Сказ о спокойствии и смирении

Фемслэш
PG-13
Завершён
10
Размер:
16 страниц, 4 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
10 Нравится 1 Отзывы 2 В сборник Скачать

22.06—20.08.19

Настройки текста

22.06.19

Ты чувствуешь: что-то не так. Пальцы не слушаются и без всякого толку скользят по пузатой кружке — ты беспомощно наблюдаешь за этим, не в силах взять в руки свой свежесваренный кофе. Не в силах взять в руки себя. Ты прислоняешься к холодильнику спиной, сползаешь по нему и рассыпаешься разноцветными осколками на грязном полу. Через десятки долгих минут, в течение которых ты смотришь на своё дрожащее тело со стороны, воздуха начинает не хватать. Ты вдруг забываешь, каково это — постоянно дышать. Скребёшь пол, открываешь рот, но вдохнуть не получается. По подбородку стекает слюна, ты вжимаешься щекой в липкий прожженный линолеум и беззвучно плачешь.

29.06.19

У меня нет героев, героинь или что-то вроде. Никакого идолопоклонничества в моём доме. Со всем приходится справляться самостоятельно, и не всегда это получается хорошо. Горелые гренки, хлопья, насыпанные в миску с испортившимся молоком, просыпанный мимо турки молотый кофе, забытая сдача в магазине, привычное и необходимое лекарство, теперь выпускающееся по рецепту. Субботнее утро безжалостно раздаёт подзатыльники самым ленивым. В какой-то момент — между лаем дворовых собак и шумом соседской дрели — я замечаю то, на что раньше не обращала внимания. Принятие себя приходит с осознанием собственной беспомощности.

***

Есть такие вещи, о которых редко говорят вслух: могут умалчивать из-за страха показаться глупыми или навязчивыми, страха быть непонятыми или отвергнутыми, из-за страха потерять смысл жизни и больше не найти. Боль оплетает изнутри липкими щупальцами, сжимает сердце и не отпускает, пока в голове холодными ветрами гуляет слабость и неверие — себе, семье, Богу. Ты не оправдываешь чужих ожиданий. И это нормально, невозможно угодить сразу всем, но ты, уставши и отчаявшись, не оправдываешь ожиданий собственных. Подводишь кого-то из-за себя. Плюёшь на обещания, которых даже не давала. Это глупо. Это неправильно. Вопросы в голове крутятся, а ответы не находятся. Мне нечего больше хотеть, но есть, чего желать: есть вещи, о которых никому не расскажешь, не вытрясешь из себя в пустоту, спрятавшись в шкафу и до боли зажмурив глаза. Я привыкла, повторяю себе, я просто привыкла. Но сколько я уже так слоняюсь, неприкаянная, от всех и всего отказавшаяся, сама себя на это обрёкшая? Я доедаю гренки, выливаю испорченное молоко, сдуваю со стола просыпанный кофе. Нужно отвлечься и полить амарант.

05.07.19

Бесконечно. Это бесконечный цикл перерождений, помноженный на страдания. Карма, сука такая, смеётся. И улыбается противно, с издёвкой. Когда заканчивается удача, ты винишь во всём проделки Судьбы. А вот ей уже не смешно. Разные, разные, разные. Проходят мимо, заглядывают в глаза, смеются вслед, оглаживают взглядом и неприятно щурятся, получая ответный кивок. Смешиваются запахи и начинает казаться, что они пропали вовсе. Сейчас бы нос засунуть в баночку с кофе, но приходится терпеть.

“Интересно, как вы там без меня”.

Хочется на море. Есть жареные сосиски в тесте, купаться в жалящей тело воде и улыбаться мрачной синеве.

“Это море солёное, или ты просто расплакалась?”

Никогда, ты знаешь, никогда такого не было, и вот опять. Я убираю в шкаф все платья и юбки, забрасываю на балкон туфли. Глаза слипаются, но я только что проснулась. Неописуемо хочется раствориться здесь, в этой душной комнате, не ощущать под веками тягучего жара, поглощающего изнутри. Хочется не проснуться.

08.07.19

Мне снится длинный выматывающий сон о мальчике с покорёженной душой и слабым телом. Васильки на балконе вянут и уступают место проросшим цветкам нарцисса. Рвутся ловцы снов — все и разом. Тает забытое на столе мороженое; вафельный стаканчик опасно кренится, и через края его и прорванное днище стекает на пол вязкий липкий пломбир. Я просыпаюсь от такого же липкого ощущения страха и не даю себе провалиться в дрёму, пока не наступает дождливое, но солнечное утро. Шум с улицы накладывается друг на друга, и мне становится трудно дышать. Шипящее нечто, прорывающееся сквозь открытое окно, приветливо скалится и вылизывает мои ушные раковины. Я отмахиваюсь, словно от надоедливой мухи, но противное насекомое вымахало до размеров комнаты и вряд ли собирается подыхать ближайшую вечность. Пыль скопилась толстым слоем и перекатывается по квартире, следуя за сквозняком. Я встаю с кровати и иду на кухню. Клубы шерсти щекочут стопы и поднимаются над полом, следуя за каждым моим шагом. Запнувшись на ровном месте, я замечаю, что от коленей тянутся ярко-розовые корни, оплетающие щиколотки. Амарант пустил корни, а всё, что я чувствую — могильное смирение и лёгкий напускной ничего не значащий интерес — куда же я дела секатор.

17.07.19

Чай отчего-то горчит сильнее прежнего. Там, где находится солнечное сплетение, будто застрял металлический шар. Кожа шелушится и опадает вместе с засохшими корнями и подгнившими цветками. Почва оказалась неплодородной, смеюсь я, кто же мог подумать, что приживётся исключительно ебучий сорняк. Осознание не ударило меня наковальней и не нахлынуло волной-убийцей, как обычно бывало, нет, совсем нет. Постепенно, будто выходящее из-за горизонта солнце, мир вокруг меня обрёл краски и запах свежескошенной травы. Плавно. Осторожно. Словно пугливый, но любопытный котёнок. Там, где многие предпочли бы высказаться, я заткнусь и задышу, возможно, глубже обычного. Гортензия больше не впивается в изгибы плеч, не досаждает постоянно кровоточащими дёснами и застрявшими в зубах лепестками. Бархатцы, прорастающие в волосах неаккуратным венком, нехотя вычёсываются, осыпаются шуршащей стружкой за шиворот, вызывая мурашки. Сирень, из-за которой чесались запястья и натирались локтевые сгибы, замирает под кожей, впитывается в неё, как вода в губку, оставляя после себя лишь бледнеющие на чуть смуглой коже шрамы, особо выделяющиеся под светом люминесцентных ламп. Есть во всём этом что-то ироничное, что-то, зудящее изнутри сортирной мухой, отвлекающее от повседневных дел, обращающее на себя внимание снова и снова. Что-то, оставившее на изнеможенном теле пугающе разросшийся амарант. Он будто вобрал в себя все соцветия, стал единым с ними, олицетворяющим истинное положение вещей. Боль разъедает суставы в особо дождливые дни, и желание быть испитой досуха в кое-то веке не встречает сопротивления. Если в один из дней я не смогу выйти из квартиры, потому что корни пробили пол, то так тому и быть.

22.07.19

В понедельник я просыпаюсь из-за будильника и ненавязчивого — с высоким приоритетом — напоминания «начни верить в лучшее». И просьбой: встретиться.

30.07.19

Иногда нужно уметь переступить через тот небольшой порожек в собственной голове, разделяющий страх и неловкость с агрессивной решимостью. Или просто с агрессией. Это уже зависит от ситуации. У Жевьен длинные, чуть кривоватые пальцы и нездоровый цвет кожи. У неё не улыбка даже — нервное дрожание уголков губ. Глаза впали, заострились скулы. За пару недель она превратилась в бледную тень себя. Я отвечаю на её прямой взгляд своим, отставляя в сторону бокал. Солнечные лучи падают на её спину и скользят по пушистым — вьющимся и ещё влажным после душа — зелёным волосам. Красиво. Я засматриваюсь, вынужденно щурясь — слишком ярко и слишком чарующе. Всё это — слишком. Когда Жевьен дотрагивается до моей руки — перехватывает дыхание; когда с силой сжимает моё плечо — по телу проходит импульс; когда аккуратно ведёт ладонями вверх по шее и оглаживает большими пальцами скулы — мне панически хочется стиснуть зубы и закрыть глаза. Потому что неловко. Потому что близко. Я не двигаюсь. — Ты пахнешь корицей и миндальным печеньем. Когда всё, что я вижу — серые глаза напротив, в голове что-то щёлкает. В груди, всё натянутое до предела, обрывается. У цитрусов специфичный аромат, оседающий кислинкой на языке.

20.08.19

«Запись на пт в 16:15, взять дневник настроения». Засидевшись над старыми записями, я не заметила, как взошло солнце. Яркий свет слепит, и в глазах моих пляшут цветные пятна. Наступил новый день. Внутренний голос велит одеваться и делать дела, но сил хватает только на то, чтобы дойти до туалета по нужде и до ванной, чтобы умыть ледяной водой горящее лицо. С силой надавливаю на закрытые веки, стараясь справиться с головокружением. Устало выдыхаю. Щурюсь, стараясь разглядеть себя в зеркале. Не выходит. Меня мутит от голода и недосыпа. Может, и из-за выпитого натощак вина. Глупо бы было винить во всём только вино. Сильные мира сего сражаются словами и важными бумагами. Я не сражаюсь — потому что не сильная. Потому что могу только и делать, что агрессивно вздыхать. Или писать оскорбительные статьи. Или сжимать кулаки. Отворачиваться от проблем. Или и то и другое одновременно. Зовите меня Гай Юлия Цезария, пожалуйста. Я слышу шорохи из спальни и тихий стон. Жевьен, не знающая меры в алкоголе, наконец проснулась. Я проскальзываю в комнату сквозь приоткрытую дверь, и застываю у порога, боясь нарушить чужой покой. К глазам скатываются капли воды — я вытираю тыльной стороной ладони брови и лоб. Когда-нибудь я научусь пользоваться полотенцами по назначению и перестану подпирать ими щели, но не сегодня. — Утра. Хочешь, я научу тебя варить кофе на молоке? — Ненавижу чёртов кофе, — хрипит она. И: — Лучше принеси попить. — Стакан и таблетки на тумбочке, зайка, не облейся. Я наблюдаю, как Жевьен жадно пьёт и всё-таки — говорила же — обливается. Мочит пижаму, которую я ей подарила. Недовольно хмурится. Кидает на меня задумчивый взгляд и снимает неприятно липнущий к коже шёлковый топ. Ткань соскальзывает с кровати в — спасибо, что пустой — таз. Она улыбается, поворачивает в мою сторону опухшее лицо. Зябко ведёт плечами. — Ты опять не спала, да? Я не отвечаю. Мысленно прикидываю, сколько осталось яиц и муки. Открою сливовое варенье, достану сгущёнки. Напеку нам вкусных блинов. — Иди сюда, а. Жевьен улыбается. Я отодвигаю в сторону таз и сажусь рядом. Тянусь к открытой шее; даю себе минуту, чтобы прочувствовать биение чужой жизни. Оглаживаю линию челюсти, заправляю за ухо прядь волос. Вдыхаю полной грудью и улыбаюсь в ответ. На подоконнике лежит забытый грязный секатор. В морозилке дожидается своего часа клубничное мороженое. Зреет под окнами облепиха. Я даю себе поверить в это бесконечное счастливое «сегодня».
Примечания:
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.