Горящие поленья

      Языки пламени неспешно поедали поленья, разбрасывая свет вокруг нашего маленького лагеря, затерянного в глубине леса, поодаль от грядущих битв и боевого клича. Укрытая сумерками растительность замолкла в ожидании багряного рассвета, смешанного с красками тающей ночи, сдавленной случайными звуками незримых птиц и сверчков, прячущихся в кустарниках и высокой траве. Крошечными пятнами, солнечными огоньками светлячки прожигали на темном занавесе плотного ряда стволов деревьев мерцающие дорожки, гаснущие в мгновение при обращении неосторожного взгляда. Их медленный полет, сопровождавшийся ленивым лавированием, напоминал воздушный танец, робкий, осторожный на выпады, зависимый от малейшего дуновения, стягивающийся в призрачные завихрения у подножия утеса. Быстрая речка затерялась в прибрежных зарослях, и, едва не лишившись голоса, шептала колыбельную, куплет за куплетом, неся воды по выкроенному дрожью земли устью, а зеленый, как изумруд, плющ ласково укутал бока отвесных скал, разлив благоухающий аромат беззаботного в летний период цветения.       Нет, это был другой мир. Процветающий край, неспособный оборваться, как подвешенная нить.       Мы устали, прервав свой нелегкий путь. Кто-то из нас сражался раньше, а кто-то пробудился безоружным. Кому-то предстояло взглянуть правде в глаза, а другим приходилось гнать ее из головы, принимая за выдумку, намерение недоброжелателя сломить наше тело и дух.       Как это странно – проиграть, не принимая участия.       И вот мы здесь, среди мира теней и тусклых огоньков. Я всегда считала, что потеряла все, что у меня было, но Авалар лишился большего – он потерял надежду. Никто не знал, сколько времени осталось, прежде чем каждый из нас сделает последний в своей жизни глоток воздуха.       Обрывок ночи – это было все, чем мы могли дорожить.       Спаркс долго не мог найти себе место. Он не мог заснуть, избегал моего взгляда и почти ничего не говорил. Прежде я не видела его таким тихим, меланхоличным. Спаркс вглядывался во мрак леса, будто ожидая помощь, какой-то неосторожный проблеск света, разрезающий кроны деревьев, но ничего не получал в ответ. Тяжелый вздох, пропитанный отчаянием, раз за разом возвращал его ко мне, где он, цепляясь маленькими дрожащими ручонками за шипы на моей голове, проваливался в беспокойный, отрывочный сон.       Я боялась думать о том, что ему снилось. Но еще больше я боялась сказать ему это вслух.       Хантер сидел на стволе поваленного дерева и мрачно вглядывался в пламя. Его плащ совсем истрепался, а лук лежал у его лап, лишившись тетивы. Глаза поблекли, уши прижались к голове, плечи статного лучника обвисли, а нижняя губа подперла верхнюю. Не знаю, сколько лет понадобилось, прежде чем он так постарел. И голос… Этот сиплый, приглушенный голос звучал так тихо, что только треск поленьев в костре приглушал выуженные из его груди слова.       Хантер пришел за нами, чтобы освободить. Он проделал долгий путь через развалины катакомб не потому, что видел в нас надежду, а ради одной маленькой просьбы, теперь ставшей на его веку последней.       Просьба того, кого уже не было в живых. Просьба того, кого поглотила тьма, накрывшая старый город. Просьба того, кто слишком дорого заплатил за свою ошибку.       Что Хантер мог рассказать мне, о чем я не знала? Какую правду он доверил бы мне, чтобы не нести это бремя в одиночку? Устроившись у костра, мы не роняли ни слова. Нас пугало не столько произошедшее, сколько неминуемая гибель Авалара. Что мы могли теперь сделать? Какой шаг вернет нашу померкшую надежду в прежнее русло, освещенное солнцем и овеваемое теплыми ветрами? Когда борьба перестанет быть способом возвращения мира?       Возможно, эта была та самая ночь, которую мы растягивали, как могли. Это была ночь воспоминаний и потерянных судеб. И только утро отделяло нас от конца света, кажущееся таким далеким, невозможным. Мы были близки к тому, чтобы покинуть мир. Воспоминания, живущие внутри нас, обратятся в прах, истлеют тревоги и переживания, а наши мысли растворятся в кольце огня, сжигающего все на своем пути.       Такова реальность – принимать ее такой, какая она есть.       Хотела бы я обернуть время вспять, если бы могла? Я не уверена. Никто из нас с самого начала не понимал, какая надвигается угроза, растет и дышит, подчиняет себе стихии и делает выбор, который мы не приняли. Мы только отсрочили гибель Авалара, а значит подарили ему несколько лет царствования зеленых побегов и ручьев, сбившихся в стремительные речушки после грозовых дождей.       Я не жалею о прошлом. За мои годы пребывания в кристалле мир озарялся цветами и красками, пока он не узнал, что кто-то вовсе не спал рядом со мной.       – Хантер, я…       Я не знала, что мне сказать. Слова застревали в горле плотным клубком. Мое состояние не могли передать те чувства, которыми я до сих пор дорожила. Я дрожала от озноба, и никакой костер уже не мог одарить меня прощальным теплом.       – Ты в самом деле хочешь отправиться к нему?       Чей голос звучал тише – мой или его? Хантер знал, на какой отчаянный поступок я собиралась пойти. И я не сомневаюсь, что он чувствовал ответственность за меня. Будто бы хотел продлить совместные мгновения нашего существования, пусть даже конец был предрешен.       – Да, – ответила я. – Я должна его остановить.       Хантер поднял на меня взгляд. Поленья треснули, выплеснув волну искорок.       – Никто не смог, – полушепотом заговорил он. – Игнайтус не переубедил его, Варфанг пал, а мое племя… Почти все, кого я знал, погибли. Остались только вы.       Я привстала.       – Но если я…       – Что? – прервал меня Хантер, сдвинув надбровья. – Добьешься справедливости, отмщения? – Он тяжело вздохнул. – Нет, Синдер. Мы проиграли. Я знаю, тебе трудно свыкнуться с мыслью, что Спайро нет среди нас…       Он не договорил, оборвал речь, понимая, что нет смысла продолжать. Я отвела взгляд в сторону. Неужели я ничего не могла сделать? От этой мысли становилось так горько и обидно, что я малодушно напомнила себе о смерти. К чему продлевать эту бессмысленную ночь? Ради того, чтобы чьи-то запомнившиеся образы ушедших близких и друзей продолжали рваться из меня наружу?       – Хантер, пожалуйста… Ты должен меня отпустить.       Он не ответил, потому что не собирался меня удержать. Он выждал слишком много, чтобы дать мне разрешение, в котором я не нуждалась, но, тем не менее, было слишком важно для меня.       В конце концов, каждый из нас имел право сражаться за тех, кого любил.       – Возвращайся, – едва слышно сказал он. – Скоро рассвет.