Мало неба нам над пропастью...

Но мало неба нам над пропастью В воздухе застыли мысли и слова По дороге к одиночеству Остаемся вместе, словно камень и вода (c)

- Марио, даже твое желание  всем угодить и принести пользу должно иметь какие-то пределы!  - Игорь хоть и говорит негромко и спокойно, но в голосе сталь проступает, взгляд темнеет, глаза недобро прищурены. Еще немного и может произойти взрыв с непредсказуемыми последствиями. - Ты преувеличиваешь. - Марио упорно стоит спиной к нему, методично из шкафа вещи достает,  как есть в чемоданчик небольшой скидывает.  - Преувеличиваю?!  Ты собираешь с травмой ехать в сборную, а я преувеличиваю. Блестящая бразильская логика. - Акинфеев фыркает,  руки на груди складывает, взглядом спину своего мужа сверлит. - Это не травма! Это просто ушиб! Ничего страшного! - Марио не оборачивается, старается говорить спокойно, чтобы голос не дрожал. Он чувствует себя отвратительно, но не может ничего поделать с этим. - Ничего страшного? То есть после матча это не ты хромал, на ногу ступить не мог? Не тебе доктор сказал, что нельзя с этим шутить? - Игорь понемногу заводиться начинает, его беспокойством перекрывает, а еще ощущением какой-то недосказанности, как будто есть  пробел в этом всем,  какой-то секрет, который от него прячут. - Обычная перестраховка. Не беспокойся. - Фернандесу кажется, что если Игорь продолжит этот разговор, то он просто позорно расплачется. Марио ненавидит что-то скрывать от Игоря, он сам первый всегда за честность, сам доверяет больше чем себе, и такое же доверие в ответ видит, и в этот момент ему просто тошно от себя, от всей этой ситуации. - Марио. - Игорь за запястье его ловит, вынуждает повернуться к себе лицом, но тот упорно взгляд отводит. - Что ты от меня скрываешь? - Ничего я не скрываю! Я собираюсь на сборы. Не все в моей жизни крутится вокруг тебя! Ты можешь оставить меня в покое?! - бразилец выпаливает в сердцах и тут же вскидывается в панике какой-то, поняв, что именно ляпнул. На лице Игоря появляется что-то такое странное, чего и не видел никогда: мимолётная вспышка обиды, непонимания, болезненный отблеск, что тут же прячется за до оскомины идеальной маской спокойствия. - Игорь... Ты куда?... - Марио шепчет практически, пошевелиться не в силах, наблюдает только за тем, как Игорь куртку накидывает, оглядывается в поисках ключей от машины, кошелька. - Игорь... - Марио изо всех сил кусает щеку изнутри, он чувствует, что сделал что-то ужасное, он понимает это. - Игорь, я не хотел... - Я к Кириллу. Давно обещал зайти проведать его собак. Собирайся, как раз мешать тебе не буду. - Акинфеев не оборачивается, проговаривает совершенно ровно, спокойно, без каких-либо эмоций. Ещё несколько секунд, замок на двери щелкает, дверь с тихим щелчком закрывается. -Игорь... - Марио только губы кусает, в его груди словно мясорубка, он понимает, что обидел Игоря на дурацком пустом месте, что он во всем виноват. Марио проклинает свою мягкотелость, свой страх, эту чёртову боязнь все разрушить. Марио душит та зависимость, в которую он влип, ему словно вымыться хочется. Единственная зависимость в его жизни, которая ему нужна - это Игорь. Но не это... Марио и правда чуть не плачет, темно уже на улице, его рюкзак давно собран, и он один... Они ведь всегда проводят это время вместе, не спят по полночи, никак нацеловаться не могут. А сейчас он один. Он так и засыпает после полуночи, свернувшись на уголке кровати в неудобный комок, кое как обхватив себя руками. Фернандес не знает, что Игорь возвращается домой около двух, что долго-долго смотрит на него с горькой нежностью, прячущейся в уголках губ, осторожно, чтобы не проснулся укладывает по-человечески, укрывает одеялом и сам рядом ложится, фыркая тихо, когда спящий Марио уже на инстинктах жмется ближе к нему, руки закидывает. Марио просыпается в кровати один, но ему тепло, он одеялом закутан по самую макушку, хотя не помнит, как умудрился ночью его достать. Негромкое звяканье на кухне заставляет вскочить на ноги резко. Игорь. Но что-то останавливает от того, чтобы кинуться опрометью к нему. Может прогорклый привкус вины, а может закружившаяся голова от того, что резко встал. Едва ли не впервые, в их спальне, в их квартире, он чувствует какую-то неловкость, он не знает,как выйти из комнаты, как показаться ему на глаза. Ему страшно, как Игорь посмотрит на него. - Марио, вставай. Завтрак на столе, скоро такси приедет. - из собственных сумбурных мыслей оклик Игоря вырывает, бразилец вздрагивает всем телом, мотает головой. - Сейчас иду. - отвечает хрипло, торопливо одевается, в ванную забегает, лицо водой споласкивает, словно время по секундам оттягивает, но всё-таки на кухню приходится выйти. - Доброе утро. - проговаривает негромко, взгляд прячет, за стол усаживается. - Ты вызвал мне такси? Я думал... Ты отвезешь меня... - последнее вырывается почти шепотом. - Колесо вчера пробил. Не успел заменить. - Игорь отвечает совершенно спокойно, ставит перед Марио тарелку с омлетом и чашку с чаем. - Ты нервничаешь, когда опаздываешь, поэтому я подумал, что лучше такси, чем ты будешь ждать, пока мне починят колесо. - Но... - "есть же моя машина..." - но эти слова так и не были озвучены. - Спасибо. - Марио только опускает голову, за еду принимается, все вкусно, как и всегда, только вот он впихивает в себя завтрак с огромным трудом.  Заслужил ведь, правда. Игорь бы понял, если бы знал, в чем причина, но... Главное, чтобы никогда не узнал. - Игорь, я...- Марио необходимо попросить прощения за вчерашнюю глупую фразу, это душит его, не даёт дышать нормально. - Такси приехало. Ты поел? - в эту секунду телефон Игоря сигналит уведомлением, он тут же отвлекается на него, из-за стола встаёт. - Собрался? - Да... да, я собрался. - Марио ежится как от холода, хотя в квартире тепло. Некстати мысль возникает, что обычно Игорь сам собирает его вещи, не забывает о мелочах, потому что знает о его рассеянности.  Марио встаёт из-за стола, в комнату идёт, рюкзак забирает, куртку накидывает, когда наклоняется кроссовки зашнуровать - ногу прошивает боль. Ему стоит труда не измениться в лице, не вздрогнуть, потому что знает - Игорь наблюдает. - Удачи. - короткое сухое пожелание, Акинфеев стоит, оперевшись плечом о дверной косяк. - Игорь. - Марио больно колет это безликое слово, он хочет таких привычных, таких родных угроз "Получишь травму, домой не возвращайся", "Не сиди ночами с Саней и Черри" и тому подобное, хочет короткие горячие поцелуи, словно в попытке надышаться, хочет крепкие почти болезненные объятия. И сам вперёд шагает, Игоря за плечи обхватывает, целует непривычно неуступчивые губы.- Я буду скучать. - Как и я. - Акинфеев только по плечу его легко гладит, губами лба касается. - Тебе пора. Фернандес смотрит на него как-то умоляюще-молитвенно, несчастно совершенно, но не получает никакого отклика, и ничего ему не остается, как уйти. Еще ни разу они не расставались в ссоре. Да, Господи, это даже не ссора, это какое-то сумасшествие. И он, Марио Фернандес, в этом виноват. В собственной трусости, мягкотелости,  боязни все испортить и неумении говорить "нет". То, что Игорь был прав изначально насчет его ноги, Марио понимает очень скоро, он-то идти толком нормально не может, что уж говорить о тренировке полноценной. Его к медикам отправляют, и это "чтоб к матчу был готов"  отзывается в сердце каким-то неприятием. Игорь не пишет целый день, а сам Марио почему-то не может пересилить себя и написать ему. Еще и Дени прилетает поздно вечером, из-за чего Марио чувствует себя особенно потерянным весь день, особо ни с кем не разговаривая, исправно выполняя указания медиков. - Мариетта! Да ты хромаешь! - первое, что Фернандес слышит от Дениса, когда в номер возвращается, тот уже прилетел и тут же, с порога, заключает друга в теплые объятия. - Все нормально, Дени. Я так тебе рад. - впервые за весь день Марио улыбается совершенно искренне, Черышева тискает, ему сразу как-то легче становится. Но Денис не покупается на это все, отстраняется, придирчиво на Марио смотрит, хмурится. - Как тебя Игорь вообще отпустил? - взгляд испытующий, цепкий, и от этого вопроса Марио словно холодной водой окатывает. - Он не пускал... - бразилец тихо отвечает, голову опуская. - Так, Марио, ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь, какого черта! - Денис обходит его, дверь их номера на ключ изнутри закрывает, руки на груди скрещивает, явно давая понять серьезность собственных намерений. Марио как-то горбится, на шаг назад отпускает, выглядит совершенно несчастно, но Дениса это никак не трогает, он совершенно не собирается спускать все на тормозах. - Итак. Почему ты тут, если у тебя травма? Почему ты выглядишь таким несчастным?  Ты поссорился с  Игорем? И даже не думай сказать "Все в порядке", иначе я тебя просто ударю. Ден выглядит настолько уверенным, настолько непоколебимым, что Марио просто  отступает еще на шаг, на кровать садится, лицо в ладонях прячет. Черышев видит, чувствует это его отчаяние, спешит рядом присесть, за плечи обнимает крепко. - Он сказал, что все о нас расскажет. - голос Фернандеса звучит глухо и безжизненно как-то. - Кто? Что расскажет? - Денис не сразу понимает, о чем вообще идет речь. - Тренер. Он звонил мне, я отказался от вызова, сказал, что с ногой не в порядке. А он сказал, что если я не приеду, то расскажет о нас с Игорем так, чтобы все узнали. Представляешь?  Как я мог не приехать?  Откуда он вообще знает? - Марио частит, слова проглатывает, ладони от лица не отнимает. Ден не сразу разбирает сказанное, хмурится еще больше. - Тренер? Стас? - Черышев не то, чтобы сильно удивленным выглядит, скорее больше озадаченным. - Ты сможешь подробнее сказать, что именно он тебе рассказал? - его пальцы сильнее на плечах сжимаются. - Сказал, что если я думаю, что особенный, раз с Игорем сплю, что я ошибаюсь, и филонить мне не позволит. Чтоб я приехал на сбор, иначе он сделает так, что журналисты узнают нас, и у него доказательства есть, и тогда, карьера Игоря закончится, и ему будет страшно даже на улицу выйти, потому что его будут ненавидеть за это, и все из-за меня. Мне же все равно, я же иностранец, болельщикам это будет легче принять, но Игорь для них всегда был примером настоящего мужчины, а не какого-то... - на этом монотонный, какой-то бесцветный голос Марио спотыкается, как-то странно всхлипывает, горбится, будто старается меньше стать. Денис только крепче его к себе прижимает, по голове гладит. - Марио, мышонок глупый, ну ты сколько лет уже здесь, неужели не привык не обращать на такое внимания? Он никогда такого не делает, он мечтает, чтобы Игорь вернулся, и не станет так портить его карьеру. Это просто была провокация, похоже, он слишком хорошо знает твои болевые точки... Ты почему Игорю не сказал сразу? - Ден журит мягко, по спине гладит, вздыхает про себя. Они никогда не обсуждают тренера, не позволяют себе негатив в его сторону, но почти каждый из них остается при своем мнении. - А вдруг нет? Игорь отказался же. Не один раз, я знаю. Вдруг он так хочет отомстить? Я не хочу быть причиной чего-то плохого для него. И если бы я сказал... ты же знаешь Игоря, когда он злится, он способен сделать что-то глупое, необдуманное. А так он бы злился. - Марио скорее себя убедить пытается, что поступил правильно, хотя в груди что-то неприятно дергается, отчетливо намекая, что его решение дурацкое. - Марио. - Черышев говорит тихо и тепло. - Скажи мне, Игорь от тебя хоть что-то скрывает? - Денис очень любит этих двоих и с самого начала радуется за их отношения, и он очень хорошо изучил Марио, его глупое упрямство и невыносимое желание не причинить никому беспокойства. - Нет. Он все рассказывает. - Фернандес отвечает без промедления, и тут же густо краснеет, но молчит. - И как ты думаешь, когда он узнает, он разве не будет злиться на то, что ты скрыл это от него? Разве он не будет расстроен из-за того, что ты не доверяешь ему? - Нет! Я доверяю! - Марио тут же вскидывается, он чуть не плачет, но признавать вслух правоту своего друга не собирается. - Я просто не хочу сделать ему хуже. - Марио Фернандес! - обычно спокойный и рассудительный Денис, теперь в сердцах восклицает и откровенно сдерживается, чтобы не влепить кудрявой голове подзатыльник. - Ты думаешь, ты ему лучше сделаешь, если на игре сломаешься? Ты вообще представляешь, что он будет чувствовать, если ты из-за всего этого получишь серьезную травму? Ты итак еле ходишь, не вздумай отрицать, я сам видел! - Не получу. Тебе кажется, я просто споткнулся и тебе показалось, что я хромаю. - Марио выглядит уязвленным, но упрямство так и сверкает в темных глазах, он сам для себя решил, и пусть Денис, да и собственный здравый смысл, говорят о том, то это неправильно и глупо, он не будет отступать. - Ты дурак, Мариетта! Я в этом не участвую! И если ты планируешь сломать ногу - апельсины в больницу я тебе носить не буду. И Игоря не пущу! - Денис фыркает на него раздраженно, зло, но не отталкивает от себя, продолжая тепло обнимать. И хорошо, что Марио не видит его лица, иначе заметил бы весьма целеустремленную задумчивость, не всегда свойственную Денису. - Спасибо. Ты лучший мой друг, Черри. - Фернандес бормочет это не совсем внятно, уткнувшись ему куда-то в плечо, сгорбившись неудобно. - Лучше бы ты сейчас с Игорем по телефону трындел и мне спать не давал, чем в любви признавался. - Ден фыркает только, в отместку за волосы больно тянет, но замечает, как Марио вздрагивает от его слов, словно он по больному попал. - Что, все так плохо? Никаких звонков, голосовых и сообщений? - Я сказал... сказал плохое ему. Обидел. - почему-то Марио на русский переходит, окончания слов проглатывает, как будто и правда не умеет внятно фразы формулировать. - Дурак бразильский. - Ден губы поджимает, глазами недобро сверкает. - Спать иди. Завтра лучше будет, Игорь не такой дурак, как ты, и точно остынет. - Черышев отправляет друга в кровать, а сам себе дает зарок, что если в следующие пару дней лучше не станет, то придется принять меры уже ему. Он не любит вмешиваться в чужую жизнь, но в этом случае просто не может не. Прекрасно помнит, как Игорь и Марио зимой к нему примчались из полнейшей аппатии и безнадеги вытаскивать, как помогали ему загаженную квартиру убирать. Разве может он сейчас на все это просто так со стороны смотреть? На следующий день лучше не стало. Только Марио пытался ходить, не хромая. Получалось не очень. Денис злился, но тот ничего слушать не хотел. Еще через день Фернандес сам вызывается в общую группу, под одобрительный кивок Черчесова. Денис видит, как тот морщится непроизвольно иногда. Денис, конечно же, понимает, что Марио с Игорем так и не поговорил. Потому, накануне матча, не выдерживает и делает одну вещь, за которую Фернандес будет на него долго злиться, если узнает. Но это для его же блага. - Марио, ты совсем с ума сошел? Ты не можешь играть! - за несколько часов перед матчем, в их номере, Черышев чуть ли не подпрыгивает, злясь откровенно, едва сдерживается, чтобы по голове не настучать бразильцу. - Да ты ходить не можешь! Куда врачи смотрят?! - мысль о том, что запереть бы его в комнате, отобрав предварительно телефон, не кажется уже абсурдной. - Денис. Я нормально сыграю. Врачи одобрили. Все в порядке со мной, правда, ты слишком беспокоишься. - но максимально невинный вид и спокойный голос Фернандеса его не успокаивают. И уж совсем из себя выходит, когда замечает, что перед самым матчем, Марио какие-то уколы делают. Но не успевает высказаться по этому поводу. И ту часть матча, что на лавке сидит, наблюдает за другом, хмурясь болезненно. И злость едва контролировать может, на Марио, на Стаса, на себя за то, что не может быть чуть более жестким. После матча Фернандес не понимает, откуда находит в себе силы идти, ногу прошивает невыносимая боль, снова кости изнутри просверливает. Марио старается улыбаться, и чтобы улыбка получилась не такой вымученной, но ему плохо это удается. Дурацкая нога чувствуется, как нечто чужеродное, теряет всякую гибкость и еле переставляется. Денис смотрит так, словно загрызть готов на месте. И тоскливо так становится до невозможности, ему так хочется сейчас Игоря услышать, хотя бы услышать, который всегда поддержит, с которым всегда легче. Но сам ведь виноват... И совершенно неожиданно, в подтрибунном коридоре Лужников, Марио сталкивается именно с Акинфеевым и просто замирает на одном месте, глядя на него во все глаза. Тот только смеряет его взглядом цепким и проходит мимо. Марио слишком хорошо знает Игоря, чтобы понять, что тот безмерно, до побелевших губ, зол. Глаза темные, пугающие, такого Игоря он видел в жизни только несколько раз... Фернандес не знает, броситься ему за ним следом, или лучше не надо, пока в коридоре Денис не показывается. - Дени, это же Игорь был? Куда он пошел?... - бразилец отмирает, дергается как-то невнятно, словно и побежать следом хочет и одновременно останавливает себя. - Марио, идем, нас в автобусе ждут. - Черышев под руку его подхватывает, за собой тянет осторожно. - Это был Игорь. И он пошел к Стасу. Ты там будешь лишним сейчас. Да идем, дурак, тебя к врачам надо. Еще раз увижу, что тебе уколы ставят, я тебе врежу, честное слово. - Черышев под конец из себя выходит, это не просто для него несвойственно, такого, казалось, просто быть не может. Марио только глазами хлопает, глядя на него, отвлекаясь тут же от всего остального. Воспользовавшись этим замешательством, Ден буквально волоком его тащит в автобус. С одной стороны Фернандес жалеет, что не остался и не поговорил с Игорем, с другой ему просто страшно. Ему кажется, что произошло что-то кошмарное и с каким-то ужасом ждет взрыва. Его телефон разрывается сообщениями от Макса, который, с русского на португальский перескакивая, ругает его почем зря. Его, Гранеро, который должен был присматривать за ним, Игоря, просто за компанию. Сетует, что из-за него, его волосы станут полностью седыми. Марио чувствует еще больше вины... он заставил своих друзей так переживать. Даже Паулино, который хоть и не одобрял его решения, но предоставил ему решать самому, теперь смотрит укоризненно. А впереди ведь еще один матч. Игорь так и не позвонил. Весь следующий день Марио восстанавливается под усиленным контролем врачей. Нога все еще не слушается, Денис все еще злится, Марио чувствует себя безмерно одиноким. Мысль о том, что еще пара дней и домой, с одной стороны пугает, а другой... внушает какую-то теплую надежду. Уже по прилету на Кипр, его вызывает Стас. Марио ожидает чего угодно, только не сообщения о том, что в этот раз от него никто не требует рисковать своим здоровьем, и матч они могут провести без него. Станислав Саламович говорит об этом подчеркнуто холодно, без капли участия или чего-то подобного. Марио буквально обжигает этим холодом и тщательно скрываемым недовольством. - Не ожидал я от тебя такого. - только и слышит напоследок, но даже не пытается уточнить чего именно "такого". Фернандес понимает, что что-то произошло, что где-то уже был тот самый пресловутый взрыв, но его почему-то это обошло стороной. Денис все еще злится на него, но выдыхает с каким-то облегчением, когда слышит новости. И у бразильца появляется стойкое ощущение, что и он о чем-то знает. Марио хочет Игорю написать, но не решается, наверное и правда лучше уже дома поговорить, сто тысяч раз извиниться и правда рассказать о причинах всего этого. Ему так стыдно за то, что наговорил, за то, что правду скрывал.. главное, чтобы Игорь захотел его выслушать, а так, он примет тысячу упреков, согласится с каждым обвинением, только бы он простил. И когда в Москву возвращаются привычно ночью, сердце сжимается - а встретит ли как обычно, или придется такси вызывать... Но одно сообщение с указанием места, где стоит машина, часть страхов сразу развеивает. - Дени, ты не хочешь у нас переночевать до самолета? - что-то заставляет этот вопрос задать, словно какая-то часть его хочет оттянуть неизбежный разговор. Черышев его только взглядом смеряет, улыбается привычно тепло, кудри ерошит. - Неа, даже не пытайся. Тебя Игорь ждет, иди. - и снова так смотрит, будто все-все знает. Марио спешит, на хромоту не обращает внимания, на как-то неровно колотящееся сердце тоже, замирает только на мгновение, когда машину видит, но больше не дает себе колебаться, быстро сумки в багажник запихивает, садится рядом с Игорем и чуть ли не жмурится, ожидая чего угодно. Но Игорь только тянется к нему, лицо ладонями обхватывает, целует коротко, горячо, отпускает тут же, двигатель заводит. - Пристегнись. - бросает коротко. - Игорь... я.... - Марио пытается сказать, но голос предает, он возится с ремнем дольше обычного, наконец усаживается спокойно, смотрит на дорогу. - Игорь, я дурак. - почти шепотом каким-то умоляющим выпаливает. - Я знаю. - тот отвечает совершенно спокойно, от дороги не отрывая взгляда. - Я глупости тебе наговорил, я просто боялся... - Я знаю, Марио. Я все знаю. Давай дома поговорим, хорошо? - один короткий теплый взгляд его капитана заставляет успокоиться, выдохнуть с облегчением. - Но кто тебе рассказал? - Марио взгляд прячет, как-то робко Игоря обнимает, только они в квартире оказываются, тот по спине его гладит, в лоб целует, к себе жмет. - Денис. Не ругай его только, он правильно все сделал. А то я так и ломал бы голову, что с тобой, дураком таким произошло. Уже подумывал, что ты в сборную рвешься ради... кого-то. - Игорь! Как ты мог подумать!? - Марио тут же возмущением неподдельным вскидывется, смотрит на Игоря ошарашенно, но по лукавству во взгляде понимает, что над ним подшучивают. - Ты зачем издеваешься? - Ну а что мне было думать, а? - Игорь только головой качает, на кухню его ведет, за стол усаживая. - Голодный? - задумчиво на защитника своего смотрит, но получает в ответ только мотание головой - Какао будешь? - короткий кивок. - А что ты делал тогда на стадионе? Почему со мной не заговорил даже? - спустя несколько минут молчания, пока Игорь с молоком возится, Марио все же собирается с силами и задает интересующий вопрос. - Я был чертовски зол, и не хотел сорваться на тебе, прости. - Игорь как-то неопределенно плечами ведет. - Мне надо было поговорить с Черчесовым, и нужно было сохранять немного самообладания, чтобы никого не убить. А наглядное подтверждение твоей хромоты только бы помешало. - заканчивает спокойно, еще через полминуты ставит на стол чашки, исходящие паром. - А что ты ему сказал? - тихо-тихо выспрашивает. - Ничего особенного, просто намекнул, что я тоже знаю некоторые неприглядные вещи о нем, которые понравятся прессе еще больше, чем слухи о моей ориентации. Вот и все. Мой аргумент оказался весомее. Не бери в голову. - Акинфеев говорит то с легкой спокойной улыбкой, и Марио верит ему безоговорочно. - А что ты знаешь? - природное любопытство нос высовывает. - Это секрет. -Игорь смеется только, по носу его щелкает. - Пей давай, а то пленка появится, кривится потом будешь. - Ну я не ребенок же! - Марио нарочито обиженно фыркает, но какао выпивает. - Ты злишься на меня? - робко как-то выспрашивает, потому что чувствует, что тема не закрыта. - Да. - Прости, я не хотел тебе говорить эти дурости. Правда, ты в моей жизни самое главное и важное. - Фернандс лепечет только, как-то всем телом вперед тянется. - Нет, на это я не злюсь. Я сам сгоряча могу что-то сказать. - Игорь только плечами поводит. - А на что? - На то, что не доверяешь мне. - и в этот момент все спокойствие и умиротворение на лице Акинфеева как-то тает, на пару мгновений всего, но усталость и грусть проявляется. - Игорь, нет! Это не так! - Марио вперед рвется, встает поспешно, в ногах путается, буквально оседает на пол, за колени Игоря цепляется. - Я доверяю тебе. Я просто боялся. Я так боялся, что из-за меня у тебя будут проблемы. Мне все равно, насколько мне будет больно, но если бы ты как-то пострадал из-за меня... - сбивчиво, окончания слов проглатывая, объяснить пытается. - Ну почему ты дурачок такой, Мась? - Игорь вздыхает только глубоко, ладонь в его волосы запускает, кудри ерошит. - Вставай, идем в кровать. - и сам поднимается, Марио помогает с колен встать, в спальню ведет. - Все, что касается нас, мы должны обсуждать вместе, пойми это, пожалуйста. В горе и в радости, помнишь? Марио просто обнимает его, крепко, цепко, изо все сих, глаза жмурит, утыкается лицом ему куда-то в шею, запах родной вдыхает и совершенно не реагирует на мягкие просьбы Игоря отпустить, чтобы дать возможность раздеться. - Мась, ну разве ты не хочешь спать?- Акинфеев смеется только, мягко высвобождаясь из цепких пальцев, раздеться ему помогает, в кровать загоняет под одеяло и скоро сам присоединяется. Марио тут же его всеми конечностями обхватывает, жмется. - Я думал, ты со мной вообще больше не захочешь даже разговаривать. - бурчит невнятно, нос пряча где-то у капитана подмышкой. - Скажи мне, когда тебя успели по голове снова огреть, что я не видел?