Wrapped Up

Кацки чувствует, что умирает. По крайней мере, его спина. — Это тупо. Какого черта мы вообще это делаем? Ашидо, напротив, не выглядит озабоченной чем-либо. Только улыбается еще шире и глядит почти ласково. Сволочь. — Потому что кое-кто не умеет играть в карты. Наглая ложь. Кацки вскидывается, не обращая внимания на угрожающий хруст где-то в пояснице. Или шее. Попробуй разбери еще. — Ты жульничала! — Ты просто не умеешь проигрывать. Ашидо небрежно пожимает плечами, и Кацки просто понятия не имеет, как у нее это получается. Ашидо сейчас — какая-то пародия на персонажей из ее любимых идиотских ужастиков. Скрученная так, как не должен скручиваться никто, в чьем теле больше двух целых костей. — Я имел в виду, какого хрена мы занимаемся этим. Йога, серьезно? — Йога полезна для физического и, что особенно важно для тебя, психического здоровья. Кацки чуть сдвигается, чувствуя, как впиваются ворсинки коврика в локти, и выплевывает: — Херня. Ашидо только невозмутимо тянется носком вверх. Вторая ее нога лежит на плече, а сама она держится на полусогнутых руках. И, ладно, это действительно впечатляюще. Признавать это, определенно, раздражает только еще больше. — А еще это просто весело. — Бесишь. Ашидо, издав смешок, вдруг подмигивает. Кацки вздрагивает, и совсем не от того, что у него устали руки. Не то чтобы ему не нравилась подмигивающая Ашидо — они уже давно не парочка неловких девственников, чтобы заблуждаться на этот счет, в самом деле — но это в обычных условиях. Не когда они оба напоминают скульптуры какого-то импрессиониста-неудачника. — Кстати, а ты и правда очень гибкий. Почему бы тебе не попробовать так же в постели? В ее голосе явно проскальзывает предвкушение, и, если закрыть глаза на их идиотский внешний вид, это более чем соблазнительно. Спина почему-то сразу начинает болеть куда меньше, и Кацки выгибает ее чуть глубже, небрежно фыркая: — Из нас двоих этой херней занимаешься ты, так что и вопрос тоже к тебе. — Один-один, — снова хихикает Ашидо и игриво склоняет голову набок. Кацки думает, что она смогла бы почесать своими рогами собственное колено, если бы наклонилась еще на пару сантиметров влево. Вот же гребаная выпендрежница. — К слову, вообще-то есть парочка довольно интересных асан для двоих... — Мне не нравится, с какой рожей ты это говоришь. — Ты такой грубый! — в ее голосе ни капли обиды. — Вот это новость. — И злой! — она точно едва сдерживает смех. — Достаточно злой, чтобы заткнуть тебя. — Сначала подойди ко мне. Кацки недовольно рычит. Что-то подсказывает ему, что попытаться встать прямо сейчас явно не лучшая идея. — Заткнись. — И вообще, из нас двоих только у тебя стремное лицо. Продолжишь в том же духе — покроешься морщинами и потеряешь последних фанаток. — У меня не будет морщин. — Хватит хвастаться. — И у тебя их тоже не будет. На самом деле, он не знает точно, но почему бы и нет. Засранка выделяет кислоту из собственной, мать ее, кожи. Вряд ли морщины такая уж реальная угроза. Ашидо замечает гримасу сомнения на его лице и обиженно надувает губы, подтягивая пятку к затылку. Черт, как у нее вообще это выходит? — И, к твоему сведению, прирост моих подписчиков в соцсетях составляет в среднем двести пятьдесят человек в сутки, — невпопад говорит Кацки. Не то чтобы он действительно следил за этим сам. Просто его менеджер хорош в подсчетах и графиках. — Но все это благодаря моим исключительным навыкам фотографии, — она улыбается еще шире и меняет ногу. — Без меня ты бы постил только скучные селфи из качалок. Фотографии очередной ядерной катастрофы вместо еды не в счет. — Вы все просто нихрена не разбираетесь в приличной кухне. И чертовы слабаки. — Кстати, раз уж мы заговорили об этом. Мы просто обязаны сделать Упавитшха Конасану! — Я, блядь, даже знать не хочу, что это. — Это парная асана, и я уверена — он взорвет инстаграм. Если только ты... — Не смей. Просто. Не смей. — Сможешь ее сделать, конечно. — Я тебя прикончу. И, естественно, она только смеется. Сволочь.