Ещё 35 000 шагов

Ночью в Дели было жарко и душно, и даже сквозь закрытые окна до них доносятся шум ночного города и тяжелые запахи: уличная еда и специи, цветы и благовония вперемешку с вонью коровьего дерьма, подгнивших фруктов и канализационных стоков. Но уставший после тяжелого дня Миша всё равно спит всю ночь как младенец. Под самое утро Мише снится что-то тягучее и приятное, а потом из сна его вытаскивает ощущение влажных поцелуев на плечах. — Отъебись, кот, я потом тебя покормлю. — Интересные у вас отношения с котом. Мне начинать беспокоиться? Миша улыбается, не открывая глаз. Воздух в их номере отеля стоит спертый и прогретый утренним солнцем. — Включи кондей, тут душно как в сауне, — ворчит Миша и потягивается, ощущая, как мышцы в его теле, особенно спина и ноги, постанывают от напряжения после пережитого вчера марафона на длинную дистанцию. — Ты потный весь, простынешь. — Ну включи кондей, мам — я скорее тепловой удар словлю, чем простыну. Руслан коротко целует его в шею и отстраняется. Миша зарывается лицом глубже в подушку и слышит, как пищит кондиционер, как скрипит под Русланом матрас, а затем чувствует тяжесть навалившегося на него тела. В комнате постепенно становится прохладно, пока Руслан продолжает покрывать шею и плечи Миши поцелуями, аккуратно переворачивая того на спину, устраиваясь между его ног. Спокойно досыпать это утро Мише явно не позволят. — Прям свербит, что ли? Я же потный весь, ты сам говорил. Когда Руслан расплывается в хитрой многообещающей улыбке, Миша впервые обращает внимание на крошечные «гусиные лапки», собирающиеся, когда он щурится. Приходит очень странное, внезапное осознание: Руслану уже почти тридцать, и его лица тоже коснулись едва заметные первые признаки старения, оставив мимические морщинки в уголках его невозможных серых глаз. Мише же всегда казалось, что, в отличие от него самого, Руслан навсегда останется молодым и красивым. — Дай я хоть в душ схожу, раз уж всё к одному. — Нет, мне нравится. По меркам Индии ты, пожалуй, даже чересчур чистый, — со смехом в голосе отвечает Руслан и не дает Мише времени на возражения — наклоняется и глубоко целует его, оглаживает внутреннюю сторону бедер, берет в кулак его полувозбужденный член. И Миша капитулирует. — Только это... давай без акробатики, ладно? У меня, кажется, каждая косточка болит, — Миша произносит это полушепотом, и его голос срывается, когда Руслан, растягивая его скользкими от смазки пальцами, слегка сгибает их и начинает осторожно массировать чувствительную точку внутри. — Хорошо. Может, на бок переместимся? Миша прислушивается к своим ощущением и слегка ерзает головой по подушке. — Не, не надо, так нормально. Просто... — Миша кивает в сторону, и Руслан понятливо тянется за своей подушкой, подкладывает её Мише под поясницу и затем берет презерватив с прикроватной тумбочки. — Если хочешь, могу пальцами дотрахать. Я потом сам как-нибудь. Миша закатывает глаза и притягивает Руслана за голову ближе к себе, зарываясь пальцами в его волосы, которые даже утром без укладки выглядят просто отлично. Он старается не думать о том, как прямо сейчас у него на голове нелепо топорщатся его три волосины, нерасчесанные после вчерашней ванны. — Пиздец, рыцарь, джентльмен. Суй уже свою елду куда надо, пока я назад не уснул. Теперь уже очередь Руслана закатывать глаза: — Какой же ты всё-таки дед. Руслан наклоняется к нему, и Миша скрещивает лодыжки у него за спиной. Больше они ничего не говорят. Это правда похоже на секс немолодой супружеской пары: неторопливо, мягко, чувственно. Миша слегка постанывает Руслану на ухо, держась за его шею и плечи, пока он двигается медленно и глубоко. Его член входит наполовину и выходит почти полностью с пошлым влажным звуком, оставляя внутри только головку. Миша представляет, как это выглядит со стороны; сосредотачивается на том, как охуительно ощущается этот большой, красивый член внутри него — и заводит себя ещё сильнее. Он стискивает коленями бока Руслана и облизывает чувствительное ухо, слегка прихватывая губами мочку, и ощущает, как в груди Руслана рождается низкий тяжелый стон, как он нетерпеливо толкается бедрами. Миша сам не может сдержать жалостливого громкого всхлипа, когда Руслан загоняет свой член дальше, глубже, ещё глубже, практически непрерывно, а потом с хлюпаньем проталкивается полностью. Кондиционер работает на полную, в комнате уже почти холодно, но Миша всё равно покрывается испариной. Щеки у него горят, когда Руслан начинает двигаться коротко и быстро, практически не выходя из него, полностью оставаясь внутри, и Миша притягивает его к себе ближе, ближе, ещё ближе. Он хочет ощущать его всего, до конца, трогать его, впитывать жар его тела. Была бы Мишина воля — он бы сейчас сплавился с ним. Движения замедляются, и Миша вскидывает бедра, пытаясь насадиться сильнее, хотя куда уже сильнее, но Руслан ему не позволяет: как назло, снова двигается умопомрачительно нежно, плавно, долго. Мишу уже изводит этот темп. Ему кажется, что Руслан не двигается совсем, но Мише и этого достаточно: сжиматься вокруг него, чувствовать длину. Не выдержав, Миша, в противовес толчкам, начинает быстро-быстро дрочить, кончая себе на живот. Миша дышит тяжело и загнанно, сердце колотится о ребра, и больше всего хочется лечь и прекратить двигаться вообще, но он все равно приподнимается на локтях и тянется к Руслану, чтобы помочь ему. Потом он откидывается на подушки и пытается восстановить дыхание, с полуприкрытыми глазами наблюдает за тем, как Руслан завязывает презерватив и совершенно негигиенично кидает его куда-то на пол рядом с кроватью. — Выкинь нормально, что ты как этот. Опять кто-нибудь в твою кончу наступит. Руслан отмахивается от Миши салфеткой, которой вытирает сперму с его живота. — Потом выкину, не бухти. Плюс, «кто-нибудь» — это кто? У нас только ты любитель наступать на гондоны. — Это было всего один раз! — Однако же... Руслан достает свою подушку у Миши из-под задницы и переворачивает её той стороной, которая не испачкана смазкой. Устроившись рядом, он переплетает с Мишей пальцы. И пока они молчат, Мишу снова накрывает всепоглощающее чувство умиротворения, сытости и покоя. Если бы не стоящий в комнате дубак, было бы вообще отлично, но вставать за пультом слишком лень и даже Руслана гонять не хочется. Тот лежит рядом с ним, горячий как печка, и греет Мише бок. — Подумал о том, что наш секс становится всё более и более старперским. Руслан зевает: — Тебе больше не нравится? Миша на это, неожиданно засмущавшись, бормочет: — Нет, не в этом дело, мне нравится... просто, ну... вот это «на спине, на бочку»... — Ну так а кто мы с тобой, по-твоему? Мне в мае уже тридцатник стукнет — нам по уставу положено теперь только таким сексом трахаться. На спине и на бочку. — Отвечай за себя. Я всё ещё парень хоть куда, могу и так, и эдак, и вертолетом могу, — говорит Миша и тут же жалеет о сказанном, потому что Руслан как-то очень нехорошо ухмыляется, а потом садится на кровати и похлопывает Мишу по коленке. — Ну тогда, раз ты у нас такой молодчик, пережить сегодняшний день для тебя будет как два пальца. Сколько мы вчера находили, тридцать четыре тысячи? Хочу сегодня побить рекорд и добить до тридцати пяти. Миша не может сдержать звука, рвущегося из его груди — звука, полного животного, первобытного отчаяния.