в присутствии подчинённого... Лучик чиркнул по стеклу, губы дёрнулись — это Ронан так улыбнулся, и тихо, но твёрдо пообещал: — Я поймаю тебя... Верс... Он понимал, что, быть может, и не поймает. Пожалуй, Верс стала первым врагом, которого Ронан уважал. Он вообще-то мало кого уважал. Ксандрийцев, скруллов и прочую погань, он презирал, иногда, по настроению, ненавидел. Среди крии — бывших начальников и нынешних подчинённых — заслуживших уважение тоже было раз-два и обчёлся. Большинству же полагалось — максимум — равнодушное одобрение. Верс пробуждала редчайшее чувство вовсе не из-за обретённой сверхсилы. Когда Ронан пересекался с отрядом Йон-Рогга, на Верс всегда смотрел чуть дольше, чем на других, теперь осознал — почему. Она уже тогда не боялась его, была из тех немногих, кто не стал бы ползать на четвереньках. Окажись Верс на месте Трая, она бы бросилась на него с обломком стола или вовсе с пустыми руками, дралась бы насмерть. У неё было несокрушимое чувство собственного достоинства, такой внутренней стойкостью мог похвастаться далеко не каждый чистокровный крии. Смерть в бою с Верс не будет позорной. Мысль об этом Ронан принял без колебаний и торга. Смирился. Он был готов когда угодно встретить смерть — единственную и достойную. Но, если случится предательство, он не смирится никогда, ни за что. — Пока я жив, мира с Ксандаром не будет.