Без суда и следствия

Слэш
R
Завершён
53
Пэйринг и персонажи:
Размер:
13 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
53 Нравится 25 Отзывы 10 В сборник Скачать

Накажите меня, детектив...

Настройки текста
      Лампочка, довольно пыльная, к слову, которая была подвешена на потолке, то и дело помаргивала, но все уже давно привыкли к запущенности 28-го отделения. Обшарпанные зеленые стены, облезлая побелка потолка — все это было неотъемлемой частью хваленого полицейского мира, покрытого лоском в приключенческих романах, а на деле бывшего довольно неприглядным и даже тусклым.       Но… Поперечному тут нравилось. Разумеется, он представлял свои будни другими, полными детективных историй и опасных перестрелок, еще будучи подростком, поступающим в полицейскую академию, но и так ему нравилось.       Когда он только попал сюда, оказавшись приставленным к будущему хорошему товарищу, Мише Кшиштовскому, он, конечно, немного разочаровался… Но действительно немного, ведь поражаться каждой мелочи это совсем не помешало.       Будни раньше тянулись за столом с огромной стопкой документов и часами нудной бумажной работы, сопровождались литрами слишком крепкого кофе с сахаром и в Даниле теплых чувств не вызывали. Но вот по прошествии где-то месяца Михаил Андреевич* впервые решил взять Поперечного с собой на место преступления… И с тех пор брал постоянно. Парень тогда проявил себя действительно достойно, и его незаурядное мышление убедило Кшиштовского в том, что 《далеко пацан пойдет》, как, в принципе, и случилось.       Сейчас они с этим самым Мишей, которого Даня теперь совершенно спокойно называл Кшиштаном, работали на абсолютно равных условиях, часто курили в просторном кабинете рыжего Винстон вайт и имели по новому помощнику каждый. Все стены уютного уголка 28-го отделения, который выделили Поперечному, были увешаны медалями и грамотами в солдафонских рамочках, а самого парня это даже забавляло: ну не любил он выделываться, но начальство всегда настаивало на показушничестве, а коллеги, проходившие мимо, то и дело норовили либо завистливо поцокать, либо восхищенно поохать при виде богатой коллекции. Цирк, да и только…       С сотрудниками у Дани отношения были довольно теплыми, они все друг о друге знали, и за все то время, за которое Поперечный стал частью отделения, из них вышла действительно достойная и дружная команда, а в ветхих, но родных теперь стенах отделения номер 28 царила атмосфера слаженной кипящей работы, хороших шуток, и всегда пахло свежим кофе.       Этим утром (…ну, как утром, в 2 часа дня, но для Дани, для которого ранний подъем — подвиг, очень даже утром) он с прекраснейшим настроением толкнул плечом массивные синие двери, держа в правой руке наполовину прочитанную книгу с кучей торчаших меж страниц бумажек (так рыжий любил цитаты запоминающиеся помечать). В левой же покачивался на длинных пальцах картонный держатель, в котором три ячейки из четырех занимали внушительных размеров стаканы в ярких капхолдерах. Кофе, казалось, обжигал через стакан даже при малейшем соприкосновении с кожей, но пар приятно грел руки, делая этот январь не таким уж и холодным для следователя. Да, Данила чертовски любит рабочую рутину, есть уж за ним такой грешок.       Приветливо подмигивая их секретарю, Керимовой Маше*, и Кате Трофимовой*, специалисту по работе с несовершеннолетними, следователь поспешил мимо летящих в уши слов подруг, разговариваюших о чем-то по работе, в гардероб — менять свой красный пуховик и очередные огромные и дорогущие до ужаса найки невозможной расцветки на форменную куртку и строгие ботинки на шнуровке. — Ну хоть не в ночи приперся… — Бурчит вместо приветствия Усачев, угрюмо смотря на друга, появившегося в дверях, пытаясь спрятать улыбку. Но уголки губ она трогает все равно, и чуть заметную ухмылку за фуражкой скрыть не получается. Руслан немного поправляет воротник, косясь на кофе. — И тебе здравия желаю, Руслачев Эдуардыч, — Как ни в чем не бывало отзывается Данила, обнажая свою фирменную заразную улыбку во все 32 и поправляя спавшую на глаза мягкую челку, запустив в нее пятерню. — Че, как там с висяком* вчерашним? Предполагаемых жертв в чувство привели, допросили? — Видя вопросительный взгляд коллеги, Даня предотвращает вопрос о том, откуда он знает обо всем, ведь вчера его в отделении не было. — А-а, да Кшиштовский написал сегодня ночью, типа у вас тут запара такая, что просто пиздарики, вот я и в курсах немного. — Есть такое, да, там с ними Миша пока разбирается, а до этого с теми, кто помладше, Катька сидела. Ничего сложного, просто участников в поножовщине было многовато, сообщили об этом только в 11 утра, но, м-м-м… — Но-о? Я, бля, сегодня «Мстителей» пропустил ради этого, типа, а ты все вокруг, да около, Рус, — Немного наигранно раздражается Данила. Ну не каждый же день выдергивают с первого за три года отпуска, да еще и трехдневного всего. — Мне документом еще вчера вечером Максим Сергеич* все на почту киданул, а я читанул мельком, а сегодня уже тщательно промониторил, пока в такси из центра в наши ебеня ехал, такое. Так что с материалами дела я знаком до такой же степени, до какой трезвый, типа. — Окей, стеклый как трезвышко, ну-ка отчекань мне материалы по этому делу, — Выжидающе смотрит на него Усачев, разминая плечи и поудобнее садясь в компьютерном кресле. — Слушаюсь, товарищ начальник, — Данила ловко вынимает из подставки два стаканчика и подает один кофе парню напротив, а второй ставит перед собой, не желая пока опалять горло: его любимый сверхкрепкий, горячий и сладкий американо до сих пор жог руки через стакан невероятно напористо. — По статье 112 УК РФ* задержаны…       Когда Поперечный закончил докладывать Усачеву известные им обоим вещи, в помещение ввалился потенциальный хозяин третьего стакана — Миша Кшиштовский. Киношный голос мужчины весело огласил кабинет, отскакивая от увешанных рамками стен:8 — Он с сахаром? — Указал бывший данин начальник на латте, пряча пачку сигарет в потайной карман, пришитый к куртке. — Обижаешь, Кшиштан, ты ж на диете, — Смеется рыжий, которого всегда забавляли шутки над худощавым на вид Мишей. — Я попросил с двойной карамелью. — О, боже, а моя фигура?! — Кшиштовский подыгрывал нередко, да и настроение у него было неплохое, так что он даже поблагодарил парня. — Ну и что бы мы без тебя и кофе утром делали, а, Данька? — Сам не знаю, сам не знаю… Короче, че случилось-то, парни? — Следователь почесывает подбородок и все же отпивает с наслаждением свой американо, приятно обжигая горло первыми глотками. — Я только что все по делу Руслачеву… — На этом слове Усачев поперхнулся. — Русу, говорю, доложил, и ничего такого там не нашел. Только возраст там не у всех пропечатался, вроде. — Ну, лови тогда подробности: там парнишка один остался. Всех допросили, все во всем признались, состав преступления есть уже, но совсем не целостный, а этот мало того, что ничего по делу не говорит и дерзит постоянно, так у него при обыске еще и нашли пакетик герыча или кокса, скорее всего, это там парни на экспертизе выясняют. — Говорит Руслан, лениво перебирая в руках ручку. — Родители оба сейчас вне зоны доступа, так что ни о каком взрослом представителе* пока речи быть не может, мы тут бессильны — у нас квалификация не та. — А я-то тут, блять, каким боком? Ему сколько полных лет? — Данила вообще ничего не понимает, сверля взглядом Усачева с Кшиштовским. — Да 18 ему еще через год, педофил несчастный, Катька уже пыталась его разговорить, но даже она уже руки опустила, а ты гораздо пожостче нее будешь, хотя и не стоит пока… — Почесывая бороду, продолжает Миша. — Ну, ты ж вроде как уже имел опыт в работе с несовершеннолетними придурками, да и курсы там какие-то заканчивал, а шеф это все в твоем досье вычитал и сказал тя вот прям щас вызвать. — Ну Максим Сергеевич-то не в курсах, что Данька эти курсы благополучно пробухал, — Смеется Руслан. — Энивей, на тебя вся надежда, Дань, дело теперь твое. Зовут Эльдар Джарахов, сидит там, в застенках*, комната 5, ну, где камеры еще не работают*. Личность установили, права разъяснили, все, как всегда. Надо бы на остальных оформить бумаги, но этим уже Кшиштовский займется. Адвоката с вами, кстати, не будет, у них там какая-то накладка, так что вы с ним только вдвоем*. — Ну и слава Бо… кхм. Бля, Рус, комната для допросов звучит менее пафосно. Короче, я пошел, он же в браслетах*? — Естественно. Удачи, набожный ты наш.

***

      Тяжелая серая металлическая дверь противно скрипит, когда Даня толкает ее плечом, и та нехотя поддается. Следователь надевает фуражку, чуть распускает душащий воротник и входит в неуютное помещение, освещенное все той же пресловутой лампочкой, оттеняющей холодным белым. Свет не слишком яркий, но спокойно позволяет рассмотреть сидящего за столом.       С первого взгляда парень кажется Дане… ну, необычным. Огромная черная толстовка чуть-ли не до колен спортивок, массивные кроссовки, очки и осветленные концы русых прядей выглядят вместе органично и даже стильно, но никак не вяжутся с несильно выраженной щетиной, тонкими запястьями в наручниках, сбитыми вкровь костяшками и с россыпью аквамариновых синяков на руках и даже порезами-царапинами на лице и тонкой шее. От врача он, кстати, отказался… Прям сердце кровью обливается, м-да. — Здравствуй, Эльдар, меня зовут Данила Алексеевич Поперечный, и я теперь буду вести следствие по твоему делу, — Кивает следователь парню, садясь напротив и ставя стакан с кофе и массивную папку на стол. — С тобой уже разговаривала девушка до меня, и я не буду повторно разъяснять тебе порядок производства следовательного действия, если не осталось никаких вопросов, конечно, — Брюнет поднимает на него красивые, черт возьми, глаза и с ухмылкой отвечает: — Здравия желаю, епта, — «Ни капли серьезности, во взгляде чертята пляшут», про себя подмечает Данила. — А я о тебе наслышан, детектив. Ни одного нераскрытого преступления за все годы службы, детей пропавших находил, сажал бесчеловечных убийц, прям дохуя герой, а сейчас со мной маешься… Классно, да? — А тебе, как я погляжу, наглости не занимать? И с какого это ты ко мне на «ты», а, Эльдар? Субординацию соблюдать надо. — Еще чего, ты уж слишком молодой для следователя, которому 《выкают》… — Буркнул Джарахов, тряхнув головой в попытке убрать со лба мешающую прядь волос. Рыжего это все начинало забавлять. — А ты уж слишком мелкий для уличных драк, ебучей наркоты и поножовщины, — Парирует Данила. — Куришь? — Курю. — Зря, — Пожимает плечами рыжий, прикуривая сигарету, явно над мелким издеваясь. Естественно, он не вынимает вторую для Джарахова, пряча пачку в карман. — Тогда кофе? — С сахаром? — Кивает школьник на стакан. — Да. — Я диабетик, — Эльдар закатывает глаза. — Иронично, — Данила делает первую затяжку, с наслаждением поднимая голову и выдыхая дым вверх, чуть прикрывая глаза. Красивые клубы серой пеленой вьются в воздухе, растворяясь где-то под потолком, а легкие Дани наполняет знакомым теплом, смертоносным и слишком приятным. Курил он только на допросах, находя в этом что-то романтичное и до трясучки расслабляющее.       Поперечный сквозь причудливые полоски дыма, танцующие в ламповом свете, умело притворяется, что не замечает, как собеседник невольно приникает взглядом к выступающему кадыку, красивому разрезу меж ключиц в расстегнутом ее несколько пуговиц вороте рубашки и ловким длинным пальцам с сигаретой, самозабвенно закусывая губу. Но Данилу годы работы научили не упускать из виду нужный объект, особенно когда он так соблазнительно краснеет. — Не обязательно так пилить меня глазами, — Поднимает бровь мужчина, затягиваясь еще раз. — Неужели так курить хочется? — Просто птички нашептали, что вы неплохой любовник, — Эльдар отшучивается, хотя нихуя не смешно. Скорее волнующе. Будоражаще. — Я этим птичкам за разговоры обо мне в постели крылышки-то проотрываю, — Поперечный смахивает пепел на пол, радуясь про себя отсутствию посторонних глаз и ушей. — А тебе так хотелось бы опробовать на прочность этот стол? — Подмигивает следователь растерявшему дерзость школьнику, внешне выглядя абсолютно невозмутимо, хотя внутри красным горит табличка «где твой профессионализм?!». Крайне не хочется давить на пацана, но рыжий отбрасывает от себя эти наваждения — работа превыше всего, а уж тем более этого паренька в полтора метра ростом. — А теперь приступим. Сам расскажешь, или с вопросов начнем?       И вот она — грань между «Даней-хорошим-парнем-и-другом», и «Даней-у-которого-даже-самый-стойкий-на-допросе-запоет-как-соловей». — А можно помощь зала, господин следователь? — Так, малой, послушай, — Говорит Даня, тяжело выдыхая. В этот момент в данином взгляде школьник улавливает дикую усталость. — Я сюда не шутки шутить пришел. Тебя обвиняют в серьезном преступлении, и если ты не потрудишься объяснить, что в твоем кармане делал пакетик далеко не Персила, и какого хера ты впутался в это все, я не смогу уберечь тебя от проблем. Очень больших проблем. Вкуриваешь? — Без сигареты-то? — Железная выдержка Поперечного скрипит, когда он с силой стискивает зубы, опять ловя на себе заинтересованный невинный взгляд. А мелкий глаз оторвать не может от острых скул, мышц нижней челюсти и сводящей с ума шестеренки в голове рыжей щетины, добавляющей особой остроты образу следователя. 《Черт, Эльдар, возьми себя в руки! 》 — Когда, с кем и в связи с чем ты оказался на месте происшествия, нам известно. Ты подтверждаешь, что примерно в 5:30 утра по московскому времени, 25 ноября, в среду, ты участвовал в массовой драке с применением холодного оружия у дома номер 3 на Панадной улице на почве конфликта? — Какой же вы ну-у-удный, детектив… — Поникшим голосом начинает школьник, заметно поумерив свой пыл. — Подтверждаю, да. — Виноватые глаза школьника почему-то привлекают Поперечного, затягивают. — По чьей инициативе и при каких обстоятельствах были совершены преступные действия каждого участника группы, мы тоже знаем оба, но… — Но вы не знаете, из-за чего на меня стал напирать Столяров, так? — В эльдарином голосе точно слышится обида, смешанная со страхом, и когда тот ежится, Поперечный начинает за него переживать, нервно сглатывая. Почему? Следователь медленно кивает, туша сигарету: никто из дружков диабетика о причине, по которой один из них на него набросился, не сказал. — И вы думаете, что я никому об этом не рассказал, а вам все выложу, как на духу? — Да, — Просто кивает Поперечный, спокойно перекидывая ногу на ногу и машинально облизывая губы. — Я не буду пытаться врать о том, что чем-то сильно отличаюсь от тех, кто будет допрашивать тебя после, но я постараюсь изложить все как можно яснее: я говорю по-доброму, а с другими такое не прокатит, малыш. А тут уж либо разговор со мной, либо большие неприятности, — И пусть повторный допрос обвиняемого в случае отказа от дачи показаний на первом допросе может проводиться лишь по просьбе него самого, сейчас это вовсе не важно. Слова быстро слетают с губ, но для обоих ничего не значат: Эльдар вновь засматривается на Даню больше допустимого, невинно закусывая губу, а тот вновь это замечает. Следователь с самого начала принял это за некую заинтересованность, что, кстати, несколько ему льстило (но это лишь незначительный интерес, да, Дань?), и понимал, что это обязательно сыграет ему на руку. И был прав, ведь ответ не заставил себя ждать. — Хуй с вами, детектив. Кхм… Ну, тот пакетик с коксом, который у меня нашли, он… не мой, короче, — За всю практику здесь Дане столько раз приходилось слышать от заядлых нариков эти слова сотни раз, но тут чутье буквально светится тем, что это правда. Но показывать мягкого отношения к нему нельзя. — Да хорош мне тут заливать… А чей же? Хоть одно доказательство есть, м? Почему тогда он у тебя оказался? — Мальчишка уводит взгляд в сторону от Дани и натягивает рукава и так безразмерной толстовки до костяшек кончиками пальцев. Нервничает, подмечает следователь. — Я же рос в очень религиозной семье: тип церковь по субботам, все дела… Мне там здорово мозги промыли по поводу наркоты, алкоголя и сиг, короче. Я до класса 8 был паинькой в чистом виде… — Мелкий нервно моргает и поджимает губы. — А потом батя наплевал на всю эту хуйню, связался с кем не надо и начал курить травку. Потом что пожестче и посильнее, — И тут брюнет поднимает на Поперечного глаза, хрустальные и от слез блестящие немного. Эльдару больше не смешно. Он рвано вдыхает и чуть заторможенно тараторит дальше. — Почти умер он года три назад от передоза этим самым злоебучим коксом, теперь шизофреник, меня почти не узнает. — Я… — Данила хочет что-то сказать, но понимает, что все слова сейчас излишни. Сколько таких он повидал за всю службу, сколько дерьма прошло через лучшего следователя 28-го отделения, на пальцах уж точно не пересчитаешь, и прожженое опытом сердце всегда щемило от таких историй: они всегда оставляют какой-то след, и они нередко уводят в прострацию, и лишь единицы справляются. Но чувство такта и профессиональная этика заставляли его отделываться сухим «жаль». Но тут… тут другое. Хочется притянуть большими ладонями за шею, уткнуть его себе в грудь и отвлечь от подступающих слез, вдыхая в макушку. 《Что за мысли начались, ебаный ты педофил? 》  — Я, кхм… — Но его прерывают резким, каким-то полубезумным даже мотком головы в сторону. — Я не чтоб пожаловаться вам это рассказал. Просто я хочу, чтобы вы поняли, как херово я отношусь ко всей этой дряни, — Все эти записи, свидетельство о недуге, все это Даниле обязательно следует проверить в личном деле школьника, но он ему верит, впервые за годы службы теряя на секунду бдительность. — Ну хоть не напрямую относишься… — Слабо отшучивается следователь, все же открывая папку и, естественно, быстро находя там подтверждение ужасным событиям, которые описывал мелкий. — Что ж, Эльдар, этот аргумент определенно говорит в твою пользу, — Снисходительно кивает он мелкому, мысленно хваля за такой весомый довод. А тот с облегчением вздыхает, на секунду заглядывая в глаза молодому мужчине напротив и тут же утопая в голубом море его радужки, стыдливо и нехотя отводя взгляд, стесняясь алеющих щек. 《Держи себя в руках, нахуй ты ему не нужен, Джарахов.》 — Ребята, с которыми я тусил, мне не особо близки. Я корешусь с абсолютно другими людьми, а эти — так, общие знакомые. Просто я им курсачи писал по литературе, — На этом моменте рыжий еле сдерживает смешок. —…А они в ответ снабжали сигаретами. А недавно они пригласили меня и моих друзей на квартирник, типа «тихо и мирно посидеть». Попали мы в итоге на ебаную вписку, состоящую из незнакомых левых людей и знакомых гопников-алкашей-хулиганов, улетающих просто под диким трипом. Короче, я увидел эту всю херь и уже собирался валить, но тут мне на глаза попалась черная такая спортивная сумка… Эх, похуй, все равно узнаете: Димы Ермузевича сумка. А в ней в одном из карманов эта ебучая порошковая смерть в пакетике без этикетки, — В глазах мелкого читалось столько презрения и отвращения, что в искренность его слов детек… следователь поверил бы даже без имеющихся на руках показаний всех эльдариных дружков, которые еще предстояло сравнивать. — И во мне в тот момент взыграла такая жажда помощи, черт бы ее побрал, что я выхватил этот пакетик из кармашка, чтоб унести. Просто не хотелось, чтоб кто-то еще портил себе жизнь этой дрянью. — Дай угадаю… Столярову это не понравилось, он понял, кто за этим стоит, и решил разобраться? — Угу… — Буркает Эльдар. 《Ебучие законы улиц…》 — Количество лиц, находившихся в момент совершения преступления? — Голосом будничным и спокойным Данила говорит это, но внутри он еще раз мысленно мелкого хвалит. Он вдруг от чего-то представляет, как на сжавшегося в комок паренька накидывается целая группа людей вдвое больше и сильнее во главе со Столяровым, а от чего по телу следователя приходится волна мурашек. Рыжий нервно сглатывает, в который раз смотря на кожу мелкого, .всю. исполосованную мелкими порезами и синяками вдоль и поперек.       Следом за самыми главными вопросами они добрых полтора часа долго и нудно разбирали состав преступления, пока Данила выуживал кучу мелких деталей, пытаясь обстрагироваться от мелкого с помощью работы, то и дело замечая, как Эльдар самозабвенно, по-детски даже кусает губу и быстро облизывается на очередную данину колкость. От полицейского чутья ничего не скроешь, мда. И ведь нельзя сказать, что ему не нравилось, вовсе нет, но дурные похабные мысли от 《да я же по бабам, пол Питера ведь перетрахал》 до 《сука, хочется вылизать эту мраморную шею》 в собственной голове напрягали и даже пугали рыжего: жадность в таких вопросах всегда нравилась его партнершам, но сейчас могла лишь навредить. Не при его-то положении, поле и разнице в возрасте с Джараховым думать о таком. 《Он, черт возьми, гетеросексуал! 》       Они, наконец, закончили, и Даня облегченно выдохнул, разминая затекшую шею. Руки рыжего уже ныли от постоянной писанины, которая все не заканчивалась и не заканчивалась (а ведь он даже не секретарь), так что на финише он с наслаждением захлопнул заполненные им и протянутые школьником документы, откидываясь на спинку стула. — Та-ак, мелкий, на этом пока все. Но тебе, возможно, придется вернуться в участок за доп. показаниями, если решение оспорят. Но ситуация пока довольно однобокая, так что я б на твоем месте по пустякам не парился и ехал домой. Отзвонись матери, объяснись, поспи… И ради Бога, обработай порезы. — Да так пройдет, — Отмахивается Джарахов, пониже натягивая рукава худи и прикрывая разбитые костяшки. На это Даня недовольно цокает направляет съехавшую на глаза челку небрежным, но завораживающим паренька движением, и поднимается со стула. — Если хочешь, могу налить ча… — Начинает было следователь, но кое-что заставляет его прерваться, не закончив предложение. Пару раз раздаются где-то вдалеке характерные щелчки и треск проводки, и они резко остаются в кромешной темноте, когда свет гаснет во всем 28-м отделении. — Еба… Кхм… Посиди, пожалуйста, здесь, а я пойду и проверю, что там у ребят случилось, — Бросает Данила, прежде чем пулей выскочить из кабинета в коридоры, хитросплетения которых он уже успел выучить наизусть.       А брюнету из далека только были слышны чужие голоса, включая данин. И Эльдару даже очень… некомфортно оставаться в темноте совсем одному. Парень невольно начинает вглядываться в темные очертания мебели в углах грязной и неуютной комнаты и ежиться, подавляя в себе острую потребность сбежать из этого места к чертовой матери и никогда больше не оставаться в таких условиях. Он дышит через раз, нервно перебирая в руках цепь от браслетов и бледнеет, хотя в темноте этого совсем не заметить. Когда в проеме (брюнет определил это по скрипу двери) появляется Поперечный, чем-то позвякивая, он наконец едва слышно выдыхает с облегчением. — Короче, мелкий, электрика у нас наебенилась, а без нее мы не сможем сделать копии всех этих документов, а, следовательно, и тебя отпустить, типа. Так что нам сидеть здесь еще минут 20, как минимум, — Данила сказал это с сожалительной интонаций, но перспектива провести с Джараховым время отозвались в теле приятной истомой. И ох, если бы Данила мог видеть, какие чертята от этих слов заплясали в голове школьника… — Ну, а пока мы тут просто так коротаем время, я тебя подлатаю, и это не обсуждается.       Тут из темноты раздался негромкий щелчок, и комнату озарил исходящий из ручного фонарика в руках Поперечного мягкий, синеватый свет, своей дорожкой цепляя небольшую часть допросочной. А кроме фонарика, в луче света которого крутилась стремительно пыль, он прихватил еще и аптечку, кстати. — Да не нужно меня… — Нервно дергается парень, стоит следователю подойти ближе к нему и положить сумку со всем необходимым на стол. — Ну, это… латать. — А что в словосочетании 《это не обсуждается》 тебе не ясно? — Ухмыляется (хоть видно очень смутно) рыжий, расстегивая аптечку и наощупь находя там предметы первой необходимости. Эльдар глаза в раздражении закатывает, но внутри все почему-то трепещет от мысли о том, что эти красивые и, вероятно, крепкие руки будут с ним что-то делать. А согласен школьник был ой, как на многое. До трясущихся коленок хотелось его прикосновений, пусть и таких — не 《по-взрослому》. 《Гребаный девственник》. — Протяни-ка лапы… — Вдруг просит Данила, и мелкий беспрекословно подчиняется, чуть нависая над столом и протягивая стянутые руки через мебель.       Давно отточенным движением рыжий вставляет ключ, и цепи, такое долгое время окутывавшие запястья, наконец спадают с рук, тяжелой копной металлических змей падая на столешницу. Парень, избавившийся от своей ноши, облегченно выдыхает, кладя руки и немного их разминая. — Так-то лучше. Эльдар благодарно улыбается, это ловит свет фонарика, и Даню чертовски эта улыбка пленяет, ее хочется запомнить, отпечатать в памяти так крепко, чтобы навсегда. И когда рыжий ловит себя на этой мысли, он невольно впадает в замешательство на пару долгих секунд, нервно поднимая бровь. Благо его лица в темноте не видно. 《Когда это он успел стать таким дружелюбным? 》 — Этим вопросом друг о друге задаются оба. И ответа оба не знают тоже. — Ну что, лезь на стол, — Пожимает плечами следователь, стуча по деревянной поверхности требовательно ладонью. Предвещая джараховское 《че? 》, он мотает головой. — Я метр восемьдесят пять, Эльдар, а ты явно пониже, так что лезь и не возникай, ладно? — Посмеивается рыжий, слыша недовольные вздохи собеседника.       Что-то бурча себе под нос, брюнет неуверенно подходит к указанному месту, вставая к столу вплотную. Стол, кстати, идеально подходил под рост полицейского, а для мелкого был слишком высоким. Парень попытался запрыгнуть на столешницу, после неловко приземлившись обратно на кафельный пол. — А тебе помощь не нужна, красавица? — Насмешливо интересуется Поперечный. 《Боже, да он просто издевается.》 — Да пошел ты… — Но договорить свои проклятия школьник не успевает. Данила стремительно преодолевает малое расстояние между ними и мигом крепко берет Джарахова за талию, легко приподнимая и мягко усаживая на деревянную поверхность. От касания теплых, больших ладоней, которые, казалось, могли обхватить мелкого целиком, обжигая ребра даже через байку, он ощутимо вздрогнул, еле сдержав чуть не сорвавшийся с губ судорожный вздох. 《Боже, пусть он продолжает эти издевки…》       Ухмыльнувшись от такой реакции и помотав головой, чего не было видно в этой кромешной темноте, Данила на секунду задумался: свободными руками он ведь похвастаться не сможет…       Джарахов чуть не поперхнулся, окончательно сбив ритм дыхания, когда Данила обнажил ряд белых ровных зубов, беря фонарик в рот и направляя, слава Богу, ниже глаз Джарахова. Парень даже не понимал, что в Поперечном заставляло его так реагировать, он просто пытался держать себя в руках. Пытался, пытался, очень сильно пытался… — Да не трясись ты так, дай лучше лапу, мелкий, — Говорит рыжий, быстро вынимая фонарик изо рта и тут же отправляя его обратно, закончив фразу.       Когда Эльдар подает чуть подрагивающую ладонь Дане, и тот берет тонкие запястья в свои, школьник не может отвести глаз от даниных пальцев. Красивых, длинных, ловких до безумия пальцев следователя, мягко прикладывающих ватку с перекисью к ранке. Брюнет невольно шипит от боли, обжигающей, опаляющей кожу, не нарочно, рефлекторно даже чуть одергивая руку, но все те же данины, еще и сильные до приятной трясучки пальцы не дают вырваться, и рыжий как-то умудряется успокаивающе прошептать 《Чш-ш…》, от которого весь такой бунтарь Джарахов смирно замирает.       Когда Данила уже заканчивал с обеими 《лапами》, школьник вдруг осознал, что на его лице тоже хуева туча порезов, а это значит, что Даня…       Боже, да Эльдар же застонет в голос быстрее, чем Поперечный закончит.       Рыжий мягко опускает залеченную руку мелкого на одну из его разведенных коленей, оценивающе оглядывая своего пациента. 《Осталось личико, дорогуша…》       Отбросив старый ватный диск в кучу к остальным, Данила мочит в перекиси новый, поднося позже к лицу мелкого. А того еще больше ведет от невозможности видеть почти ничего, словно эти ощущения приносит нечто настолько неописуемое, что его даже нельзя увидеть, лишь чувствовать, лишь впитывать, растворяться лишь. Эльдар от волнения почти не дышит и еле держится от того, чтобы не зажмуриться от сладкой мучительной тяги внизу живота, когда следователь мягко очерчивает ладонью контур скул, направляя лицо мелкого чуть вверх и вправо. И если захотеть, чуть подашься вперед и коснется своими губ напротив…       Как досадно, что это просто встреча длиной в пару часов. Как досадно, что брюнету не на что надеяться. Или…       Поперечный действует нарочито медленно, плавно. От его опаляющего из темноты шею горячего дыхания Эльдар мелко дрожит, плохо контролирует себя, вглядывается в голубые, холодные, глубокие безмерно глаза, которые почти не видны в чернильном, непроглядном воздухе, но словно светятся. Замирает, как скульптура в руках опытного скульптора, с приоткрытым в немом восхищении ртом. Данила возвышается над ним в этих сумерках, высокий, сильный и…властный?Мягко заклеивает пластырем порез, проходится по наклеенной ленте размашисто пальцем еще раз, и отстраняется, потянувшись за заживляющей мазью для синяков. Его очень… заводит поведение Джарахова: все эти его невинные вздохи, дрожь, очки, спадающие от судорожных тихих вдохов и выдохов, искусанные губы, которые самому до хриплого рычания хочется кусать… Невинный до безумия, дерзкий до неприличия, смущенный до одури. 《Ебаный Джарахов.》 Хотя, судя по поведению, никем и никогда не ебаный. Эльдар ребенок. Эльдару всего 17. Эльдара, возможно, хочется во всех позах, которых Поперечный знает дохера, а Джарахов две-три. И это лишь догадки, Даня.       Все шепчет это Даниле и шепчет внутренний голос, пока он как можно аккуратнее втирает в поврежденную скулу школьника крем. Совсем немножко, чтобы слегка заглушить физическую боль. Держать ебучие животные инстинкты на привязи действительно сложно, а догадки о своей ориентации — еще сложней.       Господи, Данила еле держится, и ему с очень большим усилием воли удается собрать мысли и заставлять себя не поддаваться влечению при этом. Титаническими усилиями Поперечный делает попытку отстраниться, закончить все же эту пытку, буквально пытку, принять дома холодный душ и избавиться от разного рода неприличных мыслей. Но стоит ему чуть податься назад, как в обратное положение… словно дергает что-то.       Наводя взгляд на Джарахова, Данила не без удивления отмечает, как мелкий цепляется зубами за длинный, как нельзя кстати, ремешок, тянущийся от начала фонарика, и дергает немного на себя, чуть прикусывая и обнажая немного оскал. И всеми фибрами души Данила чувствует, что теряет самообладание. Эльдар ему доверился, рассказал, послушал, и нельзя, нет, нельзя…       И детектив размыкает губы, позволяя мелкому дернуть головой и отбросить фонарик на стол позади себя. Полоса света теперь падает на стену за Джараховым, и Данила может лишь видеть силуэт, невольно скользя глазами по хрупким плечам, что немного подрагивают от учащенного дыхания. А массивный силуэт рыжего едва различим в этом полумраке, и когда мелкий очерчивает взглядом массивный облик полицейского, свет сзади брюнета начинает помаргивать, погаснув из-за разряженой батареи.       И оба остаются в темноте. Не видят совсем. Но оба друг друга чувствуют.       Когда Эльдар дрожащими от волнения руками (и куда он всю свою дерзость-то растерял?) после снятия очков находит в темноте большие данины ладони, слабо протянув наверх, чтобы положить на свои плечи, Данила сдавленно рычит, позволяя мелкому небольшую самовольность. Но это только пока.       Когда ладони полицейского накрывают хрупкие плечи полностью, Поперечный чувствует каждую ебаную косточку. Он для него слишком маленький, слишком неопытный… Слишком, блять, семнадцатилетний. И слишком нужный. Но статус, но возраст, но рамки…       Все эти мысли вылетают из головы, когда Эльдар, чуть наклонив голову в сторону, тянет неуверенно ладони к лицу Поперечного. Тонкие пальцы очерчивают скулу, касаются виска, скользят по мягким волосам к фуражке. Под удивленный невидимый взгляд рыжего Джарахов стягивает головной убор, бережно кладя чуть поодаль от себя. Маленькие слегка ладони дотрагиваются до щетины полицейского, аккуратно изучая каждый изгиб, подобно незрячему, читающему шрифт Брайля. — Мелкий, я не… — Но договорить Поперечному не дают. Эльдар слабо тянет за шею вниз, и все правильные и неправильные тезисы отходят куда подальше.       Даже так Даниле приходится чуть нагнуться, чтоб наконец приблизиться почти вплотную к лицу школьника напротив. Джарахов с далеко не наигранной наивностью чуть мажет мягкими устами по щеке следователя, и тот дуреет, опаляя горячим дыханием шею брюнета и все же позволяя себе отпустить тормоза. 《Нахуй всех, кроме Джарахова.》       Коснуться наконец губами его губ до пробирающей все внутри трясучки приятно. Вдоль позвоночника мелкого пробегают мурашки, все тело словно током прошибает от потока энергии, проходящей через прикосновения. Он вздрагивает, мгновенно приподнимаясь навстречу сильным рукам, в которых хочется выгибаться как струна от сводящего с ума истомного напряжения.       Руки рыжего мягко, но настойчиво притягивают ближе, одна ладонь гуляет по спине, изучая выпирающие лопатки, вторая скользит по подбородку, чуть приподнимая. Кажется, Джарахов настолько сильно плавится от осторожных пока еще касаний, что если бы не Даня, он давно бы упал на стол.       Дыхание сбивается к черту, мысли путаются, в голове дурманящее марево. Едва ощутимо Эльдар стонет в поцелуй, когда Поперечный перемещает руку со спины выше, зарываясь в волосы и чуть сжимая у основания, заставляя тянуться наверх еще сильнее. От сминающих с нарастающим напором губ, от запаха мужского терпкого одеколона, от теплых кончиков пальцев, спускающихся от линии челюсти к шее — от всего брюнет просто теряется.       Даже в темноте Поперечный чувствует, что от удовольствия, пробирающего каждую клеточку, у Джарахова глаза закатываются под прикрытыми веками. Эльдар, не контролируя себя вообще, обвивает шею Дани ладонями, касается волос, спускает руки к рубашке и неосторожно тянет за воротник, почти отрывая пуговицы. На это рыжий выдыхает с рычанием в приоткрытые губы что-то вроде 《сучонок》, быстро перекладывая руки на бедра Эльдара и побуждая того обвить ногами торс следователя.       Для Джарахова это все так ново, так недозволенно, что он до конца себя не осознает, теряясь в тянущем низ живота сладком, истомном чувстве, в ловких до чертиков губах Поперечного. С жаром, с присущим первому опыту восхищением, самозабвенно школьник внимает каждому их движению, отзывчиво выгибается, боится оторваться.       Данила же чуть-ли не рычит от сводящей скулы вседозволенности. Рамки, которые он соблюдал, от ношения формы до ебучего школьника со сладкими медовыми губами, которого нельзя, блять, целовать — все это смешивается, превращается в тягучий поток из свободы и потерянного в прерывистых выдохах Эльдара терпения, на считанные минуты такого ненужного никому. Сейчас лишь они, лишь кромешная тьма, лишь фрустрация вокруг и внутри, везде сейчас. Словно в этой грязной во всех смыслах допросочной можно позволить себе все. Полицейский ловит неподдельный драйв от всего Джарахова: возбуждает даже его это чертово, жутко иностранное «детектив», которое мелкий жарко выдыхает рыжему в губы, развязно кусая после.       Но когда Джарахов утягивает его вниз за шею, чувствуя леденящую кожу под худи поверхность стола, в голове потихоньку вновь включается сознание. — Накажите меня, детектив… — Шепчет провокатор, улыбаясь почти что коварно, после с полустоном закусывая губу от ощущения легких, охуенно-нежных поцелуев на шее. Уста Дани ведут от мочки до изгиба, он проходится по самым, блять, чувствительным точкам слишком смущающе, влажно, жарко, обдавая после разгоряченную кожу холодным воздухом, заставляя поежиться, выдохнув судорожно во вновь услужливо подставленные губы. Так жарко и жадно они опять целуются, что школьника пробивает безумная дрожь, охватившая все непослушное тело. Сердце замирает через раз у обоих. Порнушная фраза заставляет Поперечного залиться смехом, отрываясь от Джарахова.       До них, наконец, доходит, что они натворили. Или нет…       Данила прислоняется лбом к столешнице под ними аккурат сбоку от головы Эльдара, пока тот никак не может усмирить сбившееся дыхание, пряча лицо в изгибе шеи полицейского. Блять, опять этот потрясный запах…       Рыжий несколько раз ударяется лбом об этот несчастный стол, прижимая к себе Джарахова за макушку. Ни отпустить, ни удержать нельзя… И только Данила хочет примерить на мелкого свою фуражку, лампочка над парнями слабо загорается. Вместе с их надеждами и пульсом, отбивающим единый ритм. — Сначала отксерим документы, а потом я поведу тебя выпить кофе, чертенок, — С хрипотцой обещает Поперечный, вставая и утягивая за талию за собой и Джарахова, еле стоящего на ногах, беря за тонкое запястье. — Принято, детектив.       И оба улыбаются по-новому, смотря друг на друга под углом из-за разницы в росте. Раскрасневшийся, смущенный и разморенный поцелуем школьник и невозмутимый, лохматый слегка детектив.       «В принципе, это стоило пропуска Мстителей» — Даня думает, очень приуменьшая. Естественно стоило, еще как.       «Это не стоило даже Мстителей. Это ебаной вселенной стоит.» — Эльдар преувеличивает. Естественно не вселенной. Скорее, эссе по литературе.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.