Будет всё хорошо

Тишина давит на уши, заставляет неприятный комок из сожалений, злости на самого себя и какой-то странной усталости разрастаться всё сильнее и сильнее, распространяясь по душе (а она вообще у него есть?) Брайт делает глубокий вдох, пытаясь привести мысли в порядок и успокоится, пытается убедить себя в том, что всё будет хорошо. Спойлер: не будет. Джек сильно проебался, причём очень и очень давно, а исправить уже ничего не может. Остаётся лишь пожинать последствия, пытаясь не сойти с ума окончательно. Тщетные попытки успокоить самого себя ни к чему не привели — руки всё также продолжали дрожать, а сердце даже сильнее стучать начало. Заходя в комнату, странное волнение достигло сильнейшей точки. Сейчас мужчину уже не так уж и волновал взгляд охранника — то ли сочувствующий, то ли наоборот, осуждающий. Конечно, его присутствие не радовало и хотелось, чтобы он вышел, но грех жаловаться. Чудо то, что Джека вообще допускали сюда так часто. Не должны были бы. Не положено по документам и установленным правилам. — Джек! — раздаётся радостный крик. Секунда — и Брайта уже обнимают, при этом сжимая его одежду и не касаясь кожи. Знает, что так нельзя. Он не должен даже на метр приближаться к Сектору. Не должен быть тут и уж, тем более, не должен осторожно касаться волос своего младшего брата. Но, кажется, в этом плане ему делают поблажки. И это радует. Джек был рад любой маленькой встречи с ТиДжеем. Ему так, пожалуй, было спокойнее. — Привет, мелкий, — говорит Брайт, слабо улыбнувшись и вновь погладив брата. Чувство бесконечной вины не давало нормально говорить, словно сковывало изнутри. Он не уследил, не сберёг, дал мелкому дойти до этого состояния. А хотя, что он мог сделать? Никто из исследователей так и не смог определить, почему с ТиДжеем это происходит. Единственное, что мог сделать Джей — настоять на излечении умственных отсталостей. Потому что так лучше, наверное. Потому что так меньше шансов того, что мелкий навредит себе, верно же? Брайту очень хочется верить в то, что он не зря настаивал на этом. Что это действительно помогает. — У меня кое-что есть! — ТиДжей оторвался от Джека и побежал куда-то к своим вещам. Мужчина прошёл за ним, окидывая взглядом комнату. Взгляд упал на включённый телевизор. Конечно же, там шли какие-то детские мультики, как и положено. Вскоре ТиДжей вернулся, держа за спиной что-то. Вскоре он показал это Брайту. Оказалось, что это рисунок. Джек взял его и внимательно рассмотрел. На белом листе было изображены две фигуры из простейших палочек и кружочков. Рисунок был самым простейшим, но по лицу ТиДжея можно было понять то, что он сильно старался над этим рисунком. — Я нарисовал тебя и меня. Я хорошо справился? Хотелось тихо завыть, выпуская все свои чувства и эмоции. Хотелось что-нибудь разорвать, просто для того, чтобы вымести всю свою злость на невиновной вещи. Брайт прекрасно помнил о том, что его мелкий брат раньше прекрасно рисовал, пусть и довольно редко из-за того, что ему свои рисунки не особо нравились. Действительно качественные рисунки требуют много сил, навыков и времени, а маленькому ребёнку сложно запоминать всё это. Так что смотреть на эти рисунки было несколько больно. Если уж быть точнее, больно было от воспоминаний, вызванными этим рисунком. Брайт улыбнулся, не показывая своих внутренних переживаний. Он потрепал мелкого по голове, стараясь выглядеть спокойным.  — Да. Ты молодец, — сказал он. ТиДжей словно начал светиться от радости, широко улыбнувшись. Эта улыбка как-то странно успокаивала, заставляла на некоторое время перестать терзать себя своими же мыслями. Брайт нагружал себя работой, цеплялся за любую маленькую цепочку, которая могла бы избавить его от собственного бессмертия. Каждый раз, когда дело доходило до происхождения способности ТиДжея, Джек чувствовал себя таким беспомощным — он и себе-то не мог помочь. Только вот если с не способностью умереть Брайт уже несколько смирился, то не способность помочь младшему брату доводила до нервных срывов. Брайту просто необходимо порой проводить время с ТиДжеем. Просто быть рядом, делать вид, что ничего не произошло, что всё так же, как и много лет назад, ещё задолго до Фонда. И сейчас, сидя на кровати рядом с братом, Джек чувствовал странное спокойствие на, казалось бы, уже давно отсутствующей душе. Слабый огонь веры в то, что когда-нибудь всё снова будет хорошо, разгорался с новой силой.