Истинный

Тысячи имён, тысячи лиц, скрытых за масками гнева, счастья, ненависти, безразличия… Карлайл впервые увидел их, когда вышел за пределы картофельного погреба, боясь услышать слова презрения и ненависти от своего отца. Вампир. Обращенный. Нежить. Тот, кто по предписаниям Божиим должен был умереть на седьмой день после зарождения мира. Недостойные жить на земле. Как твари, укравшие у людей облик, способны любить грешным сердцем, носить на себе судьбоносное послание, написанное старческой рукой? Карлайл не мог понять, когда сжигал на пепелище осквернённые кости, закапывал посторонний прах в самой глубине тёмного леса. Не желал и думать, когда слышал мольбы, последние желания умирающих чудовищ. Когда видел линии стёртых имен, обрамляющих запястья: грубые, изрезанные, обрывочные, уничтоженные временем чернила стирались, когда чужая голова касалась окровавленной земли. У каждого вампира была одинаковая судьба. Так считал он, так считал и его отец, отправившись три дня назад изучать запутанные лабиринты канализаций Лондона. Теперь же кара настигла их обоих. Карлайл окончательно потерял веру, когда узнал настоящую правду о тех, кого раньше безжалостно убивал. Не существует Избранных для тех, чей срок встречи ещё не наступил. Бессмертное тело, способное перенести тысячи жестоких сражений, смертельную для любого человека болезнь — не может сказать, кто дан свыше тем, кто уже потерял свое земное «я». Потому что с умерщвлением тела идёт умерщвление души. Благословлённые Господом остаются таковыми, пока не отказываются от земного счастья. Иные же обрекаются на вечное бессмысленное существование. Он пытался убить себя. Через повешение, утопление, резание вен, падение с большой высоты, голод… Тридцать четыре попытки уйти в мир иной, тридцать четыре случая болезненного воскрешения. Ничего не могло облегчить ужасной муки, и тогда Карлайл принял сложное решение жить. Переступая через себя, постоянно бежать; стараться не причинять боль людям, которые находятся в блаженном неведении. Чувствовать оглушительный, хмельной аромат крови, но не иметь права подойти ближе, потому что — «злонравия, греховности плоды». Холодными серыми вечерами, когда отчаяние становилось невозможным, Карлайл смотрел на свою чистую, не загрязнённую ничем руку. Осторожно прикасался пальцами места, где должно было быть начерчено то самое имя. Мысленно отсчитывал удары собственного пульса, которые уже давным-давно исчезли. Предоставляя. Думая об утраченном. Ему было всего лишь двадцать три, когда произошло обращение. Первым он встретил Эдварда. Спустя столетия скитаний по странам и поиска полезных знаний Карлайл обрёл способность противостоять своей животной сущности. Находить истинное наслаждение не в пище, данной для утоления непрекращающейся жажды, а в деятельности, которая сможет спасти миллионы жизней. Всё ради того, чтобы искупить грехи перед отцом. Второй была Эсми. Милая Эсми Платт, та самая девочка, оставленная лежать в одиночестве у раскидистых ветвей дуба. Женщина, через много лет потерявшая слишком многое, чтобы начинать всё сначала. Первая и последняя любовь Карлайла, которая со временем превратилась в привычку: дорогую, бесценную, но всё же в привычку, от которой сложно избавиться. Любовь Истинного никто не может заменить; это, по словам многих, совершенно другое, неземное чувство. Розали стала четвёртым членом клана. Дерзкая, грубая на язык, ценящая свободу — она, тем не менее, привязалась к тем, кого сначала ненавидела и презирала всей душой. Он видел в ней себя молодого. Те невысказанные мысли, те нераскрытые чувства, которые остались там, позади, куда уже никому из них не вернуться. Потерянная надежда, которая на мгновение разожгла искру, способную распространить пожар по степи. Пятый — Эмметт, был найден в луже собственной крови. Покалеченный когтями медведя, он тяжело дышал, когда Розали нашла его в нескольких километрах от дома. Изначально Карлайл был против — сколько времени ещё пройдет, прежде чем впервые прольётся кровь невиновного человека? Правда может раскрыться в любой момент. Они уже раз встречали стаю оборотней, и всё могло закончиться ужасным образом, если бы не предусмотрительность Эсми. Джаспер и Элис стали следующими. Они были первыми, кто вступил в общину осознанно и добровольно, перейдя через штаты, чтобы увидеть новое убежище. Слава о их клане распространялась всё дальше и дальше. Джасперу особенно трудно давалось обучение, а Элис приспособилась через год после присоединения к семье. Но это действительно стоило затраченных усилий. Карлайл чувствовал гордость за себя и близких, когда видел результаты сделанного труда. Века, проведённые в вечном воздержании, не оказались напрасными, как думалось в самом начале. Всё обернулось как нельзя хорошо. Он не спрашивал других о прошлом, не задавал вопросы, способные поставить в тупик или смутить: личное должно оставаться втайне. О возможных уничтоженных именах, скрытых за лентами браслетов, никто старался не думать. В особенности Эдвард, который мало говорил о мыслях окружающих, будь то сверхъестественное или простое существо. Карлайл давно забыл про Избранного; мысль о том, что когда-то давно жила та, чью жизнь он мог искалечить своим исчезновением, приносила одну лишь боль и горечь. Со временем несчастье становится менее важным. Поэтому Карлайл научился игнорировать щемление в груди; не отрываться от процесса операции, отвлекаясь на посторонние мысли. Видя, как счастье зарождается в самом сердце клана, он научился элементарным истинам. Ничто не заканчивается на потерянной возможности; любой способен стать лучше прежнего себя; никогда не нужно останавливаться и соглашаться на поражение — всему этому Карлайла научило время.

***

Кристиану шесть лет. Он впервые ходит в школу и узнает о понятии Истинных — людей, чьи души связала сама судьба. Когда он спрашивает об этом маму, она неловко отмахивается, нервно пожимая плечами. Его папа согласился на процедуру развода через несколько месяцев после рождения сына.  — Знаешь, Крисси… Любовь… Бывает разная. Для того, чтобы найти предназначенного, нужно много времени и стараний. Мы с Чарли не подошли друг к другу. Вот и всё. Он не понимает радости девочек, обсуждающих за спиной воспитателей, какой человек станет их Избранным. Потому что буквы на коже еще не появились. В десять Кристиан уже думает, что взрослые мальчики не должны верить в сказки. Жизнь гораздо сложнее, чем кажется. Этому его научила школа, научил тот мир, в котором он невольно оказался. Находить язык с окружающими людьми становится всё сложнее и сложнее. В двенадцать он окончательно замыкается в себе. Чужие ожидания становятся серьёзнее; это отражается в поведении одноклассников, в словах взрослых, которые уже начинают спрашивать о далёком-далёком будущем. Ведь скоро оно должно наступить. Он строит предположения о своём возможном Истинном; с интересом смотрит на загорелые руки матери, пытаясь угадать, где сейчас находится тот, о ком она постоянно думает. Не более, чем простые мысли, зарождающиеся в сознании. В четырнадцать многие начинают встречаться: гулять днём после занятий, дарить друг другу цветы и конфеты. Большинство отношений не переходят через рамки дружбы, но напряжение Кристиана медленно нарастает, постепенно превращаясь в лавину из чувств и эмоций. Собственная неуклюжесть смущает. Неуверенность, проскальзывающая в повседневных фразах, отдаляет от тех, с кем раньше можно было разговаривать спокойным тоном. Голос Рене и её навязчивое желание найти вторую половину раздражает. В шестнадцать появляются мысли об исчезновении. Не смерти, как бы подумали многие психологи; нечто, похожее на уход от проблем, раковину, в который можно спрятаться от разочарования. Он начинает думать, что поиск Истинного похож на розыгрыш в лотерею. Миллионы людей по всему миру ищут, находят, теряют свои билеты, но в итоге приходят ни с чем, когда переступают через порог смерти. Всё глупо и бессмысленно; не стоит беспокоиться о том, чего может не случиться. У него пока нет собственного имени. После появления в семье Фила мало что изменилось. Разве что случился переезд в Форкс и встреча с Чарли, с которым Крис не виделся с прошлого лета. О семье Калленов он узнает из уст Эрика и Джессики.  — Они… Приемные дети доктора Каллена и его жены, приехали сюда с Аляски несколько лет назад. Всегда ходят сами по себе. Во всех смыслах.  — Лучше тебе к ним не приближаться, Крис. Там своя атмосфера. Они щурятся, смотря на размытые образы за жалюзи, но ничего не говорят о происходящем «за сценой». Крис заинтригован. Спустя несколько дней его чуть не сбивает машина. Это происходит настолько неожиданно, что Крис даже не успевает понять, что случилось. Вмятина на дверце; эхо гудков, гулом раздающиеся в голове; жёлтые глаза, испуганно и тревожно смотрящие на него. Эдвард определённо что-то скрывает. Чарли врывается в покои больницы ускоренным шагом. На его лице проскальзывает беспокойство и вина за случившееся, но Крис ничего не говорит. Слишком мало ещё известно.  — Я слышал, здесь сын шефа? — сзади раздается чей-то глубокий спокойный голос. Крис оборачивается и видит перед собой мужчину в халате, чьи зрачки отливают янтарно-подсолнуховым цветом. Прямо как у Эдварда, — Я им займусь, Джесс. Усталость, проскальзывающая в лёгкой походке. Медленные и точные движения рук.  — Кристиан Свон, семнадцать лет, день рождения тринадцатого сентября… Неприятная история сегодня случилась, правда? Крис невольно задерживает дыхание, когда видит обворожительную улыбку. Это больше похоже на наваждение. Красота не может быть настолько ослепительной… Скоро эмоции должны пройти. Он отворачивается от мужчины; отсаживается подальше, чтобы не видеть взгляды, направленные на слегка побледневшее от испуга лицо. Кажется, что все люди уставились на него. Горечь. Непонимание. Потерянность. Боязнь. Страх неизвестности. Кто этот человек, и почему Крис настолько остро отреагировал на его появление? Лезвия бритв, сталкивающиеся на огромной скорости друг с другом. И эти красивые, знакомые глаза… Крис не знает, с чем встретился, поэтому желает забыть, забыть увиденное со всей возможной силой. Так будет лучше. Так будет правильней.

***

Жажда. Карлайл впервые за много лет ощутил непреодолимое желание впиться в чужую плоть. Юноша, одиноко сидящий на скамейке возле кроватей. Кристиан Свон. Мальчик, которого он захотел убить собственными руками. Он не смог забыть его ни через несколько часов, ни через день, ни через неделю. Алая, как гортензии, кровь, струящаяся по артериям, качающая сердце. Не дающая долгожданного покоя. Этот запах похож на морозный утренний воздух — такой же терпкий и резкий. Он начинает искать его везде. По случайным обстоятельствам или нет — Кристиан во второй раз приходит в отделение травматологии спустя несколько дней. Запястье перебинтовано неумело, и полоска бинтов окрашена в бледно-розовый цвет. Он выглядит потерянным и измученным, словно пережил страшное потрясение, но ничего не говорит: мнется рядом со стойкой регистрации и терпеливо ждёт прихода медсестры. Когда Карлайл подходит к нему, чтобы спросить о самочувствии, мальчик шарахается в сторону. В голову невольно лезут воспоминания о пережитых кошмарах юности. Когда человек ещё был человеком, а не кровожадным вампиром. Кристиан просит прощения:  — Извините, — тихий голос прорезает тишину наждачной бумагой. — Я… Просто не чувствую себя слишком хорошо сегодня. Красные капли крови просачиваются через повязку, и Карлайл ощущает запах испуганной добычи. Он сжимает кулак за спиной до порезов на коже, заставляя себя успокоиться. Всё может плохо закончиться, если не взять ситуацию под контроль. — С вами всё в порядке?  — Да, да… Затем Каллен задает вопросы о семье; тема, которая должна поддержать разговор на самом простом уровне. И не дать длинным клыкам впиться к податливое, нежное мясо, разорвать горло на тысячи маленьких осколков. До самого конца их диалога Карлайл, словно завороженный, смотрит на проступающие черты имени, скрытые за испачканной тканью. Их встреча мимолетна: через минуту из кабинета выходит Лилли Сингер, старшая в отделении. С уважением кивает Карлайлу и за плечо уводит больного на осмотр. Когда Каллен встречается с Чарли, чтобы поговорить о состоянии Кристиана Свона, шериф молчит и не сводит глаз с пола. Словно не хочет говорить о наболевшем. Карлайл бы хотел забыть. Его семья с беспокойством спрашивает, что происходит: шутки Эсми стали звучать всё тише и тише, Эдвард чаще начал сбегать из дома в сторону лесов. Розали с Эмметтом ничего не спрашивали, но напряжение, установившееся между всеми, накалялось с каждым новым днём. Элис жалостливо и с неясным пониманием смотрела на Карлайла в редкие минуты одиночества, но предпочитала уходить от ответов. В итоге он решил разобраться со всем самостоятельно.

***

Крис слышит в голове бранительные крики отца. Слова, не обращённые к конкретному человеку, режут слух и заставляют закрыть уши крепко прижатыми к груди руками. Рене никогда не повышала голос в присутствии сына, предпочитая вести мирные переговоры. Чарли же привык отмалчиваться, не влезая в личную жизнь Криса. Он с уважением относился к чужим чувствам, эмоциям, мыслям и мировоззрению. Не зря его назначили на главную должность в местной полиции. Но сейчас, вспоминая разочарованное лицо отца, хочется убежать как можно дальше, чтобы никому не мешать. Мужчина. Его Избранным оказался мужчина. Кристиан никогда не рассматривал происходящее с такой точки зрения; в сущности, никто и не думал, что так случится. Карлайл Каллен Аккуратно написанные буквы вызывают растерянность и еле заметное смущение. Имя появилось на руке совершенно неожиданно. Кровотечение, резкая пульсирующая боль. Порезы, крупными следами проявляющиеся на бледной от недостатка света коже. Процесс проходил долго и мучительно. Всё было бы гораздо проще, если бы не было отторжения. Этот человек… Непонятно почему, но у Криса он вызывает стойкое ощущение фальшивости. Наигранности. Ложности. Ни одной царапины. Ни одного шрама. Ни одного невежливого слова. Только ореховые глаза и чарующий голос. Он старается понять, почему случай распорядился именно так. Встречается мало людей, чьи пары… Являются гомосексуалами или бисексуалами. Ведь Карлайл намного старше. У него есть жена. У него есть… Дети. Разве Крису уготована участь разрушить чужое счастье? Стать позором не только для себя, но и для других, совершенно чужих людей? Он видел Эдварда от силы несколько раз, и их первая встреча выдалась не слишком приятной. Мягко говоря. Кристиан в смятении и впервые за долгое время не может сделать правильный выбор. *** Стоящий посреди больничного коридора младший Свон вызывает у Карлайла настоящее потрясение. Развязанные бинты, невольно сжатые в ладонях, привлекают к себе внимание. Характерные мягко-красные полосы царапин — тоже. Карлайл Каллен Неужели всё это может быть реальностью? «Эти твари, сын мой, никогда не были живыми существами. Отринь жалость — и сделаешь милость Господу, спасёшь жизни невинных и обездоленных. Никому не суждено испытать на себе бессмертие. Никому не ходить без послания Божьего на руках своих». Он видит перед глазами собственное имя, отпечатанное на чужом запястье. «Я не способен прочитать его мысли, Карлайл. И это меня пугает. Джаспер не может ощутить поток эмоций, исходящий из энергетического поля. Элис… Тоже не видит будущего Кристиана Свона. Кто же он такой на самом деле? Позволь нам узнать». Но он не дал такого разрешения и теперь должен расплачиваться за слишком долгое ожидание. Кристиан с ожиданием смотрит на его руки, надеясь увидеть доказательство, которое Карлайл не может предоставить. Запястья пусты. На них ничего нет. Почему всё произошло именно так? Он ждал своего Избранного так долго, и… Прошло столько времени с тех пор, как последняя надежда ушла. Карлайл встретил Эсми. Карлайл встретил новую семью. Он подал руку тем, кому было невообразимо, нестерпимо тяжело и давно принял свою нелёгкую судьбу. Почему же?.. Кристиан не знает отгадок — об этом говорит учащённое сердцебиение, которое вибрацией отдается по дрожащим ногам. Юноша боится. Молчит, надеясь, что Карлайл примет решение. Его невозможно за это винить.  — Послушайте, я… Не хочу разрушать то, что вы любите. Возможно, это случайность, и… В общем, — Кристиан тихо вздыхает, с неуверенностью смотря на его лицо, — Забудем про это недоразумение? Останемся… Приятелями? Друзьями? Я просто не знаю, что нужно сказать, — Свон мнётся, стараясь подобрать подходящую фразу. — Но если вы не против, я попробую. Попробую начать всё сначала. Карлайл чувствует удушающий аромат крови, который, словно ареал, окружает их на расстоянии нескольких метров. Затем усилием воли втягивает высовывающиеся клыки обратно. Жажду становится удерживать всё сложнее.  — Кристиан, — он хочет, чтобы молодой человек ощутил себя в безопасности, — Успокойся. Всё в порядке, никто не собирается удерживать тебя насильно. Правильнее будет узнать о состоянии Кристиана в ближайшее время.  — Если есть желание, мы можем встретиться после работы. Поговорить, обсудить все важные вопросы. Ты согласишься на это? Карлайл должен привыкнуть к мысли, что теперь у него есть Истинный, вопреки всем законам логики и мироздания. Потоки грязи, текущие из труб канализации. Боль после укуса, пронизывающая всё тело электрическими зарядами. Подступающее дыхание смерти и желания убийства, от которого невозможно убежать. Кристиан не выглядит счастливым или воодушевленным, но, видимо, в глубине души чувствует волнение. Карлайл рад, что проблему удалось устранить мирным путём. …  — Итак, Крис, у тебя есть какие-нибудь проблемы с… Появлением метки? Перевязка? Боль в области вен? Неприятные ощущения? Они сидят в кафе. Большинство столиков пустые; ничего не должно помешать их разговору. Кристиан сидит, прикрывая рукавами следы от появления имени. Порезы привлекают внимание окружающих людей, но мальчик успешно игнорирует это.  — Нет, у меня нет никаких проблем. В смысле… Вообще. Он чувствует себя неуютно под пристальным взглядом, но старается не показывать своего волнения. Тёмно-карие глаза бегают из стороны в сторону; ритм сердечной мышцы ускорился в несколько раз за последние минуты. Кристиан выглядит устало, и Карлайл никак не может выбросить плохие мысли из головы. Сложилась не слишком хорошая ситуация.  — Если тебя что-нибудь беспокоит, то немедленно обратись за помощью. Чарли Свон является прекрасным человеком, и я уверен… При упоминании отца дыхание Кристина участилось. Карлайл нахмурился, заметив странное поведение собеседника. Плохие подозрения усилием воли пришлось отодвинуть в самые глубины сознания, чтобы Кристиан не заметил следов беспокойства на лице.  — У тебя хорошие отношения с семьёй, Крис?  — Я… Да. Да. Рене постоянно поддерживает со мной связь, несмотря на то, что ездит по разным штатам, и звонит по стационарному телефону каждый день. Чарли готовит завтраки по утрам и пытается сделать приятное. Они стараются.  — Этих стараний достаточно для тебя?  — Да.

***

Крис чувствует, как окружающий мир сжимается до размеров спичечной коробки; Разноцветные пятна вокруг превращаются в бесконечную карусель безумия, которую уже невозможно остановить. Чарли. Чарли-Чарли-Чарли. Чарли. Его спокойный, но отчужденный голос режет перепонки. Разочарование. Разочарование. Разочарование. Кристиан слышит, он, чёрт возьми, видит, как их шаткие отношения, отстроенные за несколько недель, рушатся, подобно карточному домику. Неприемлемость. Злость и отчаяние. Вот что сейчас ощущает его отец, находясь по ту сторону двери. Рене определённо отреагировала лучше, услышав, какое имя получил её единственный сын. Крис же чувствует неловкость, проходя мимо гостиной на первом этаже. Пытается сбежать из дома, когда Чарли занимается домашними делами после работы. Лучше бы он молчал и остался думать о своём Истинном в одиночестве. Потому что видеть беспомощность в чужом взгляде становится невыносимо. Он ненормальный по мнению большинства. Что же, если так распорядилась судьба… Кристиан незаметно берёт аптечку из шкафчика и неумело заматывает запястья; старается не смотреть на новые выступающие царапины возле бледных линий вен. Карлайл Каллен. Карлайл. Будет лучше, если имя будет скрыто от других людей. От собственных глаз. Сочетание аккуратно очерченных букв вызывает животный страх и дрожь. Вспоминается удар машины о сталь. Брызг искр и тихое дыхание. Это до такой степени неестественно и не похоже на реальность, что мурашки продолжают бежать по спине. Крис чаще начинает гулять на улице и заниматься уроками в школьной библиотеке. Он замечает блеск янтарно-медовых глаз среди стеллажей, но предполагает, что это всего лишь разбушевавшееся воображение. Всё заходит слишком далеко, когда учитель по биологии делает ему четвёртое замечание на уроке. Эдвард сидит на другом конце аудитории, но это не мешает Кристиану ощущать пронизывающий холодный взгляд. Он приходит домой в восемь часов вечера. Усталый, бросает рюкзак возле входной двери и идёт на второй этаж, чтобы заняться оставшимися конспектами. Бессонница не позволяет провалиться в небытие, поэтому Крис работает до раннего утра. Вспоминаются слова Эдварда, колокольным звоном звучащими внутри головы. «Советую держаться подальше от нас. Это может быть опасно для тебя. Опасно для Карлайла. Многие вампиры постараются убить вас из-за зависти, некоторые — из-за отчаяния и потери, невозможности обретения своего Истинного. Если не готов к подобным испытаниям, просто уйди, пока не случилось неизбежное». Непонимание. Почему сам Карлайл не сообщил ему об этом? Не попытался объяснить, чтобы не возникли лишние вопросы? Возможная проблема. Является ли Кристиан таковой? Он впервые за многие годы обучения прогуливает школу и ходит по улицам города в полнейшем одиночестве.

***

Незнакомый номер высвечивается на дисплее короткой строкой. Дневная смена закончилась полчаса назад, поэтому Карлайл без промедления поднимает трубку; слышит запыхавшийся голос — тихие слова льются из динамика беспорядочными фразами.  — Мистер Каллен, — он сразу узнает Кристиана, — Не могли бы вы подойти к кафе «Mello» к четырем часам? Карлайл без вопросов надевает пальто и пешком идёт в восточную часть города. По пути туда он думает, что могло вызвать такую резкую смену настроения — по виду Кристиан не выглядит тем, кто готов раскрыть свою душу полностью, рассказать о волнующих проблемах незнакомому человеку. Остановившись возле ярко-красной вывески, он видит впереди тонкую фигуру. Кристиан идёт медленно; двигается рывками, переставляя ноги таким образом, что подошва пачкается в тёмно-коричневой грязи. На плечах висит потрёпанный портфель, который то и дело сползает вниз; из-за этого он постоянно останавливается, чтобы поправить сумку. Мальчик выглядит отрешённо, не замечая окружающего мира перед собственными глазами. Карлайл быстрым шагом приближается к нему, чтобы спросить, что случилось. Заметив движение вблизи себя, Кристиан медленно поднял голову — до этого он смотрел на полу развязавшийся шнурок, змеёй скользившей по земле — и слабо улыбнулся, показав линию потрескавшихся розовых губ. Адреналин волнами распространился в пропитанном азотом воздухе.  — Здравствуйте, — болезненный румянец выступил на бледном лице, когда Кристиан поздоровался, — Я хотел поговорить о повязках. Кровь течёт слишком сильно и пропитывает одежду с бинтами. До больницы слишком долго идти, и… — он неожиданно замолчал.  — Могу ли я взглянуть на порезы? Крис, не противясь, засучивает рукава рубашки. Шипит, задевая грубой тканью слипшиеся куски марли. Рубцы выглядят воспаленными. У краев ран кожа отошла в сторону; струи вязкой тёмно-алой жидкости медленно скатываются по рукам. Карлайл сглотнул:  — Подобное происходит из-за отторжения метки. Причина до сих пор остаётся неизвестной для многих учёных, но факт остаётся фактом, — затем он осматривается вокруг, пытаясь увидеть здание аптеки, — Нужно обработать и перевязать порезы, чтобы заражение не распространилось дальше. Я схожу в магазин, а ты пока посиди на одной из скамеек рядом. Идя по потрескавшемуся тротуару, Карлайл думает, стоит ли звонить Чарли или нет. В итоге он убирает телефон в карман, так и не предприняв никаких действий. Если Кристиан не сообщил своему отцу о прогуле, то не стоит этого делать. Иначе он окончательно замкнется в себе и перестанет общаться с кем-либо, потеряв веру в людей. Горы трупов на улицах Лондона. Запах заражения. Бубонная Чума. Слабые, еле дышащие мешки с костями лежат на жёстких постелях. Крик матери Эдварда, мольбы о невозможном спасении. Отец. Смерть, смерть, смерть. Бесконечная смерть. Когда он приходит обратно с медикаментами, Кристиан задумчиво смотрит на дорогу: машины быстро проезжают через переулок, исчезая за поворотами. Карлайл начинает делать перевязку; намочив вату в перекиси водорода, отточенными движениями обрабатывает рубцы.  — Странно, что жизнь так устроена. Не было Избранного, и неожиданно… Появился. Они мне всё объяснили. Элис, Эдвард. И я не знаю что сказать. Снова. Каллен вопросительно изогнул бровь. Кристиан, заметив это, устало усмехнулся, но продолжил свой монолог:  — Никогда не думал, что от одного человека может быть столько проблем. Тот, чьи мысли нельзя прочитать. Предсказать будущее. Понять эмоции.  — Наличие способностей не гарантирует полного знания.  — Но вы прожили столько времени в одиночестве. Скитаниях. Поиске. Карлайл отвлёкся от занятия и посмотрел на сгорбившуюся спину. Тихо вздохнул, по привычке вдохнув воздух в лёгкие: — Я прошёл этот трудный путь не самостоятельно, Кристиан. Мне помогла моя семья — такие же вампиры, как и я.  — Вы их обратили?.. — чужие слова прозвучали тихо и напряжённо.  — Мне пришлось это сделать, иначе бы они умерли. Если существовал другой выход — я его не знал и не мог использовать. Литры, литры, литры крови на весёлом карнавале. Широкие улыбки, скрытые за перьями масок. Груды мяса, сваленные в одну кучу, от которой идёт трупная вонь. Неожиданно Кристиан, сидящий на близком расстоянии от него, тянется вперёд — и обхватывает широкую спину тонкими, длинными пальцами. Словно старается удержать на месте и не дать уйти. Карлайл молчаливо наблюдает, как он, прижимая чужую грудь к своей, обнимает плечи крепкой хваткой. Спустя минуты Каллен с осторожностью прикасается к острым лопаткам и слушает, как пульс под рубашкой увеличивает свою частоту. Грустно улыбается, не смея оттолкнуть потерявшегося во тьме человека. Из его губ вырывается одно единственное слово:  — Прости. Не нужно задавать лишних вопросов, просить дать объяснения — это принесёт только больше неудобства и ненужной боли. Лишь бы не видеть измученное лицо и обреченность тёмно-карих глазах… Карлайл прижимает дрожащее тело к себе, принимая предлагаемую заботу и поддержку. Думать о том, что будет дальше — не сейчас. Через минут пять, десять, пятнадцать. Когда обрывистое дыхание станет спокойным и можно будет поговорить. О разном. Затем купить стаканчики горячего кофе за несколько долларов. Услышать облегченный вздох рядом с собой и помолчать в тишине, наблюдая за опадающими листьями клёна и дуба. Ощутить знакомый (возможно, уже целую вечность), успокаивающий запах крови, шлейфом идущий до самого конца улицы. В конце-концов, им ещё многое предстоит узнать друг о друге. И уж лучше знакомство начнётся в этот день, а не месяцы, годы, столетия спустя, когда последний шанс будет утерян. А пока они просто побудут в тишине.