Kazoku no kizuna

— Джушимацу-нии-сан! — Тотти! — Джушимацу-нии-сан! — Тотти!! — Джушимацу-нии-сан! — Тоттиии~!!!       Джушимацу буквально влетает в объятия младшего из шестерняшек. Рот пятого сына — как и всегда — широко открыт в радостной улыбке, на лице неисчерпаемое счастье, которое невозможно выразить словами, поэтому Жёлтый Мацу изо всех сил сжимает рёбра брата, жмурясь и старательно передавая свои флюиды ликования.       Тодомацу с упоением гладит братика по волосам, спине и шее, закрывая глаза и расплываясь в самой очаровательной улыбке, которую только могли выдать их одинаковые лица. Он тоже был невероятно счастлив: любовь, получаемая от несносного братишки, являлась одной из наиболее приятных вещей (в жизни их было ничтожно мало по понятным четырём однорожим причинам) для Тотти.       Взирая со стороны на эту идиллию, Осомацу скрежечет зубами. С непонятной злобой Красный Мацу перелистывал страницы журнала, так и наровя порвать, но — удивительно — они оставались целыми и невредимыми. Старший близнец пробовал не обращать внимание, однако зависть, исходящая из глубин алчной души, никак не давала покинуть помещение, полное нежности, или хотя бы отвернуться. — Да прекратите вы уже! Смотреть противно! — не выдержав, крикнул Осо, скалясь. — Ревнуешь, Осомацу-нии-сан? — едко заметил Тодо, с насмешкой глядя на первого сына. Розовый Мацу демонстративно провёл рукой по выступающим под худи лопаткам Джуши, чем вызвал с наслаждением произнесённое своё имя. — Чему тут завидовать? На геев похожи, фу! — Осомацу спасал себя любыми ответами, лишь бы мука поскорее закончилась. Тодомацу не спешил отставать от объекта издёвок. — Пусть. Мы-то знаем, что не состоим в отношениях. Нэ, Джушимацу-нии-сан? — Ага-ага. Мы всего лишь близнецы, не более, — закивал фанат бейсбола, продолжая утопать в чужих руках. — Вот видишь~ — мягко улыбнулся агрессор, роясь в чёрных волосах Жёлтого, с которых летела уличная пыль, — Сегодня помою тебе голову. — Нет, не вижу. Я вижу сцену, вызывающую тошноту. Я десять минут не могу подавить рвотный рефлекс. Буэ! — скептик изогнулся, подаваясь вперёд, закрывая рукой рот. — БУЭБА! — подхватил Джуши. — Да ладно тебе, признай, что хочешь к нам, — привычная холодность Тотти уступила место чему-то вроде жалости. Пятый сын испытывал то же, с любопытством наблюдая за тем, как сташий братец ползёт к двери. — Отвяжитесь! Ничего мне не нужно! — с напущенным раздражением выдал Осо, скрывая досаду.       Младшие переглянулись: Тодо подмигнул — Джуши запыхтел, строив серьёзную мордашку, в знак одобрения. — На счёт «три», — прошептал самый социальный Мацу, тихонько поднимаясь. — Раз! — Два... — Что вы там ещё удумали? — ненароком спросил первый сын, которому не понравился заговорческий тон родственников. — Три! Осомацу-нии-сан!!! — не успел он прояснить ситуацию, как согнулся под тяжестью двух взрослых туш. — Эй, что за фигня?! — Мы делимся любовью, — не задумываясь, ответил Тотти, сплетая свои руки на груди близнеца. — Наслаждайся, Осомацу-нии-сан! — весело добавил Джушимацу, играя с рукавами толстовки брата, обнимая его руки. — Э- Я- — Кончай возмущаться, Осо-нии. Такими темпами тебя больше никто не полюбит.       Осомацу вдруг почувствовал вину: снова он вёл себя по-свински. «Как ревнивая жена,» — придумал он сам себе сравнение. «Всё потому, что они никогда не берут меня в свою компанию. Гадкие родственнички!» — по привычке оправдывался первый сын. Однако, ощущая тепло братьев, парень невольно захотел извиниться, будто семейные узы вынуждали признать свою неправоту. — Мелкие сорванцы! — услышали бубнёж «мучители». — Плачешь, Осомацу-нии-сан? — заглянул в лицо «жертвы» Жёлтый Мацу. — Пф! Мужики не распускают нюни, — Осо потёр указательным пальцем под носом, параллельно пряча за чёлкой слёзы раскаяния. — Тогда у нас сестрёнка, — хихикнул Розовый Мацу, с силой наваливаясь на спину сидящего. — Помолчал бы... — мирным голосом буркнул старший. — Мы дома! — послышалось из прихожей вслед за хлопком входной двери. Разувшись, шесть ног прошли в зал, где находились остальные.       Ни один из средних близнецов не смог охарактеризовать картину, представшую перед ними по возвращении из похода в круглосуточный: младшие Мацуно душили в объятиях Осомацу, раскрасневшиеся глаза которого сливались по цвету с худи.       Первым отреагировал Карамацу, в дружелюбном жесте раскинув руки, и с «Minute of love, brothers!» присоединился к сборной солянке. Оставшуюся парочку попросту втянули в общую кучу. Смирившись со своей участью, те, кто не горел желанием, в конце концов ответили взаимностью зачинщикам. — Куча мала, — подытожил Чоро, находясь в середине вместе с напряжённым ещё пару секунд назад Ичи. — Блин, вы же понимаете, что я теперь неделю общаться с вами не смогу? — лыбясь со все зубы, сообщил старший из шестерняшек. — Поддерживаю. Я глубоко поражён такой рьяностью... — проворчал Фиолетовый Мацу, на деле улыбаясь кончиками губ. — Ага, знаем мы вас.       Семейные узы не обязательно укреплять словами. Как говорится, действия говорят лучше слов. Эти шестеро никогда не выставляли чувства напоказ, будто стыдились их. Родители понимали сыновей и не стесняли детей излишним проявлением любви. Вся привязанность выражалась в поступках, таких обыденных, что сразу и не заметишь. Большего им и не надо.