По стаканчику на ночь

— И ты хочешь сказать, что все эти мужчины пришли ухаживать за тобой? Все, Фрэн?! — воскликнул переполненный праведный гневом Бернард. Проведя двадцать утомительных лет за границей, он наконец-то вернулся домой, и что же он увидел? Его дом оккупировало целое полчище мужчин, и все они, по-видимому, ухаживают за его собственной женой. Фрэн скользнула по нему взглядом, словно он не из полного опасностей путешествия вернулся, а из паба на соседней улице. Да он путешествовал дольше, чем они были вместе. А она даже не потрудилась разогнать всех претендентов и тем более извиниться. — Да, Бернард, все. Ты так говоришь, будто за мной никто и поухаживать не может. Бернард изумлённо фыркнул. Подхватив Фрэн под руку, он оттащил её к двери, чтобы поговорить с ней наедине. — Вообще-то, именно так я и думаю, — зашептал он. — Я твой муж, чёрт возьми! Что по этому поводу все твои ухажёры думают? Фрэн закатила глаза. — Тебя не было двадцать лет, так что они особо о тебе и не думают. Как и я. — Фрэн, я уже объяснял тебе, что уехал по делам. По военным делам. Я вернулся в тот же миг, как представилась возможность! — Ну а как же иначе. Но это ничего не меняет. Буду тебе признательна, если ты сейчас уйдёшь, а за мной продолжат ухаживать нормальные мужчины, не исчезающие на целую вечность без одной-единственной весточки хотя бы раз в пятилетку. У Бернарда не было ни времени, ни желания рассказывать о всех тех ужасах, которые он за эти двадцать лет пережил, поэтому он взревел, чтобы все его услышали: — Я не собираюсь это терпеть, Фрэн! Просто возмутительно! — Он развернулся на пятках и обличительно ткнул пальцев в сторону заполнивших сад мужчин. — Эй, вы там! Да, вы, странные, вонючие мужики! Я — муж Фрэн, а вам я советую поскорее убраться отсюда! Она уже замужем, и её совершенно не интересуют… Договорить он не успел, потому что Фрэн схватила его лицо за подбородок, словно он непослушный ребёнок, крепко (и очень больно) сжала и развернула к себе. — Бернард, Мне очень трудно удержаться от того, чтобы залепить тебе пощёчину и напомнить о том, что ты уже не дитя малое. Памятуя о недюжинной силе жены, Бернард тут же поднял руки в примиряющем жесте. — Да брось, Фрэн, — успокаивающе проговорил он. — Ты ведёшь себя неприлично. Мы же муж и жена, давай сейчас от души поорём друг на друга, а потом помиримся, как все нормальные супружеские пары. От одной только мысли о том, что он надеется легко отделаться за все двадцать лет своего отсутствия, Фрэн ни на шутку разозлилась. Схватив Бернарда, она толкнула его, и тот налетел на жалобно заскрипевшую дверь. Бернард лишился дара речи и ошарашенно уставился на жену. Та раздражённо указала в сторону улицы. — Даже не мечтай. А теперь попрошу убраться с моей собственности. — Но… Но я… — Немедленно. Бернард уже понял, что проиграл, но поражение признавать ни в какую не хотел, тем более уступать своей жене, а потому снова ринулся в атаку: — Ну и пожалуйста. Тогда сделаем по-другому. — Он снова повернулся к воздыхателям: — Эй, вы! Я опять к вам обращаюсь! Я, как уже говорил, муж Фрэн, и я вызываю вас всех на поединок! Я буду бороться за жену на смерть! Толпа, а вместе с ней и Фрэн, недоверчиво (а кое-кто и насмешливо) уставились на Бернарда, принявшегося прыгать по двору и комично размахивать кулаками, словно какой-то боксёр. Получалось у него не очень. Пара ударов прошлась совсем близко от лица нескольких претендентов, но отвечать те явно не собирались. — Ну, давайте! Что вы как последние трусы! Давай-давай! Выживет только один! Ух! ну и задам я вам жару! Бернард только-только замахнулся на стоявшего слева мужчину, как его руку перехватила уставшая от этого цирка Фрэн и ловко заломила за спину. Окончательно утвердив своё превосходство (и, как ни странно, грацию), она наклонилась и зашипела ему на ухо: — Бернард. Заткнись. Даже оказавшись лицом к земле, Бернард не собирался сдаваться просто так. С большим трудом он выгнул шею, чтобы посмотреть на Фрэн, и закричал: — Нет! Если я смогу заслужить твоё прощение только одолев их, то так тому и быть! — И это ты мне говоришь, якобы я себя неприлично веду? — продолжала цедить Фрэн, пытаясь не растерять последние крупицы достоинства. — Только что ты вызвал на смертный бой человек сорок. На глазах у всех соседей во дворе нашего собственного дома. Бернард пригнулся ниже и предпринял попытку высвободиться, но Фрэн оказалась проворнее. — Я просто… Тьфу ты! Ладно, ты права. Отбой, мужики. Но я всё равно требую состязания! Кто кого перепьёт! Фрэн разжала руки, оставив всякую надежду на то, что неловкая поза заставит Бернарда замолчать. Склонив голову, она переспросила: — Кто кого перепьёт? — Так точно! В выпивке мне равных нет… — С этим не поспоришь. — …и я уверен в своей победе. А потом я, как победитель, получу твою руку и сердце. Точнее, останусь твоим мужем. Ну что, согласна, да? — Нет, Бернард… — Восхитительно! Ну что, мужики, давайте все сюда. Ничего личного, просто конкурс. Все марш в погреб, чего тянуть, начнём прямо сейчас. Воздыхатели в нерешительности посмотрели на Фрэн, надеясь добиться от неё хоть какого-нибудь намёка на то, что им делать, и та, уступив, лишь коротко кивнула. В тот же миг все потянулись вслед за Бернардом в погреб. Несколько часов Фрэн сидела на кухне и ждала. Тишина сводила её с ума, и она уже была готова спуститься вниз и посмотреть, что же там твориться. Но только она открыла дверь, её взору предстал Бернард. Взгляд его был затуманен, а на ногах он держался с большим трудом. Лицо его скривилось в подобии улыбки — ужаснее ничего Фрэн в своей жизни не видела. Он начал говорить: медленно, чересчур тщательно проговаривая слова и тяжело вздыхая после каждого предложения. — Я победил. Как только он открыл рот, Фрэн чуть не грохнулась в обморок: разило от него как от покойника. — Господь всемогущий! Оно и видно. О-ох. Прошу, дыши куда-нибудь в другую сторону. — Теперь-то ты поняла, что из всех мужчин только я достоин тебя, Джесси… Фрэн. Фрэн! При этих словах Бернард качнулся вперёд, видимо, надеясь, что Фрэн поймает его, но та быстро сделала шаг вправо, и Бернард с крайне неприятным хрустом свалился на пол. Правда, он едва ли заметил изменений в своём положении относительно земли и продолжал говорить с линолеумом. — Я так рад, что всё наконец-то закончилось, Фрэн. — Как ты меня назвал? — Фрэн! Я назвал тебя Фрэн. Не в силах подняться, Бернард принялся активно жестикулировать руками так, словно спрятавший голову в песок страус обнаружил в своём убежище полчище муравьёв. Фрэн не стала обращать внимание на то, что его ладони невзначай касаются её ног. — Ты назвал меня Джессикой. Фрэн стиснула зубы, а взгляд её помрачнел, но Бернард ничего этого не видел. Он продолжал размахивать конечностями, а потом всё-таки перевернулся на спину. На его лице уже наливался здоровый синяк, но Фрэн не предала этому значения. — Теперь всё это в прошлом! Не будем в нём копаться. С этим всё кончено. Баста. Теперь пора спать. В тот момент Фрэн была готова от души пнуть Бернарда, чтобы тот покатился вниз по ступенькам, и запереть его в погребе. Но только-только она занесла ногу, как вспомнила, что Бернард был, вообще-то, не один. — Постой-ка… А где все мои ухажёры? Больше никто с тобой так и не поднялся! Еле-еле державший глаза открытыми Бернард только отмахнулся. — Они все в погребе валяются, любовь моя. Уверен, что утром они проснутся и как-нибудь сами найдут выход. Пропустив его слова мимо ушей, Фрэн переступила через его обмякшее тело, крепко ухватилась за поручни и начала спускаться в тёмный погреб. Задремавшего Бернарда вернул пронзительной крик, и со сна ему показалось, что истошно орёт гарпия. — О НЕТ! БЕРНАРД, ОНИ ВСЕ МЕРТВЫ! МЕРТВЫ! И тут всюду блевотина и кровь! Боже ж ты мой, что здесь произошло? Готовый и сам вот-вот потерять сознание Бернард вдруг обнаружил, что ему тяжело не только ответить, но и вообще осмыслить слова Фрэн. Ему было всё равно. Но он собрался с силами и отозвался: — Ну, думаю, они все траванулись и сдохли. Как всё удачно совпало, да? В проходе показалась Фрэн. — Бернард, — дрожащим от ужаса голосом молвила она, — некоторые были раза в три тебя больше. Сколько ты выпил? — Не очень-то и много, надо сказать. Все эти слабаки сдавались после пары стаканчиков… Язык у него стал заплетаться, и Фрэн перестала прислушиваться, а решила проверить, что осталось после грандиозной попойки. Когда она вернулась, лицо у него было мертвенно бледным, словно она только что приведение увидела (или даже несколько). — …Бернард, в погребе пусто. Нечленораздельные звуки прекратились, и Бернард искренне возмутился: — Конечно пусто! Нам же надо было что-то пить. — Нет, Бернард, ты не понимаешь. Там совершенно пусто. А алкоголя там было достаточно для того, чтобы убить двух слонов и несколько маленьких детей. — Ты преувеличиваешь. — Вовсе нет. У меня в голове не укладывается, как ты… Как ты…. Что ты делаешь? Бернард вдруг начал яростно бить себя кулаком по животу. Фрэн испуганно подбежала к нему и перехватила руки. — Прекрати, Бернард! Хватит вести себя как ребёнок! — Отпусти, ведьма! У меня печёнка сейчас разорвётся, мне надо как-то её успокоить. ЗАТКНИСЬ! Я ЖЕ ТОЛЬКО ЧТО ТЕБЯ ПОКОРМИЛ, ТАК ЧТО ЦЫЦ! Нервы у Фрэн сдали, и она, отпустив его руки, тихо сползла по стенке на пол. Раскачиваясь из стороны в сторону, она немного помолчала. — Ну и денёк! Просто незабываемый. Даже не знаю, что теперь со всем этим делать, сил моих нет. На это Бернард из последних сил указал на холодильник, точнее, на стоявшие на нём бутылки с крепкими напитками. — Думаю, тебе надо выпить, Фрэн. Мозги прочистит на раз-два. Он попытался звонко щёлкнуть пальцами, но не рассчитал и ткнул себе пальцем в глаз. Мгновение Фрэн буравила бутылки взглядом, потом медленно поднялась и помогла Бернарду встать. Одной рукой поддерживая его, другой она взяла бутылку и медленно пошла вместе с Бернардом к столу. Вынимая пробку, она пробормотала скорее себе самой: — Да… да, думаю, так будет лучше.