В шесть часов пятьдесят девять минут Дин Винчестер сидел на своём диване, держа бутылку любимого пива в руке, и мирно смотрел телевизор. По правде говоря, диван принадлежал не совсем ему: он являлся собственностью Лизы, подруги Дина, с которой бывший охотник тогда жил и, теперь незачем убеждать себя в обратном, которую по-настоящему любил. Я помню каждую деталь, каждую мелочь того вечера. Казалось бы, зачем, если эти предметы, слова, даже время на часах теперь приносят нестерпимую боль. Единственная причина, по которой я не хочу забывать это - нежелание снова поступить так безрассудно. Но я думал об этом, готовился чуть ли не каждую секунду, и не решался лишь потому, что я знал, к чему это приведёт – к непониманию и осуждению с его стороны. Но неужели в этом мире действительно нет места надежде? Я ведь не раз ловил на себе его неоднозначные взгляды, не раз он обращался ко мне за помощью и так отчаянно иногда звал… Мне показалось?...
Дождь за окном лил уже вторые сутки. Он, словно предвестник беды, пел свою печальную песню о конце лета. Взяв вчера передышку всего на час, сегодня, казалось, своей силой он мог выбить стекло. Но пока оно стойко выдерживало его напор. Дин не слышал его. Не слышал, как громко стучат капли по крыше его дома. Он смотрел телевизор. В шесть часов пятьдесят девять минут.
Он был один. Иначе бы я не пришёл. Бен тогда проводил свои каникулы в лагере; Лиза поехала к своей подруге, которую всего пару дней назад бросил муж. Как больно, должно быть, было этой женщине: она оказалась обманута, покинута, разбита. Наверное, её супруг когда-то клялся ей в вечной любви, обещал никогда не предавать, быть верным лишь ей одной. Но людям свойственно обманывать, верно? Вы будто специально, сознательно хотите причинить друг другу боль. Сначала влюбляете в себя, а потом уходите и зло смеетесь, глядя на чужую разбитую жизнь. Вы, словно пауки, заманиваете людей в свои собственные паутины. Но Дин не такой. Я знаю это. Он просто не мог. Ему не хотелось точно так же обмануть свою подругу и её сына. Но я до сих пор не могу понять, почему он выбрал их? У него был я, есть и всегда буду! Почему же он пошёл к ним?...
Дин был один. И я пришёл. Едва уловив звук шуршания моих крыльев, он быстро обернулся, вопросительно и немного испуганно вглядываясь в меня.
-Здравствуй, Дин.
Он резко встал с дивана, чуть было не опрокинув своё пиво. Его взгляд как всегда пронзительно метался по моему лицу, чаще останавливаясь на глазах и реже на губах. И почему он смотрел именно на них? Разве так делают люди, которых не влечет к тебе? Я поступил так же, и он судорожно облизнул губы. Ох, Дин, ты бы знал, что со мной творится, когда ты так делаешь. Во мне будто всё переворачивается...
-Кас?
Я знал, что он не спросит про Сэма, думая, что тот сам объявится. Но тогда Дин ошибся в нём: его брат в этот же вечер вернулся из ада. Однако это не сильно касается моей истории.
-Дин, - осторожно начал я, - нам надо поговорить.
Глаза бывшего охотника снова застыли в немом вопросе. Моя фраза была лишней, её суть была понятна и по моему приходу. Это я осознал лишь потом, тогда я был больше сосредоточен на предстоящем разговоре.
-Ты знаешь о моей преданности людям, о моей привязанности к тебе, - голос уже начал мне изменять и немного срывался. Я боялся продолжить. И в мыслях это было нелегко, но в тот момент наконец высказать ему все казалось просто невозможным. Можно было уйти, ничего не сказав, как я иногда делал. Но не в тот раз. Я не трус. Я сам решился, - Дин, я думаю, что испытываю к тебе чувство... любви.
Его глаза широко открылись. Он несколько раз быстро и судорожно моргнул, будто бы слова были материальными и могли исчезнуть в любой момент, стоит ему лишь несколько раз удивлённо похлопать своими ресницами. Снова облизнув свои губы, он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но у него ничего не получилось, и он лишь напрасно сделал небольшой шаг вперёд. Сердце в моей груди бешено колотилось, я это чувствовал и даже слышал звук его биения: неловкое молчание было настолько нагнетающим, что, казалось, оно заглушало телевизор, хотя он и так несильно шумел. Я хотел прервать эту паузу любыми словами, но просто не мог: всё уже было сказано. Шаг оставался за Дином. Судя по выражению его лица, момент шока уже прошёл, и теперь он, нахмурив брови, обдумывал мои слова.
-Ты понимаешь, что, - резко начал он и на секунду остановился, - что я не могу? Чего ты ожидал, придя сюда и сказав это? На что ты надеялся? У меня только недавно появилась нормальная жизнь! – Дин сделал ударение на слове «нормальная», - У меня есть семья, дом, работа. Настоящая работа, ты понимаешь? Как у нормальных людей. Я только-только стал одним из них, а ты приходишь ко мне и невинно говоришь, что у тебя ко мне… - он замялся и тяжело вздохнул, - чувства.
-Дин, я… Прости.
Если всего несколько минут назад я хотел провалиться под землю, сгорая от тех ощущений, что творились во мне, то в тот момент мне хотелось лишь одного: сделать так, чтобы этого не было.
-Пойми, Кас, - Дин пытался казаться как можно добрее, поняв моё ужасное смятение, - я не могу. Не сейчас, когда у меня всё наладилось. Я только научился жить.
Он пытался заглянуть в мои глаза, чтобы понять мою реакцию на свои слова, приблизившись ко мне и положив свою руку на моё плечо.
-Дин, а ты? – наконец осмелев и посмотрев на него, с надеждой спросил я.
-Что? Ты о ч-… О, - глаза бывшего охотника снова стали невообразимо большими, а в таком освещении, казалось, и потемнели так, что было почти не видно той зелени, которая обычно плескалась в них, - Нет, Кас. Я не могу тебе ответить тем же.
Быстро, решительно, задумавшись лишь на секунду, ответил мне Дин. В тот момент я почувствовал, выражая это словами людей, как разбилось моё сердце. Словно всю мою сущность просто разломили на маленькие кусочки, оставив мне лишь кровоточащую пустоту внутри. «Как мне теперь смотреть на него, когда он знает всю правду?» - думал я. И я действительно не осмеливался больше. Я ощущал, что не имею права находиться здесь, в его доме, где он счастливо живёт своей нормальной жизнью с новой семьёй. Но я никогда не был её частью, даже прошлой. И уж точно никогда не стану. Осознав эту простую истину, я взмахнул своими крыльями и покинул здание. Всё должно было оставаться тем, чем было. И это всё, что я мог сделать. Последнее, что я тогда услышал, было отчаянным громким криком моего человека: «Кастиэль!».
***
Наблюдая за ходящим из стороны в сторону Дином, иногда сбивающим по пути предметы, я ждал момента, когда тот всё же отправится в свою спальню, чтобы встретить сон. Но на часах было уже три часа ночи, а он всё продолжал ходить по комнате, временами возводя глаза к небу, словно зная, что я ещё приду. Когда он подошёл к окну и застыл, я приблизился к человеку на такое расстояние, что буквально слышал его ровное дыхание. Как будто это могло передать ему информацию о том, что нормальные люди в это время уже спят. И, к моему удивлению, он, тяжело вздохнув, подошёл к дивану, чтобы взять пустые бутылки из-под пива. Видимо, он всё же отправлялся спать. Я ещё раз взглянул на него и снова улетел, так и не показавшись.
***
-Кас? – спросил меня сонный Винчестер, потирая глаза и пытаясь сфокусироваться, - Кас, это ты? Какого ты здесь делаешь ночью, когда я сплю? Мы уже обсуждали это.
Я сел на его кровать. Не на край, как поступал раньше, а прямо рядом с ним, с Дином. Не раздумывая ни секунды, я наклонился к его лицу и мягко провёл рукой по его щеке. Тот будто бы вовсе не дышал, не до конца понимая происходящее. Нежно, робко и осторожно я коснулся своими губами его, ощущая лёгкий вкус зубной пасты. В этот момент меня словно проткнуло множество иголок, а в животе что-то перевернулось. Сначала Дин, по своему обыкновению, распахнул глаза и посмотрел на меня, как будто видел в первый раз. Но потом, я чувствовал это, он начал отвечать мне на поцелуй, опустив веки и потянувшись своими руками к моим волосам. Спустя несколько мгновений он ощутил, что на его лицо упало что-то мокрое, и он застыл, разорвав поцелуй, и изумлённо взглянул на меня. Одними губами он успел сказать своё хрупкое «Кас» и медленно опустил голову на подушку, погружаясь в сон.
Слёзы уже маленькими ручейками струились по моим щекам, и я не мог заставить себя не смотреть на своего человека, на Дина, который постепенно забывал сегодняшнее происшествие, начиная с шести часов пятидесяти девяти минут вечера и заканчивая пятью часами утра. Он никогда не вспомнит, что случилось сегодня. Он никогда не узнает того, что я ему сказал. А я больше никогда не смогу снова прикоснуться к нему своими губами. Лишь в последний раз я, уже поднимаясь с кровати, аккуратно целую его в лоб, попутно вытирая мокрое лицо.
Шесть часов пятьдесят девять минут. Момент, который остался в моей памяти навечно. Но Дин, увы, никогда уже этого не вспомнит.
