Когда дело касается тебя, Нет никакого преступления. Пусть наши две души соединятся. Когда дело касается тебя, Не будь ослеплённым. Смотри, как я говорю от всего сердца, Когда дело касается тебя, касается тебя. Хочу, чтоб ты разделил это со мной. Jungkook — 2U (cover)
Принять судьбоносное решение, от которого зависит не только твоя жизнь, но и, вероятно, жизнь близких тебе людей, неимоверно сложно. И Чонгук, напрямую столкнувшись с таким же, осознал это как никогда прежде. Ему не хватало твердой решимости. Ему мешали определиться с выбором, повсюду преследующие страхи, сомнения и неуверенность. Моральные дилеммы и эмоциональные качели, казалось, вскоре сведут его с ума. По ощущениям, будто его разрывало надвое: пока разум утверждал одно, сердце просило совершенно иного. И к чему прислушаться он не имел ни малейшего понятия. Ему безумно сильно хотелось отгородиться от всего, не думать ни о чём, не обременяться ответственностью. Хотелось зарыться полностью в песок и никогда не высовываться наружу. Хотелось просто исчезнуть. Гуку по сей день с трудом верилось, что первая в его жизни любовь оказалась настолько болезненной. Из-за нее он постоянно чувствовал себя жалким, разбитым и никому ненужным. Тихо произнесенная Тэхёном мольба о том, чтобы всё между ними стало как раньше, на бесконечном повторе прокручивалась в памяти Чонгука. Одно лишь оставалось непонятным — как Тэ это себе представляет? Как можно одним махом вырвать из головы все воспоминания, а из сердца чувства, и как ни в чём ни бывало двинуться дальше, создавая видимость прежней дружбы? Чонгук определенно не обладал таким превосходным актерским талантом, чтобы так запросто отмахнуться от всего. Поэтому, не придумав ничего лучше, он сделал так же, как и ранее Тэхён — начал придерживаться дистанции. И первое время она действительно помогала. Да и загруженность работой тоже привносила некоторую дозу облегчения. Вот только после окончания тура группы, когда каждый из мемберов занялся личным расписанием, Гук по новой ощутил всю степень своего одиночества. А сегодня оно будто бы увеличилось вдвое. Тэхён собирался посетить кинотеатр со своим другом Пак Богомом. Об этом Чонгук узнал случайно, наткнувшись на сообщение Чимина в общем групповом чате. Сперва, не желая сильно зацикливаться на неожиданном известии, он снова вернулся к занятию по вокалу, чем безвылазно занимался последние дни. Но во время очередного перерыва какой-то нездоровый интерес потянул его открыть страницу твиттера, где первым же постом ему на глаза попалось их совместное селфи, сделанное в салоне машины, и опубликованное Тэхёном совсем недавно. Гук так долго вглядывался в их улыбчивые лица, находившиеся чересчур близко друг от друга, что сам не заметил, как начал размышлять о том, что они неплохо смотрятся вместе. Ну а дальше — больше. Мысли мощным вихрем завертелись одна за другой. Они же идут в кино только вдвоем? Сеанс явно вечерний, но какой фильм они выберут? Жанр определяет атмосферу, не так ли? А на каком ряду они разместятся? На том, что ближе к экрану? Или на самом верху, где обычно сидят парочки? Разве в таком случае это уже не будет считаться свиданием? А что они собираются делать после просмотра фильма? В последний раз, когда Тэхён гулял с Богомом, он оставался у него с ночевкой. Этот актер ведь живет один? Кажется, да. Сколько комнат в его доме? И сколько кроватей? Не будут же они спать в одной? Или всё-таки будут? Зная сонные привычки Тэхёна… В тот же миг, как перед глазами замелькала ослепительно яркая вывеска с надписью «ревность», Чонгук экстренно останавливает полёт своей дико разогнавшейся фантазии, чтобы впредь сконцентрироваться только на вокале, но когда все приложенные усилия не дают никаких видимых результатов, он искренне извиняется перед сонсэн-нимом и, вежливо попрощавшись с ним, в конце концов, остается в студии один. Ноги сами несут его приземлиться в вертящееся кресло на колесиках, стоящее рядом с синтезатором, и пока пальцы хаотично перебирали черно-белые клавиши инструмента, тем самым выдавая бессмысленный поток звуков, сознание Чонгука невольно ускользнуло в иные дали. Намджуну удалось-таки воплотить в жизнь свою долго планированную аферу. И не то, чтобы Гук сомневался в этом, скорее ждал и готовился, тем не менее, всё равно был ошарашен, когда Намджун вдруг начал действовать прямо во время встречи с Бан Шихёком. Директор тогда угощал всех мемберов обедом после успешного завершения последнего концерта в Токио, и где-то под конец его хваленой речи, как гром посреди ясного неба, со своей просьбой вклинился лидер — дать группе пару дней на совместный отдых. Даже аргументы успел подготовить. После азиатского тура все ребята поголовно выдохлись, и им необходима небольшая передышка перед тем, как с новыми силами ринуться в работу по продвижению их второго японского альбома. Вдобавок к этому, отдых послужит улучшению общего настроя, поспособствует поднятию командного духа и еще сильнее укрепит их дружескую связь. А еще это прекрасная возможность отпраздновать их сольные проекты. С графиком никаких проблем не возникало, при необходимости менеджер Седжин пообещал подкорректировать рабочее расписание. Лучше подобранного времени не найти — настойчиво уверял Намджун, и под конец закинул последний довод, что уже присмотрел идеальное местечко для миниотпуска. Большинство хёнов ожидаемо восприняли такую идею с громким восторгом, и как только Бан Шихёк сдался под всеобщим напором умасливания, сходу принялись обсуждать, сколько всего требуется закупить для будущей гриль-вечеринки. В жаркой дискуссии Гук не участвовал. Сбитый с толку, он, просто молча уставившись в собственную тарелку, ковырялся палочками в еде. Его мнением не интересовались, да и особого выбора никто не предоставлял. К слову, сидевший с другого края стола Тэхён, голоса тоже не подавал. Таким образом, уже завтра все мемберы отправляются в Чонно-гу — тихий и спокойный район Сеула, где для них был снят в аренду двухэтажный гостевой домик со всеми современными удобствами. По поводу возвышенных целей Намджуна, Чонгук сразу не обманывался, понимал, что бы он там ни замышлял, это в первую очередь было связано с ним и Тэхёном, потому предсказуемо испытывал тревогу. Но разве не лучше ли оставить всё как есть? К чему этот внеплановый отпуск? Что два дня отдыха изменят? Тем более Гука и так всё устраивало. Наверное. Здравую часть него точно. А уж с сердцем он как-нибудь договорится, по крайней мере, хорошенько постарается. Ему бы только для начала перестать издеваться над собственными нервами. Ведя недолгую борьбу с самим собой, он снова берется за телефон и возвращается к изучению злополучного фото — какой-то тяжелый вид мазохизма, не иначе. По горлу тут же прокатился тугой ком, желудок тоскливо заныл, и к голоду это явно не имело никакого отношения. От созерцания снимка Чонгук отрывается только тогда, когда внезапно раздается дверной щелчок. — Ты как здесь? — возникает в проёме Намджун, и быстро окинув взором студию, вновь сосредотачивает внимание на макнэ. — С тобой всё в порядке? На тебе лица нет. — Я в норме, — старается бодро отозваться Чонгук, однако получается унылей некуда, что, разумеется, не остается незамеченным. — Грустишь из-за Тэхёна, — понимающе хмыкнул Намджун. И пока Гук приходил в себя от такого самоуверенного, но определенно правдивого заявления, он успел примоститься на кушетку, упереться локтями в колени и выставить напоказ две улыбчивые ямочки на щеках. — Почему вы всегда мою грусть связываете с Ви-хёном? — досадливо пробурчал Чонгук. И это касалось не только лидера, но и остальных хёнов. В любой ситуации с ним, они обязательно приплетали Тэхёна, как будто у него не могло быть полно других поводов для грусти. Неужели он и впрямь такой очевидный? — Потому что в девяноста процентах из ста, так оно и есть, — прилетает ему в ответ. — Если я ошибаюсь, то с радостью извинюсь и больше не буду тебя доставать, — добавляет Намджун, и, склонив голову к плечу, терпеливо выжидает реакцию на свои слова. Чонгук ломался недолго. Его изнутри терзали смутные подозрения, поэтому взвесив все за и против, он, удерживая включенный айфон, вытянул вперед руку дисплеем к лидеру, и пока тот, сощурив глаза, вглядывался в изображение, притворно беспечно бросил: — Разве они не классно смотрятся вместе? — Стоило догадаться, что эта фотка еще наведет шороху, — задумчиво протянул Намджун, а затем перевел суровый взгляд на Чонгука. — Не выдумывай того, чего нет и быть не может. — Только не отрицай, что сам не заметил, насколько они сблизились в последнее время, — бойко произнес он, на что взамен получил тяжелый вздох. — Люди, которые много общаются — сближаются, Чонгук. Это естественный процесс, и в нём нет никакого романтического подтекста. Так что ничего, кроме дружбы между ними нет. Можешь не переживать на этот счет. — Ты не знаешь этого наверняка, — упёрто стоял на своём Гук. — Зато я знаю наверняка, что сердце Тэхёна слишком занято тобой, чтобы вместить туда кого-либо еще, — раздается следом. Ну вот, и Намджун туда же. Складывалось впечатление, будто старшие хёны сговорились, с такой уверенностью утверждали одно и то же, даже не имея явственных доказательств. Холодное поведение Тэхёна — самый главный показатель для Чонгука. Он, конечно, далеко не любовный эксперт, но, как ему казалось, влюбленный человек не должен вести себя так. — Будь это правдой — он бы не поступал так со мной, — в итоге выдохнул Гук. — Ты не думал над тем, что у Тэхёна на то могут быть свои причины? — после недолгой тишины поинтересовался Намджун. Чонгук кидает последний взгляд на телефон прежде, чем, погасив экран, перевести глаза на Намджуна и буквально выдавить из себя: — Я устал думать. Только и делаю, что думаю. У меня скоро мозг взорвется от мыслей, — и не выдержав наплыва эмоций, обиженно продолжил: — Пусть у него есть какие-то свои причины — тогда что в них такого ужасного, что он не может произнести их вслух? Зачем он играет со мной в молчанку? Даже когда я стараюсь быть искренним и хочу поговорить с ним серьезно — он все мои попытки переводит в шутку. Это жуть как бесит. — Да уж, иметь дело с Тэхёном — трудновато, знаю не понаслышке, — рассеяно почесал затылок Намджун. — Но вы, ребята, не особо-то отличаетесь друг от друга. Проще взобраться на гору Чирисан и сбежать обратно, чем вывести вас двоих на разговор. Тэхён так вообще уникальный случай. Ты хотя бы просто молчишь и хлопаешь веками, а он такой же хитрый и изворотливый, как морской угорь. И не смейся, я серьезно говорю. Он проворачивает это настолько искусно, что одураченным начинаешь себя чувствовать уже после того, как он сбегает. Тэхён лишь на первый взгляд кажется легкомысленным парнем, но он многое прячет за своей оберткой весельчака. Так он защищает себя. Делает вид, будто его ничего не волнует. Понимаешь… — приостанавливается Намджун, старательно обдумывая, что сказать дальше, — есть люди, которые могут не принимать себя полностью, они предпочитают скрывать свою другую сторону, что отличает их от большинства, потому что по различным причинам боятся её, или же, из-за общепринятых устоев, считают её противоестественной. И единственный выход, который им видится — подавлять и бороться с этим. — Когда ты говоришь про другую сторону, то имеешь в виду гейскую, я правильно понял? — попытался вникнуть в суть Чонгук. — Правильней назвать ее — гомосексуальной. Но, да, именно её я и имел в виду, — подтвердил Намджун, и когда до Гука доходит весь смысл произнесенной им речи, он вмиг прекращает нервно раскачиваться в кресле и осторожно спрашивает: — Значит, всем этим ты пытаешься мне сказать, что проблема Ви-хёна кроется в том, что он не принимает свою гомосексуальную сторону? — Меня всегда настораживало нежелание Тэхёна признавать это, хотя все факты на лицо. Поэтому я действительно полагал, что он предпочитает прятаться от правды. Но так было до сегодняшнего дня, — туманно произнес Намджун, и на безмолвный вопрос в глазах Чонгука, объяснил: — До того, как прийти к тебе, я позвонил Тэхёну. Наговорил ему много разных слов, раз уж он решился добровольно послушать. И когда я заявил, что полностью уверен в его чувствах к тебе, он на удивление не стал отпираться, только перед тем, как отключить связь, сказал мне одну странную вещь: что пытается поступить правильно. — И что это значит? — взволновано поддался вперед Гук, надеясь услышать пояснение. — Это значит, Чонгук, — устало откинулся на спинку кушетки Намджун, сменив тон в голосе, — что вам двоим необходимо срочно выяснить между собой отношения. Потому что, если это не произойдёт в ближайшее время — крышей двинусь я. Сперва вы устраиваете разборки с обжиманиями посреди концертной площадки, а теперь с лицами вселенской печали играете в незнакомцев. Хотя бы на публике постарайтесь не быть такими очевидными, ладно? И разберитесь уже наконец-то с тем, чего вы хотите, потому что ваша неопределенность сказывается на всех нас. У меня по вашей вине постоянно глаз дергается. Такими темпами всё закончится хроническим неврозом. На забавную отповедь лидера, Чонгук, пристыженно склонив голову, едва сдержал улыбку. У него был порыв оправдаться, что в сложившейся ситуации от него практически ничего не зависит, но, поразмышляв ещё раз над банальной отговоркой, в конечном счете, отмолчался. — Послушай, — уже мягче продолжил Намджун, — ты уже сам должно быть догадался, что наш совместный отдых прежде всего организованный для вас двоих. В спокойной обстановке, подальше от чужих глаз и камер, вам будет проще разобраться между собой, прийти хоть к какому-нибудь решению. — Всё не так просто, хён, — стараясь не звучать жалко, возразил Чонгук. — Всё намного проще, чем ты навоображал в своей голове, — парировал Намджун. — Ваша общая беда с Тэхёном в том, что вы излишне много накручиваете себя, переживаете о том, что ещё даже не случилось, и может вообще никогда не случиться. Прогнозировать наперед — неплохо, но не стоит перегибать с этим. Не позволяй собственному страху руководить тобой. И не нужно бояться осуждения, не нужно подстраиваться под общественное мнение, или вестись на поводу навязанных гендерных стереотипов. А еще, ни в коем случае не нужно считать себя заложником обстоятельств. Несмотря ни на что, всегда выбирай то, что действительно хочешь. И если сомневаешься при принятии решения, тогда просто отключи мозг и доверься сердцу, оно подскажет как для тебя лучше. Запомни — при любом раскладе мы найдем выход, я это тебе обещаю. С чем бы вам с Тэхёном ни пришлось столкнуться, вы никогда не будете разбираться с этим в одиночку — только все мы вместе, ясно? Потому что мы одна семья, и всегда будем помогать и защищать друг друга… Ты же не собираешься сейчас заплакать? — резко оборвав монолог, спросил Намджун. — Что?! Нет, — моментально вспыхнул Чонгук. С чего вдруг ему сопли пускать? Он же не какая-то размазня. И чтобы убедиться в отсутствии мокрых дорожек, на всякий случай пощупал свое лицо, что определенно выглядело потешно. — Кстати говоря, — перестав смеяться, вновь заговорил Намждун, — я очень поражен тем, как ты спокойно воспринимаешь свои чувства к Тэхёну. Меньше всего ожидал такого от тебя. Теперь я реально вижу, насколько сильно ты повзрослел. — По правде, хён, я был в глубоком шоке, когда осознал, — смущенно признался Чонгук. — Но, наверное, мне здорово повезло, что в тот момент со мной рядом оказался Шуга-хён. После разговора с ним я стал относиться к этому намного легче. Намджун лишь одобрительно покачав головой, не стал выпытывать у Гука подробности, но, сам того не зная, подтолкнул его впервые задуматься над тем — каким образом пережил осознание своей сексуальной ориентации Тэхён? Кто в тот момент находился рядом с ним? И был ли вообще кто-то? Эти мысли не оставляли его в покое, даже когда Намджун, пожаловавшись на голод и усталость, насильно выдернул его из кресла и потянул за собой, чтобы вместе пойти отведать острые ттокпокки в ближайшем от агентства ресторанчике.***
Помещение освещается неярким светом, когда Чонгук, заходя внутрь, клацает выключателем. Он сам не ведал, что именно привело его в комнату Тэхёна, но пересилить невесть откуда взявшееся иррациональное желание так и не сумел. Стоящая прямо по курсу кровать, покрытая светло-серым одеялом, и закиданная декоративными подушками, манит его присесть на самый край. И пока глаза бессознательно блуждали по окружающему интерьеру — Гук словил себя на мысли, что даже забитая всевозможной мебелью и вещами комната без своего хозяина кажется слишком пустой и тихой. И вот спрашивается — какого чёрта Тэхён должен шастать по чужим домам? Он бездомный что ли? У него же есть собственное комфортное место для сна, так зачем ему оставаться на ночь где-то еще? Погулял, повеселился и хватит, будь добр, вернись туда, где проживаешь. Не заставляй переживать своих сожителей. Или конкретно того одного, кто до часу ночи не знает куда себя приткнуть. Чонгук запретил себе звонить, даже запретил себе писать. Он не станет проявлять ревность, не будет контролировать, ни за что не покажет насколько злится и бесится. Он затолкнет поглубже собственнический инстинкт и будет втихаря страдать — превосходный план. Лучше не придумаешь. Намджун сказал ему не выдумывать. Но что делать, если фантазии сами лезут в голову? А вытолкать их оттуда никак не выходит? Тэхён и Богом. Богом и Тэхён. И так бесконечно по кругу. Что два парня могут делать ночью, наедине друг с другом? В лучшем случае — дружески общаться. В худшем… Нет, это невозможно. Тэхён бы не смог ему соврать. Тогда в тренажерке он сказал, что ни с кем не встречается. Вот только можно ли периодически спать с парнем, не ввязываясь в отношения? Да запросто! И вроде бы не соврал, но при этом не раскрыл всей правды — превосходно выкрутился. Тэхёну такое провернуть, как раз чихнуть. Понимая, что сходит с ума, Чонгук, озаряясь безумной идеей, прекращает отстукивать ногой барабанную дробь и хватается за телефон. Принятую на сегодня установку нарушать он не собирался, но если не сделает хоть что-нибудь — точно спятит. Открыв музыкальное приложение, с отображаемыми текстами песен, Гук, находя в каталоге нужное название, запускает трек Bolbbalgan4 — Hard to love, после чего, легким касанием пальца, останавливает его проигрывание ровно на одной минуте и двадцать третьей секунде. Композиция замирает на единственной английской строчке среди корейского текста «Please come back to me». Сделав скриншот, и не оставляя себе времени на то, чтобы передумать, сразу же, без каких либо дополнительных надписей, отправляет снимок Тэхёну. Это последняя предпринятая им попытка достучаться до него. Первые тридцать секунд Чонгук жалел. Всё остальное время тупо выжидал звонка. Однако его не было ни через пять минут, ни через десять, ни через пятнадцать. Тэхён ведь мог еще не увидеть сообщения — утешал он себя. Либо же увидеть, но проигнорировать его — съязвила интуиция. Чтобы не терроризировать свой разум токсичными мыслями, Гук, подорвавшись с постели, уселся за компьютерный стол. Поначалу он планировал погрузиться в виртуальный мир видеоигр, но, взявшее верх, давно досаждающее любопытство, заставило его войти в интернет и вбить в поисковике гей-порно. Первое же включенное им видео, вызвало в нём такую бурю смешанных эмоций, что ему потребовалось нажать на паузу, чтобы прийти в себя. Не будучи полным профаном, он, конечно же, примерно представлял, каким образом это происходит между парнями. Но представлять и видеть воочию — совершенно разные вещи. И это при том, что всё начиналось довольно банально. Поцелуи, прикосновения, даже минет — немного необычное зрелище, но в принципе стандартное, поскольку уже успел такого насмотреться в гетеро-порнушке. В настоящий ступор его поверг сам процесс проникновения. Один парень, входящий в задницу другого парня — то, что он развидит еще не скоро. Тому, кто снизу наверняка очень неприятно — первое, что упало на ум Чонгуку. Трудно сходу разобрать, отчего он стонет: от боли или наслаждения. Судя по перекошенной физиономии — вряд ли от второго. Лишь на секунду представив себя на его месте, Гука не на шутку тряхнуло. Поэтому вывод напрашивался один — если уж заниматься подобным, то намного выгоднее выбирать позицию сверху, там сразу ясно, что чуваку дело в радость. Да и задача у него нехитрая: развернул, нагнул, вставил, толчки вперед-назад, финиш. Ничего сложного. Стало внезапно интересно — а какую позицию предпочел бы Тэхён? Богатое воображение без промедления подкидывает ему красочные картинки, но Гук, тряхнув головой, тут же изгоняет их прочь. Слишком опасно сейчас думать о таком. Вознамерившись пополнить свои мизерные познания об анальном сексе, Чонгук, сменив вкладку, переключается на многочисленные статьи, стараясь внимательно вникнуть в каждую. Чуть позже, пройдя через все круги смущения, его лексикон пополняется новым словом «ректум». О нём он теперь знал практически всё, даже то, что лучше не следовало. То же самое можно сказать и о простате. Какая все-таки занимательная штука. Оказывается если ее стимулировать правильным образом — можно получить невероятное удовольствие. Очень обнадеживающая информация. Тем не менее, желания проверять на себе всё равно не возникало. Когда от всех способов, правил и рекомендаций зарябило в глазах, и начала трещать башка, Гук отрывается от компа и, распрямляясь до хруста в позвоночнике, не сдерживает громкий зевок. Взор невольно устремляется на панель часов, на которой светилось почти три часа ночи. Именно тогда к нему приходит осознание — Тэхён, скорее всего, не расшифровал его послание. Либо же попросту забил на него огромный болт. Пришедшее следом разочарование становится сильнее, чем он ожидал, но где-то теплившаяся внутри крошечная надежда, все же не дает ему окончательно разувериться и уйти к себе. Лишь поэтому он неторопливо отключает технику, выключает свет и, избавляясь от лишних подушек на кровати, залазит под одеяло, усердно выискивая удобное положение, но резко затихает, когда из коридора доносится невнятный шорох, а после двери комнаты открываются. Ленивые шаги Тэхёна Чонгук различает сразу. Он затылком чувствует на себе его буравящий взгляд и, кажется, даже слышит, как крутятся шестеренки в его голове в попытке осмыслить ситуацию, но лёжа обездвижено, ни единым звуком не выдает того, что не спит. Переполненный радостным волнением, Гук затаенно выжидал, что Тэ предпримет дальше, и когда тот, немного покрутившись по местности, вдруг уходит, испытывает легкое замешательство. Различные догадки заполняют разум, вызывая в нём нарастающую тревогу. Но она испаряется ровно в тот момент, как Тэхён, спустя какое-то время, снова возвращается, направляясь прямиком к кровати. Движения ненадолго застывают, пространство успевает заполниться гнетущей тишиной, давящей на виски, а затем матрас под весом Тэхёна проседает, когда он, приподняв одеяло, осторожно ложится рядом. Исходящий от него приятный запах, наводит на успокаивающую мысль, что он перед этим всего лишь уходил принимать душ. Чонгук, через оглушительные удары пульса в ушах, улавливает его громкий вздох, наполненный необъяснимой обреченностью, прежде чем он, словно сдаваясь, придвигается еще ближе, настолько, что буквально припечатывается грудью ему в спину. И Гук даже не успевает насладиться уютной близостью, как в следующий миг Тэ, закинув на него верхнюю конечность, прикладывает свою до дрожи холодную ладонь к оголенной коже его живота, вынуждая этим, раскрыв свой обман, игриво пожаловаться: — У тебя рука ледяная. Тэхён удивленно вздрагивает, моментально убирает руку и слегка отодвигается назад. — Ты замерз, поэтому жмешься? Или есть другая причина? — чисто из вредности продолжил поддразнивать его Чонгук. — Так ты не спишь, — пропустив мимо ушей вопросы, приглушенно отозвался Тэхён. — И как давно? — С самого начала, — гордо признался Гук. — Я только притворялся спящим. Научился этому у одного очень хитрого парня. Брошенный в Тэхёна намёк, предсказуемо остается им проигнорированным. — Зачем тебе притворяться спящим в моей комнате? — доносится от него следом. С ним было что-то не так, Чонгук ощущал это на подсознательном уровне. Тэхён казался ему каким-то дерганным и рассеянным, а его речь неестественно вялой и тихой. Возникнувшие предположения не внушали оптимизма. — На то есть несколько причин, — немного погодя ответил Гук, и смело переворачиваясь на другой бок, оказывается лицом к лицу с Тэ. — Во-первых, ты сам разрешил спать в твоей комнате, когда мне вздумается. Я лишь нагло пользуюсь твоим гостеприимством, — в свете проникающей через окно луны, на чертах напротив не обнаруживаются следы слез, что дарит толику облегчения, но вот встревоженно бегающий взгляд — настораживает. — Во-вторых, твоя кровать мне нравится намного больше моей, она удобнее, — тон его голоса значительно понижается, и когда их взгляды наконец-то пересекаются, он искренне добавляет: — А в третьих, я ждал тебя… Всё гадал, поймешь ли ты моё послание или нет. — Ах, эта песня, — чуть помедлив, хрипловато тянет Тэхён. Его глаза неожиданно опускаются на верхнюю часть чонгукового торса, не прикрытого одеялом, после чего быстро поднимаются обратно. — Если ты хотел, чтобы я вернулся — мог просто написать об этом, или позвонить, но не заставлять меня пользоваться переводчиком. Сам же знаешь, насколько плохо я шарю в английском. На его забавно прозвучавшую жалобу, Гук растягивает губы в довольной улыбке. — Весь смысл заключался в том, чтобы ты запарился над переводом. А это значит, что тебе действительно было важно понять, что я пытался донести до тебя, — «И теперь ты здесь. Ты выбрал меня» — осталось неозвученным. — К тому же, каждый раз, когда я действую прямо — ты ловко изворачиваешься, как морской угорь. Так тебя сегодня назвал Намджун-хён. Как по мне — идеальное сравнение. — Морской угорь? — насупился Тэхён. — Разве он не такой черный и длинный, очень похожий на огромного червяка? Да он же до ужаса страшный. Как хён мог сравнить меня с таким чудовищем? И ты, правда, считаешь… — Ты красивый, — решительно перебивает его Чонгук. — А для меня — самый красивый. Поэтому не связывай слова Намджун-хёна со своей внешностью, он совсем не то имел в виду. Тэхён что-то невнятно промычав, растерянно замолк. Порывистым движением он, словно прячась, натягивает на себя одеяло повыше, смахивает с лица мешающие пряди волос и нервно облизывает губы. Чонгук был готов отдать голову на отсечение, что сейчас он активно размышлял над тем, как выпутаться из неловкой ситуации, перевести разговор в безопасное русло, вернуть между ними иллюзорность дружеской атмосферы. Неужели это именно то, что он подразумевал, когда сказал Намджуну, что пытается поступить правильно? Играть роли? Носить маски? Притворяться? Это действительно то, к чему он стремится? То, что считает истинно правильным? Хотелось бы Гуку тоже иметь такую убежденность, решить для себя хоть что-нибудь, и целеустремленно двигаться вперед. Потому что, застряв на распутье, охваченный страхами и неуверенностью, он попросту устал. Устал выискивать в голове варианты, обдумывать последствия принятого выбора, бояться осуждения, переживать за группу, за реакцию семьи. Устал бороться с собой, своими чувствами и желаниями. Но еще больше устал обижаться на Тэхёна и сторониться его. Дистанция не исцеляла, лишь добавляла мучительной тоски. Даже лежа от него на расстоянии десятка сантиметров, касаясь его одним только взглядом — он скучал по нему. Впрочем, лучше так, чем вообще никак. Вот почему он охотно пошел ему навстречу и подкинул нейтральную тему, что, между прочим, терзала его весь вечер: — Как прошел твой поход в кино? — Что именно тебя интересует? — перестав суетиться, взглянул на него Тэхён, и Чонгук, ничуть не покривив душой, бросил краткое: — Всё. Выдержав недолгую паузу на обдумывание своей дальнейшей речи, Тэхён, смотря куда угодно, но не на Чонгука, принимается рассказывать долгую историю своей прогулки в компании Богоми-хёна. Как сначала они просто катались на машине по Сеулу, слушая музыку и подпевая. После заехали в Бургер Кинг, чтобы вместе поесть, но накупили так много еды, что не смогли умять и половину. Как перед сеансом фильма успели побывать в развлекательной зоне кинотеатра и замечательно провели там время за различными игровыми автоматами. Как они весело смотрели «Отряд самоубийц», поедая попкорн, и постоянно комментируя происходящее на экране. В какой-то момент его рассказ перекидывается на сюжет фильма, и он во всех подробностях начинает делиться впечатлениями об увиденном, в особенности налегая на характеристику персонажей и явные недочеты в сценарии. Вне всякого сомнения, Тэхён был рад своей недолгой свободе, это очень чувствовалось по его воодушевлённому голосу, а Чонгук был рад тому, что в нём не проскальзывало ни единой нотки романтического настроя. Да и выбор их фильма наконец-то позволил ему выдохнуть от облегчения. Одно лишь напрягало — с каким безграничным уважением Тэ отзывался о Богоме, постоянно повторяя, какой он добрый, заботливый и внимательный хён, как будто Гук с первого раза плохо расслышал. Даже слушая столько лести в адрес этого актера, он одинаково ему не нравился, без определенной причины. Просто не нравился и всё. И это вряд ли когда-нибудь изменится. Неумолкающая совесть утверждала, что он не только ревнует, но и здорово завидует. И Чонгук не собирался с ней спорить. Он хотел быть на месте Богома. Хотел свободно гулять с Тэхёном по городу, посещать с ним кинотеатры, рестораны, игровые комплексы, парки аттракционов. Он всей душой жаждал сходить с ним на свидание. Позволив себе немного помечтать, Чонгук представил себя и Тэхёна в Пусане, на безлюдном пляже, непременно ночью. Представил, как они вдвоем, держась за руки, гуляют вдоль морского берега, слушают шум набегающих волн, вдыхают солоноватый запах, ловят порывы ветра в волосах и одежде, как наслаждаются видом звездного неба. На прихваченную с собой профессиональную фотокамеру, Гук обязательно делает на память целую серию снимков Тэхёна. А потом уставшие, в ожидании приближающегося рассвета, они, сидя в обнимку на прохладном песке, не в состоянии оторваться друг от друга, целуются долго-долго. Возникшая мечта об идеальном свидании рассеивается, и немигающий взгляд Чонгука заостряется на двигающихся губах Тэхёна. Он запомнил их теплоту и мягкость, в тот единственный украденный раз, такой быстрый и хаотичный, что хотелось вновь убедиться в своих ощущениях, но в этот раз, растягивая момент как можно дольше. — Я слишком много болтаю, да? — сквозь толщу ваты долетают до него слова Тэхёна. — Ты хочешь спать? Чонгук не мог сложить в кучу беспорядочные мысли. Из-за застрявшей тяжеленной глыбы в горле, не мог выдавить из себя хоть что-то. Хуже того, он, будто завороженный, не мог отвести глаз от пухлых губ напротив, что определенно выглядело для Тэхёна пугающе. — Гук~и? — взволнованно протянул он. Укороченное прозвище из его уст прозвучало по-особенному ласково, и Чонгука от такой бархатной интонации тут же бросает в дрожь. Словно очнувшись от транса, он поднимает свои глаза вверх и, сталкиваясь с чужими, кажется видит в них мерцание мириады звезд, что притягивают его к себе, зовут рассмотреть их поближе, и сил сопротивляться практически не остается. Он не может проконтролировать собственный язык, опережающий работу мозга, поэтому сам себе не верит, когда роняет сиплым голосом: — Можно я сделаю это снова? — Сделаешь…что? — крайне заторможено спрашивает Тэхён. Вместо объяснений Чонгук придвигается к нему ближе, его намерения прозрачны и ясны, взгляд прямой и вопрошающий, потому глаза Тэхёна, полные понимания, широко распахиваются. Он не отталкивает от себя, не отодвигается, не сбегает, он, словно подвиснув, что-то решает внутри себя, после чего тяжко сглатывая, смыкает веки, тем самым давая свое молчаливое согласие. И Чонгук со стремительно бьющимся сердцем, бесстрашно отмахнувшись от всех бесчисленных «но», сокращает между ними оставшееся мизерное расстояние, и, бросая последний взгляд на губы Тэхёна, прижимается к ним своими. Касание получается ненавязчивым и легким, запускающим крошечные разряды тока по всему телу, и отзывающимся щекочущим зудом в районе живота. А потом в голове Гука что-то противно щелкает. Он не знал как повести себя дальше. Может, стоит чуть сместить губы? Или слегка повернуть голову в сторону? И куда деть мешающий нос? Паника моментально накрывает его словно цунами. Он совершенно не умел целоваться, у него никогда не было нормального опыта. Все имеющиеся у него познания были взяты из обычных ромкомов, где всё выглядело проще простого. Оказывается, фильмы нагло врут. А ему в обязательном порядке нужно было хоть чуточку подтянуть себя в теории. Он же сегодня совершенно не то смотрел. Не то читал. Почему он знал, как правильно вставлять пальцы в анус, но не знал, как правильно целоваться? И вот теперь он демонстрирует во всей своей красе позорный рыбий поцелуй. Это провал! Полнейшая катастрофа! Он бестолочь! Жалкая неумеха! Паническая атака в одночасье отходит на второй план, когда ладонь Тэхёна ложится ему на заднюю часть шеи, и пальцы, слегка ероша короткие волосы на затылке, запускают по позвоночнику табун мурашек. Его губы чуть размыкаются, на короткое мгновение отдаляются, а после вновь прижимаются, неспешно перемещаются немного левее, и вновь жмутся, но так аккуратно и деликатно, что Чонгук сам, с целью усилить приятные ощущения, подается вперед, ловко повторяя только что продемонстрированное Тэхёном, лишь для удобства склоняя свою голову в противоположную от него сторону. Они целуются неторопливо, нежно, практически невинно, и Гук, быстро входя во вкус, намеренно оттягивал время до неизбежной концовки, даже не смея надеяться на дальнейшее развитие. Поэтому совсем не ожидает, что рука Тэ, прочертив невидимую линию по его скуле, опустится до самого подбородка, и, упершийся под нижней губой большой палец, слегка надавит вниз. Уловив беззвучный намек, Чонгук покорно разжимает челюсть и приоткрывает рот, в ту же секунду ощущая, как внутрь проскальзывает чужой влажный язык. Мягкая плоть, скользнув по небу и игриво поддев его язык, тут же исчезает, и Гук, наконец-то, отмирая, заинтересовано проделывает то же самое с Тэхёном, не встречая при этом никаких возражений. Тэ охотно впускает в свою ротовую полость и, в отличие от него, не тупит, сходу толкается своим языком ему навстречу, крепче надавливает на губы, ведет в поцелуе, показывает, направляет, и Гук радостно следует за ним. Его буквально распирало от переполняющих чувств, и если бы он сейчас не лежал — точно на подкошенных ногах рухнул бы наземь. Назревающий любопытный вопрос — где Тэхён научился так целоваться, теряется далеко на задворках сознания. Голова становится абсолютно пустой, когда их губы без устали двигаются в одном ритме, подстраиваются, сминают друг друга, языки переплетаются, дразнятся, а руки притягивают еще ближе. Легкие невыносимо горели от острой нехватки кислорода. Бешено струящаяся по венам кровь, больше напоминала раскаленную лаву. Тело от всех действий пылало и плавилось. Внутри будто разгорелся дикий всепоглощающий пожар, подчиняющий своей воле и призывающий заполучить еще больше. В лихорадочном состоянии Чонгук рывком откидывает прочь мешающее одеяло: даже в одних свободных шортах ему было невыносимо жарко, что уж говорить о Тэхёне, полностью запакованном в пижамном комплекте. Своей ладонью, до этого безобидно блуждающей по спине Тэ, он пробирается под подол его спальной рубашки, поглаживает голый бок, медленно скользит по упругой гладкой коже до самых ребер, в ответ получая удивленный прерывистый вздох и едва различимый тихий стон. Тэхён прекращает ласково копошиться в его волосах и разрывает поцелуй. Они вместе делают необходимый живительный глоток воздуха, и Чонгук, не желая прекращать сладкое безумие, вновь возвращается к его губам, сильнее сминая, углубляя поцелуй, смешивая их дыхания. Происходящее казалось ему таким правильным, естественным, нужным. В стенах этой комнаты не осталось места для сомнений, проблем и страхов. Перестали быть важными стоящие между ними секреты и недомолвки. Всё заполонила собой неистовая потребность стать еще ближе. Руководствуясь одними лишь инстинктами, Чонгук, нажимая на плечо Тэхёна, вынуждает его полностью прижаться спиной к постели, и когда, нависая сверху, принимается поцелуями понемногу опускаться вниз, он податливо запрокидывает голову, предоставляя больше простора для маневров. Чонгук буквально впивается губами ему в шею, втягивает в рот тонкую кожу, и тут же отпускает, непроизвольно вдыхает манящий запах, и, напрочь теряя контроль, ложится поверх его тела, придавливая собой. Раздается протяжный стон, но кем изданный неизвестно. Пока губы напористо изучали шею, свободная рука переместилась на бедро Тэхёна, в то время как правое колено успешно протолкнулось между его ног. Чонгуку до одури требовалось усилить между ними физический контакт, ощутить любое малейшее трение, чтобы хоть как-то унять мощное давление в паху. Но за всеми своими манипуляциями он не сразу уловил тихое, доносящееся от Тэхёна бормотание, а когда навострил слух, еле различил его прерывистое «подожди». Очнувшись от наваждения, Чонгук, опираясь на ладони, приподнимается, после чего резво убирает колено от опасной зоны. Его дыхание сбитое, а мысли туманные. Сквозь багровую пелену перед глазами он видит под собой Тэхёна с растрепанными волосами, полузакрытыми глазами, и даже в темноте горящими ярко-красными губами. Следующее, что делает Тэ — смешно елозя по кровати, по чуть-чуть отодвигается в сторону, и Чонгук едва успевает немного придержать его за локоть, когда он всем телом сваливается на пол, воспроизводя глухой стук. — Сильно ударился?! — обеспокоенно воскликнул Гук, и тут же сморщил нос от собственного севшего голоса. Ситуация до боли знакомая, но он даже не успевает придать ей значения, как Тэ, резко подрываясь на ноги, еще успевает споткнуться за валявшееся кресло-мешок, прежде чем, отскочив подальше от кровати, потрясенно схватиться за голову. А как только Гук предпринимает попытку встать, он мгновенно вытягивает руку вперед. — Нет, сиди! От такого командного тона, Чонгук, словно идеально выдрессированный питомец, послушно приземляется на пятую точку, сам себе поражаясь. Дальнейших приказов он не ждет, а прочистив горло виновато спрашивает: — Я напугал тебя, да? — и когда блеск в огромных глазах становится ему ответом, судорожно продолжает: — Мне не стоило спешить со всем этим, — неловко указывает на постель, — и действовать так напористо тоже не стоило. Я ведь даже не собирался, честно. Сам не пойму, что на меня нашло… Но тебе же нравилось, я это чувствовал, — неуклюже закончил Гук. — Ты… Ты… — пытался что-то выговорить Тэхён, выпуская громкий вздох и нервно оглядываясь за спину. — Просто оставайся здесь, ладно? Никуда не уходи. Я лучше посплю сегодня у Чимина в комнате. — Что?! Зачем тебе куда-то уходить? Эй! Однако возражения Чонгука сметаются порывом ветра, захлопнувшейся по ту сторону двери. Потрясенный, растерянный и возбужденный, он так и сидел обездвиженный на кровати, старательно обдумывая один единственный вопрос — что это вообще только что было?