blossom

И счёт биения вен нам укажет путь Когда-нибудь(с) Яблоневый цвет оседает пеной, белым снегом путь устилает верный, и дышать всё проще на каждый шаг; всем ветрам открытый, идёшь по миру, и не всяк бы жребий такой осилил - только жизнь до одури хороша, и казалось б - вкус у неё был горек, ты воитель - будь же суров и стоек, до весны ль, до таянья ли, до грёз? Но внутри всё бьётся, звенит и верит, этот путь и лунами не измерить - но с тобой попутчик и шёпот звёзд. Яблоневый цвет за усы цепляет, что давно застыло, дрожит и тает - как бегут ручьи, так бежишь и ты, эта сладость кружит, почти дурманит... Соль, которой полнились взгляд и раны, вымывают солнечные лучи. А она смеётся капе'льно-звонко, на хвосте несёт запах луга тонкий и взамен не просит большой любви, а она сама ведь - весна да солнце, это слишком странно - вот слышишь голос - и знакомо щемится всё внутри. Ты ведь помнишь: солнце ты знал недавно, как оно искрило и обжигало - только высребрилось давно в луну, в дымчато-туманный, далёкий, нежный. И поныне шепчет слова надежды, но шагать след в след не дано ему. Неизбывно мучает, неизменно: что оно такое, зачем? - не след бы подпускать так близко - сожжёт, спалит!.. Только как весну вспять ты поворотишь, как прервёшь цветенье, как остановишь? Выбирать не нужно, а нужно жить. Лепестки уносятся с зимним ветром, голоса, сплетаясь, сулят дуэтом, что не будет мрака, потерь - в груди невозможно-искреннее, живое - впору льду сдаваться почти без боя. Так живи, воитель, пойми, прими: да, их две - и обе важны до боли, с каждым днём всё меньше во взглядах соли, каждый шаг уверенней и прямей; и покуда в воздухе хмель да пряность, мёртвая с живой неизменно рядом, и для них обеих ты - всех сильней. Солнце вниз льёт светом чистейшим, сладким, в нём теряясь, ловишь судьбу подарком, ветер мажет хмелем повдоль виска. мёртвая смеётся, благословляя, и ночами песни мурчит живая по упругим венам бежит весна