Шоколад

—Мам! Мамочка!       Полный обиды голос сына раздавался с самого коридора.       Царица отложила в сторону работу, когда Локи, тяжело дыша, ворвался в чертог. Светлое личико царевича было непривычно покрыто румянцем, а падающие с ресниц крупные слёзы придавали печальный блеск.       Сердце матери сжалось от созерцания сына в столь редком для него состоянии. Обычно маленький Локи не позволял себе рыданий, после обиды он привычно сетовал на глупости брата и его друзей, гневно выпячивал губу, не подозревая, что напоминал ерошенного птенчика.       Локи прижался к матери, цепляясь ручками за пышные юбки. — Что же так огорчило моё солнце? — короткие тёмные пряди красиво контрастировали с белоснежными пальцами царицы.       Младший сын пытался выговориться, рассказать, что за отрава разъедала хрупкое сердце, но дыхание то и дело сбивалось, и вместо слов выходили тихие всхлипы.       Фригга не торопила его. Гладила по спине, слегка покачиваясь. Когда Локи успокоился, она повторила вопрос. — Опять Тор! — гневно выпалил юноша, будто вспомнив, что должен злиться. — Отец снова взял его на охоту! А меня, —нижняя губа дрогнула, — А меня снова оставили, —совсем тихо закончил он, терзая пуговицу на камзоле. — Солнце, ты же прекрасно понимаешь, что не можешь пойти на охоту в столь юном возрасте. — А Тор сказал, что ему было семь, когда его в взяли с собой.       Женщина улыбнулась краешком губ. Ох, не в первый раз пристрастие старшего сына к приукрашиванию доводило до слёз младшего. А ведь златовласый царевич в этом возрасте даже меч толком держать не мог! — Знаешь, пусть изнуряют себя глупой охотой, а мы займёмся чем-нибудь поинтересней.       Отдав поручение служанке, царица принялась приводить своего птенчика в подобающий вид. В светлых детских глазах искрилось любопытство, хотя в самом глубине ещё тлели угли обиды.       Золотой Асгард, как всегда, излучал величие, и среди огромных колонн Локи втайне чувствовал себя мошкой, которую достаточно смахнуть. Он старался выглядеть храбрее, но все-таки в силу юности актерство давалось плохо, потому приходилось черпать уверенность из теплоты и нежности материнских рук. Крепче сжав ладонь царицы, Локи шёл по вызубренному маршруту.       Остановились они у массивных дверей. Казалось, что толпы бравых воинов не хватит, чтобы сдвинуть их, но царица сделала это с такой изящностью и лёгкостью, что Локи оставалось только восхититься.       Этот зал юный царевич любил больше всего. Здесь не было огромного количества вычурного золота, мебель была преимущественно из тёмного дерева, диваны с темно-зеленой обшивкой, плотные шторы цвета мха. Красивый цвет. Намного благородней режущего глаза красного, которым так кичился Тор, надоедливым насекомым маяча перед Локи. А ещё он напоминал магию Фригги.       Локи сразу подбежал к дивану и устроился среди мягких подушек и шкур. По привычному сценарию Фригга должна была подойти к полке с книгами, откуда взяла бы какой-нибудь древний фолиант и начала бы читать ровным голосом с нотками нежности. Сейчас же царица сразу присела рядом с ним, одаривая тёплой улыбкой.       Вошедшая с подносом служанка оставила на небольшом столике две чашки и, откланявшись, поспешила удалиться из зала.       Получив в руки чашку, Локи стал скептически рассматривать содержимое. Нетрудными умозаключениями он пришёл к выводу, что это шоколад, но только в жидком состоянии. Для ребёнка, лишь видавшего данное лакомство в виде плиток на пирах, это было целым открытием.       Первый глоток был скорее неуверенным. Второй уже для полного ощущения вкуса. Локи прикрыл глаза, смакуя каждую каплю. Сладкий карнавал вызывал некое щекочущее ощущение, а в сознании замелькали огоньки, каждый из которых таил тёплое и греющее сердце воспоминание: вот они с Тором играли во дворцом саду, бегали, размахивая деревянными мечами, следом улыбка отца, который хвалил младшего царевича, а вот и Фригга в красивом зеленом платье вела его на первый пир. Каждое воспоминание было наполнено каплями света и вызывало восторг, от которого сердце безудержно билось в попытках поведать всему миру о своих чувствах. Казалось, что сознание находилось в колыбели и шёпот шоколада вторил о дорогих малышу вещах. Туман грусти осел, выпуская на свет маленькие цветы озорства. Было тепло. Не хотелось упускать эти ощущения.       Локи не мог поверить, что всё это от одного лишь шоколада и на всякий случай перепроверил содержимое чашки, тем самым вызвав смешок у матери. — Что скажешь, солнце? — женская рука легла на хрупкое плечо царевича. — Мне нравится, — без промедления ответил Локи.       Царица задорно улыбнулась и с облегчением подметила, что обида в детских глазах пропала, уступив огоньку счастья.