Фокс

      Снег хрустел под ногами, точно она шла по тысячам высушенных жуков, а вместо жаркого пустынного солнца в лицо ей светили наглые глаза фонарей. Варау до сих пор плохо ладила с электричеством, поскольку оно полностью убивало воображение. В отблесках пламени свечи рождались духи, ткались из загадок мифы и легенды, а на стене танцевали силуэты переплетающихся друг с другом тел. В свете лампы же всё становилось явным даже самыми тёмными ночами — обретя зрение в темноте, человечество потеряло ключ к тайнам души.       Лисы не любят свет, они сотканы из той же тьмы, что и звёздное небо, поэтому жёлтый звенящий свет уличных фонарей слепил Варау, заставляя её на миг почувствовать себя человеком. По крайней мере, ей так казалось, ведь строго говоря, она никогда не узнает, что такое быть человеком. А человек никогда не узнает, что такое быть лисой. Эти два вида никогда не были рождены для того, чтобы понять друг друга. Но Варау не оставляла надежды однажды научиться понимать, пускай даже люди никогда не поймут её.       Лисам не место в городе, но город звал её своими многоэтажками и огнями. Россыпь этих огней манила её сильнее, чем свет звёзд в небе, и она была готова покинуть лес, чтобы соединиться с человеком в его естественной среде обитания. Только получилось не совсем понятно, почему же её, из всех мест на этой планете, занесло в один из сонных переулков Москвы. Так, по крайней мере, говорили люди, которых она встретила, а она пока что не разучилась им верить. Поэтому из раза в раз перекатывала она таинственное для себя слово на языке, наслаждаясь странностью звучания: «Мос-ква».       Утопая в сугробах вдоль дороги, она не решалась выйти на очищенную поверхность, гладкую, словно лёд, сковавший реку. Было в этой поверхности что-то чужеродное, непривычное и противоположное лесу, а её душа, привыкшая к родным пейзажам, пока что отказывалась принимать всё чужеродное. Но сугробы кончились, и теперь уже странная дорога окружала её с двух сторон, загоняя её в угол. Дорога скалилась, как охотничий пёс, своими зубами-оградами, высунув асфальтовый язык, и по её телу волнами покатились мурашки. Шерсть заменилась лысой кожей, но это не мешало ей щериться и скалиться, точно дикому зверю в преддверии опасности.       Хлопнула дверь, и из тёмного подъезда вышел силуэт. Свет фонаря не достигал его, поэтому ослепшая Варау не смогла разглядеть фигуру, стоящую рядом с собой, хотя ещё каких-то пару мгновений назад, она умела зреть в прошлое и будущее бессмертных душ. Оскалившись сильнее, лиса была готова убежать, но отчего-то не смогла пошевелиться. Силуэт тоже замер, разглядев незнакомку в сугробе.       Так стояли и смотрели они друг на друга, пока наконец потревожившая их машина, завернувшая во дворы, не осветила силуэт, на краткое мгновение не превратив его в человеческую женщину, закутанную в пуховик.       Тогда, словно очнувшись из какого-то транса, женщина наконец заговорила, и хриплый голос её разорвал тишину, заставив лису расслабиться.       — Кто ты?       Голос привёл Варау в чувство — когда человек говорил, он не собирался нападать. Значит, сейчас ей нечего бояться.       — Я та, кто всегда держит обещание, — ответила лиса.       — Что это значит?       — Это значит, что я всегда держу обещания.       — Почему ты стоишь босиком в сугробе?       — Потому что мне не бывает холодно.       — Разве так бывает? — женщина потопталась на месте, словно почувствовав себя неловко в тяжёлых зимних ботинках.       — Внутри меня горит вековое пламя, моя душа соткана из огня, человеческая девочка. Мне не может быть холодно.       — Тогда почему снег не тает?       Лиса замолчала. Вглядываясь в собеседницу, вновь ставшую лишь силуэтом, скрывающимся вне поля зрения жёлтого фонаря, Варау внезапно подумала, что это она — человеческая девочка, которая сейчас говорит с древним духом. Ведь собеседница видитт её, но сама остаётся в тени.       — Я не знаю ответа на этот вопрос, девочка, — наконец произнесла она. — Фонари слепят меня, выйди на свет, я хочу увидеть тебя.       Робко оглянувшись по сторонам, женщина сделала шаг вперёд, вступая в круг света, очерченный фонарём. Но даже сейчас Варау не смогла рассмотреть её, потому что тело её было сокрыто под толстым слоем одежды, а лицо закутывал толстый шарф.       — Почему ты так странно говоришь? — спросила женщина.       — Потому что иначе я не умею, — ответила лиса. — Куда ты идёшь?       — Если честно, то уже не помню, — пробормотала женщина, явно шокированная и не менее напуганная ситуацией, — видимо, уже никуда.       — Возьми меня к себе.       Просьба повисла тяжёлым грузом между ними двумя. Человеческая женщина, казалось, не расслышала слов лисы. Или сделала вид, что не расслышала. Варау шагнула вперёд, босой ногой касаясь асфальта, который резко перестал пугать её.       — Возьми меня к себе, — повторила она, глядя на женщину.       — Что?       — Мне нужен дом. У меня нет дома в этом городе. Возьми меня к себе.       Она сделала ещё один шаг вперёд. Женщина отклонилась, словно хотела сделать шаг назад, но отчего-то не сделала этого.       — Я так и не узнала, кто ты, — прошелестела она, словно ища спасательный плот, который помог бы ей выбраться из ситуации. Лиса улыбнулась. Люди жестоки к лисицам, многие лисицы погибли по вине людей. Но сейчас роли поменялись.       — Я та, кто всегда держит обещание, — сказала она.       — Но ты ничего мне не обещала, — женщина немного повысила голос. Это напугало лисицу, но она не подалась назад.       — Тогда, мне нечего сдерживать. Возьми меня к себе.       Женщина задышала чаще — Варау слышала, как учащённо забилось её сердце.       — Обещай, что не причинишь мне вреда! — наконец воскликнула человеческая женщина, и лисица победоносно вскинула голову.       — Обещаю, — протянула она, растягивая губы в улыбке.       Ещё минуту они постояли в тишине, словно ожидая чего-то. Но ничего не происходило, и тогда женщина вздохнула:       — Чёрт с тобой. Хорошо, я возьму тебя к себе. И о чём я только думаю? Пошли.       И тогда она стряхнула снег, налипший на помпон её шапки, развернулась и побрела в сторону подъезда. Выйдя из света фонаря, она снова превратилась лишь в тёмный силуэт, но теперь этого силуэта не было нужды опасаться. Человеческая женщина открыла дверь подъезда, раззявившего свою большую тёмную пасть, но Варау перестала бояться.       — Ну ты идёшь? — нетерпеливо прохрипела куда-то в шарф женщина, придерживая дверь и выжидательно смотря на неё. Снег продолжал падать и хрустеть под ногами, фонари продолжали жужжать и слепить прохожих, и только Варау внутренне изменилась, подавшись навстречу человеческой женщине, попавшей в круговорот её магии. Она снова позвала Варау, скорее всего, до сих пор не понимая полностью мотивов своих действий.       И тогда лиса пошла к ней.