История, какой она есть

      Трудно жить в современном обществе… Мог бы я так сказать, однако делать этого не стану. Наш мир полон разочарований. Многие могли бы мечтать о богатстве, разнообразных развлечениях, вечных знаниях, поклонниках, которым не имелось бы числа. Однако мне это точно не нужно…       Все мужчины мечтают о самодостаточности. Любой из нас представляет себе множество денег, которые он смог бы тратить только на себя, имея под боком привлекательного спутника или спутницу. Даже такой как я мог бы сейчас сидеть возле камина в своём собственном поместье, в котором тлеют угли, стоять в приятном и согревающем махровом халате, попивая красное вино, наслаждаясь его насыщенным ароматом, а в моих ногах лежал бы крупный, уже немного старый, охотничий пёс. Но этого никогда не будет. Мною же движет тяга к искусству. Я любил, и по сей день люблю Красоту.       Я половину своей жизни посвятил живописи. Сколько себя помню, я всегда рисовал. Будь то простой набросок, сделанный карандашом в краю школьной тетради, будь то брусчатка моего родного города и обычный, естественно созданный мелок, это было совершенно не важно. Но меня очень восхищали работы превосходного французского художника, с которого и началось моё увлечение, которое и определило моё дальнейшее будущее. Этим человеком был Эдгар Дега, что родился раньше меня более, чем на одно столетие, в 1834 году. Впервые я увидел его работы на выставке картин, в честь нового музея живописи, открывшегося в нашем городе. Когда я оказался там, среди всех этих прекрасных работ, я не мог остановиться. Мой взгляд бегал от одной картины к другой и обратно. Я мог глядеть на них ещё несколько часов, подмечая всё больше и больше деталей, которые не были заметны простым людям. Я слышал голос своего отца и матери, что звали меня, пытаясь отыскать, но я просто посмеивался, убегая всё дальше меж многочисленных рядах. И после я увидел его картины. Я помню этот день, будто это случилось только вчера. Вот, я бегу между картин, пробегаю посетителей, что также пришли сюда для любования сиим искусством, что были созданы словно и не человеческой рукой вовсе. И неожиданно что-то заинтересовало мой взгляд, что заставило маленького меня повернуть свою голову в левую сторону. Я затормозил, не сводя взгляда с картины. Медленно ступаю по деревянной поверхности пола, моё дыхание сбилось из-за длительного бега. Но теперь его перехватило окончательно. Это было самое прекрасное, что я когда-либо мог видеть в своей жизни. На холсте, в приятной позолоченной раме, были изображены четыре девушки. Они все были русыми, на них были надеты красивые голубые платья, бретельки, как казалось едва держались на их тонких предплечьях, но не давали упасть. Они танцевали балет, окружённые полем из цветов. Даже без детально прорисованных лиц я мог с уверенностью сказать, что это самые прекрасные девушки, которых только можно встретить. Тогда я впервые влюбился. И тогда я первый раз ощутил увлечение. Одержимость.       По окончанию местной элитной школы я поступил туда, куда и планировал, в местный Художественный университет. Родители были не сильно рады этому, говорили, из меня вышел бы хороший врач, и я бы не стоял возле холста часами напролёт. Я переехал на отдельную квартиру, чтобы жить поближе к своему учебному заведению. И несмотря на столько прошедших лет, моё хобби никуда не исчезло. Напротив, я стал увлекаться рисованием ещё больше, чем раньше. Настолько, что я мог прекратить рисовать только тогда, когда от недоедания близился шанс моего обморока. Посему мне приходилось регулировать свой режим питания, и лучше следить за собой. Помимо своих занятий и рисования я занимался выращиванием цветов. А также, к удивлению для многих, я был падок на женщин. Они влекли меня, словно мёд пчелу, и я не мог себе в этом отказать. Почти все свои деньги, что я зарабатывал на подработках, я тратил на походы в музеи и театры. Многие говорили, что я довольно старомоден, но для меня это не имело совершенно никакого значения. И конечно же больше всего я любил балет. В балеринах всё было идеально. Идеальное строение, причёска, фигура, шарм… Движения. Они были прекрасны. Красивы настолько, что каждый раз смотря на них — я терял дар речи. Девушки так похожи на цветы. И я подумал: » Цветок всегда прекрасен лишь в то чудесное мгновение, когда ты его только-только сорвёшь. »       По правде сказать, я был болен, но не смел об этом никому говорить. Всегда отговаривался, говорил, что со мной всё хорошо, просто немного болит голова. Но болело само моё сознание, оно поделилось на две части, заставляя меня бояться самого себя. Сначала я не придавал этому значения. Дальше становилось хуже, но я уже не смог бы ничего сделать, даже если бы захотел. Наши силы сравнялись. Мы стали одним. Почти одним. И именно поэтому я сейчас здесь, в этом многоэтажном здании. На моём лице белая, безликая маска, имеющая отверстия для глаз, на моих пальцах левой руки — длинные когтистые лезвия, которые почувствовали на себе немало девственной крови. На моём теле парадный костюм, мой галстук как всегда затянут, ворот поднят вверх, высокий чёрный цилиндр всё также покоится на моей голове. Глаза же смотрят перед собой.       Возможно полиция никогда не найдёт маньяка-потрошителя, который уже длительное время скрывается от блюстителей закона, которые просто не в силах его поймать. Возможно они наткнуться не на того. Но этим утром один длинноволосый, почти белый блондин, проснувшись на утро обнаружит на своём столе алую розу, на лепестках которой всё ещё будут маленькие капельки дождевой воды, и увидит своими ясными, словно безоблачное небо, глазами, небольшую записку. « Здравствуйте, Господин Джозеф. Я хотел бы встретиться с вами лично, и провести с вами тихий вечер при свечах. В 7 часов около Сент-Джеймсского парка.

С уважением, Jack. »