Кроме летучей мыши

"Добро пожаловать в Готэм-Сити!" — приветствует надпись на дорожном знаке. Брюс давит на газ, наблюдая, как растут показатели скорости. Что только разного рода умники с этим знаком в свое время не проделывали: пару раз на него вешали трупы, кровью пачкали, граффити рисовали, — но самой остроумной, согласно общественному мнению, модификацией была произведенная как-то замена надписи на затасканную цитату из Данте — ту самую, про надежду. Отдавало избитым клише, но менее правдивым напутствие от этого не становилось. Добро пожаловать в Готэм-Сити. Добро пожаловать домой. Встреча с советом директоров. Они интересуются, как все прошло в Чикаго. Брюс предоставляет полный отчет. Кое-кто из партнеров выражал озабоченность в связи с крупной аварией в одном из городов, имеющих свой филиал производства, но поскольку все остальные оставались в строю, проблем не возникло. Скоро в сферу услуг Чикаго запустят идеально отлаженные механизмы: андроидов, выполняющих свои обязанности эффективнее и успешнее, чем любые их предшественники в области искусственного интеллекта. Как уже запустили в некоторые другие крупные города. Заключены новые контракты на поставку. "Рейтинг одобрения Уэйн Энтерпрайз за последний месяц совершил беспрецедентный скачок в 24%" — источник: центр изучения общественного мнения. "Уэйн Энтерпрайз совершает новый шаг в эпоху будущего" — Daily Planet, Кларк Кент. — Андроиды делают андроидов, — качает головой Люциус Фокс часом позже, когда они вдвоем наблюдают за работой конвейера. — Звучит как ночной кошмар всех поклонников идеи восстания машин. — Звучит как новый день в Готэме, — Брюс отворачивается. Он устал. Долгая дорога, совещание, беседа с Люциусом — все слилось в непрерывную полосу смешавшихся друг с другом часов. Ему нужно попасть домой — нужна передышка перед "ночной сменой". В этот час дороги обычно забиты до отказа, но сегодня машин почему-то не так много. Брюс отмечает это, запоминает и мысленно откладывает в сторону, сосредоточиваясь на том, чтобы как можно быстрее добраться до поместья. Только шагнув навстречу прохладным объятиям мрака Бэт-пещеры, он, наконец, чувствует облегчение; даже головная боль, угнездившаяся в затылке, немного отступает. Он дома. Теперь все правильно. — Где Робин? — голос звучит сухо, перестраиваясь после длительного использования обходительного тона Брюса Уэйна обратно на металлические нотки темного рыцаря. — Полагаю, разбирается с тем, что происходило в городе за время вашего отсутствия, — Альфред невозмутимо протягивает ему чашку чая. В Готэме все время что-то происходит. Но крайне редко — что-то хорошее. Андроид изображает Двуликого — вернее, что-то по его мотивам. Правая сторона без помех выводит голографический покров, идеально изображающий неизувеченную часть Харви Дента; а вот левая справляется только с костюмом: там, где должна быть поврежденная кислотой кожа, покров глитчует, а в отдельных местах и вовсе распадается на пиксели, открывая в образованных прорерах белый пластик каркаса. У него заложник — работник банка, — и пистолет. — Где сейчас настоящий Двуликий? — Бэтмен скрывается в тени колонны городского банка. Нескольки-секундная задержка, прежде чем Альфред отвечает; Люциус недавно опять модифицировал шлем, но, какими бы новыми функциями тот теперь не обзавелся, следовало больше внимания уделить скорости коммуникаций. — Его местоположение неизвестно. Робин сейчас этим занимается. Из разбитого окна здания доносится зычный голос: — Бэтмен, мы знаем, что ты здесь! Нет времени на раздумья: блеф или не блеф, орел или решка. Бэтаранг — в руку, сжимающую пистолет: голографический покров расходится там, где лезвие пробивает пластик. Бэтмен летит следом, попутно вынося остатки стекла в оконной раме. Бросок был запланирован так, чтобы лишить конечность возможности откликаться на сигналы, но в этот раз все идет не по плану: андроид успевает выстрелить, а Бэтмен — записать на свою совесть, в этот непереносимо длинный список, еще одну человеческую жертву, пока не видит: бесполезной грудой дымящегося пластика к ногам псевдо-Двуликого валится другой андроид, оставшийся без покрова. Это странно. Одно из условий поставки андроидов на широкое производство — в самом Готэме они не должны заменять людей на рабочих позициях. Ситуация с безработицей в его городе и без того плачевнее некуда, Брюс Уэйн не собирался усугублять ее еще больше. Единственное исключение было допущено для GCPD, не для городского банка. — Бэтмен! — голос андроида теперь прошивают электронные помехи. — В банке еще есть гражданские? — не сводя глаз с рябящего голографического покрова, обращается Бэтмен к Альфреду. — Похоже, что нет, сэр. В глубине помещения Бэтмен видит силуэты с заведенными за голову руками. Тоже андроиды? — Ты снова вернулся на улицы Готэма. Но здесь уже нечего спасать. На лбу "Двуликого" вдруг возникает экран. На нем с бешеной скоростью сменяют друг друга цифры: 0 и 1. — Кто запрограммировал тебя на это? —повышает голос Бэтмен. Проще всего было бы отключить андроида и посмотреть историю введенных команд вручную, но может быть и так, что тот запрограммирован на самоуничтожение, лишь бы не допустить подобного расклада. Воняет паленым пластиком. Болит голова. На дисплее замирает единица. 1 — Передай Брюсу Уэйну, что настало время платить по счетам, — скрежещет голос Двуликого. Тонкий высокий писк, который ни с чем не перепутаешь. "Двуликий" бросается на Бэтмена, намереваясь заключить его в медвежьи объятия, но корпус андроидов Уэйн Энтерпрайз достаточно легкий, чтобы тот сумел отпихнуть его ногой и, выбросив трос, подтянуть себя к распахнутым дверям главного входа, прежде чем, ударяя по барабанным перепонкам, голова андроида взрывается, стирая голографический покров, а вместе с ним — все данные. Вонять жженой пластмассой начинает в два раза сильнее. — Где последний раз видели Двуликого? Он оставляет сгоревшего андроида в банке — не нужно быть гением, чтобы понять: из этого электронного хлама уже ничего не вытащишь. Уборкой мусора пусть занимается полиция. Быстро передвигается по крышам, надеясь заметить с высоты птичьего полета подозрительную активность на зловеще пустынных ночных улицах. — В Аркхеме. — Откуда произошел очередной массовый побег, — ясно как день. — О котором я почему-то не слышал, пока не вернулся. — Осмелюсь заметить, сэр, что если бы о каждом побеге из Аркхема трубили во всех СМИ, добрый американский народ наблюдал бы за этим днем сурка чаще, чем за сводками о жертвах дорожно-транспортных происшествий. — Ты мог бы поставить меня в известность. Но не счел нужным. — У вас были свои дела. Сухо и невозмутимо. Бэтмен обрывает связь. В пятне фонарного света на периферии зрения ему почудился фиолетовый проблеск, но он приземляется на замусоренный тротуар, и вокруг — ни души. Даже крысы не снуют в поисках объедков. — Отчет о сегодняшней ночи: остановлен: Двуликий; предотвращено: одно вооруженное ограбление, одна потасовка с применением холодного оружия. Не густо, а еще оба инцидента после произошедшего в банке оставили отчетливое ощущение неправильной странности. Он не понимал, в чем тут дело; мысли последнее время вообще текли странно, порой обрываясь там, где не должны, и начинаясь не там, где нужно. По возвращении в пещеру Бэтмена чуть не вырвало, пару минут пришлось потратить просто на то, чтобы прийти в себя. — Код ошибки: 112, неправильное наименование. Не Двуликий — андроид, изображающий злодея. — Исправляю, — глаза Робина мигнули. Бэтмен кивает. Чудо-мальчик 5.0 копирует его движение. Бэтмен понял, что именно андроид нужен ему в качестве напарника сразу же, когда увидел первые прототипы, продемонстрированные Люциусом. Робо-Робин всегда выполнял полученные приказы. Не нуждался в отдыхе кроме периодических обновлений системы. В случае поломки, в кратчайшие сроки чинился. Конечно, и тут не обходилось без проблем: порой, приходилось заменять модели полностью. Всегда хороший повод изменить дизайн и пристроить новые возможности, но не очень приятные происшествия сами по себе. В программу Робина 1.0 вкралась какая-то ошибка, и однажды он просто ушел, исчез из Готэма бесследно. Бэтмен так и не смог его отследить. Робина 2.0 Джокер искорежил до такой степени, что не оставил Бэтмену выбора, кроме как отправить его в утиль. С Робином 3.0 и Джокером вышло еще хуже: клоун на пару с Харли Квинн умудрился его взломать. Робин 4.0 пострадал от другого андроида. Бэтмен хочет верить, что пятый продержится дольше своих предшественников. — Нужен отчет о последнем побеге из лечебницы Аркхем. — Провожу поиск. Обнаруженные данные: 0. Бэтмен хмурится. Снимает шлем и трет виски, пытаясь отогнать снова приближающуюся головную боль. К ним спускается Альфред. — Почему нет никаких отчетов о побеге Двуликого? — не открывая глаз. — К нашему сожалению, все данные были уничтожены в ходе побега, — у Альфреда есть ответы на все, но слишком многие из этих ответов — никакие не ответы. — Мастер Брюс, вам будет интересно взглянуть на это. Только что доставили почту. Брюс распахивает глаза. В руках Альфреда темно-зеленый запечатанный сверток. На оберточной бумаге — жирный знак вопроса. Они проводят несколько проверок, убеждаясь, что вскрывать посылку безопасно. Внутри обугленная конечность андроида сжимает записку. "Я рожден мертвым. Кто я?" — Андроид, — Брюс буравит взглядом записку. — Что это значит? — Риддлер стоял за ограблением банка? —Робин по умолчанию настроен сначала на поиск самых очевидных гипотез. Помогает при мозговом штурме. — Слишком грубая работа для Риддлера, — Брюс качает головой. — И при чем здесь Двуликий? Почему именно он? Бэтмен пытался получить информацию о Денте у полиции, но у Гордона был включен автоответчик, а все остальные не смогли сказать ничего полезного. Катастрофическая нехватка данных. — Нужно найти Риддлера. Робин, отправляйся в город. Свяжись со мной, когда обнаружишь его нынешнее убежище. — Принято. — При всем уважении к вашему энтузиазму, сэр, осмелюсь посоветовать вам передохнуть хотя бы пару часов. Мне не нравится ваш румянец. — Я нормально себя чувствую, — Альфред выразительно выгибает брови, и Брюс все-таки добавляет, честнее: — Я проверил, у меня нет температуры. Не смотри так. Компьютер, мне нужны данные о всех продажах андроидов Уэйн Энтерпрайз частным лицам за... последний месяц. Строчки текста бегут по монитору. Он принимается за изучение. Головная боль отступает. Информация о продажах не дала никаких зацепок. Солнце уже в зените, когда Робин присылает координаты нового логова Риддлера. Привычнее было бы действовать под покровом ночи, но время не терпит, и сразу после сообщения Робина, Бэт-мобиль выезжает на дорогу под осуждающим взглядом Альфреда. Риддлер совсем потерял страх — обитает в арендованном помещении на верхушке небоскреба, у самого центра Готэма. Риддлер, который тоже должен быть в Аркхеме. Эти групповые побеги — что встречи выпускников: регулярные, грязные и почти всегда заканчиваются невнятным хаосом. Бэтмен врывается в комнату через услужливо распахнутое окно. Риддлер за своим рабочим столом, с высокомерной ухмылкой на губах. Ухмылка "отгадай-ка вот что: как вышло, что я настолько превосхожу тебя?". Ухмылка, которую хочется немедленно стереть кулаком, но Бэтмен сдерживается. Пока. — Уже разгадал мою маленькую загадку, Бэтмен? — Риддлер ухмыляется еще шире — видит, как ходят у него желваки. — У меня мало времени. — У тебя всегда мало времени. Бэтмен перегибается через стол, намереваясь ухватиться за лацкан пиджака, но Риддлер проворнее — успевает оттолкнуться каблуками от пола и отъехать на стуле назад. — Нет-нет, не так быстро. — Что тебе известно о Двуликом? — Что — конец всего, что начиналось? Бэтмен стискивает зубы. — Он мертв? Кто его убил? — Разве интересно узнавать ответ, не пораскинув сперва мозгами? Дешево — как лезть в раздел "ключи" в книжках с кроссвордами. Риддлер тянется рукой к ящику, но Бэтмен одним махом перелетает через стол и пытается схватить его за предплечье. И вместо дорогой зеленой ткани пальцы обхватывают гладкое и белое. — Кто живет на кладбище кроме летучей мыши? Кого не приглашают на похороны? — звучит последняя загадка, а за ней — знакомый пронзительный писк. Бэтмен рывком отшвыривает андроида от себя. Тот взрывается уже в воздухе, на фоне голубого готэмского неба. Осмотр логова Риддлера ничего не дал: все бумаги, имеющие хоть какую-то ценность, были двухнедельной давности. Теперь у него два пропавших без вести злодея, которых подменили андроидами, и одна бестолковая зацепка — прощальная загадка Риддлера. "Кто живет на кладбище кроме летучей мыши? Кого не приглашают на похороны?" Мертвец? Но мертвецы не живут. В этот раз его выворачивает наизнанку прямо на пороге поместья. Он почти ничего не ел, поэтому рвет насухую — хуже вдвойне. Альфред помогает спуститься в Пещеру, заставляет измерить температуру. 36,9. Почти норма. — Отравился чем-то, пока добирался до Готэма, — отмахивается Брюс. Но ему приходится согласиться на небольшую передышку. Он поспит полчаса, этого хватит. Может быть, тем временем появится какая-то зацепка. Вместо так необходимого отдыха он получает иссушающий ночной кошмар. Ему снова восемь, и мать с отцом снова идут навстречу смерти. Но вместо заросшего щетиной грабителя их встречает он сам, взрослый, в своем лучшем выходном костюме. Когда замолкает эхо выстрелов, и тела его родителей падают на мокрый асфальт, с них спадает голографический покров: это андроиды. На захлебывающегося рыданиями Брюса безучастно смотрят пустые пластиковые лица. Брюс просыпается, выныривает из сна весь мокрый от пота, с колотящимся в горле сердцем. Он в Бэт-пещере. Здесь тихо, никто не стреляет, и только затылок Робина маячит впереди. — Дик, — зовет Брюс дрогнувшим голосом. Робин оборачивается, и Брюс, шарахнувшись назад, чуть не падает вместе со стулом: в пустых глазах андроида отражается его кошмар. — Обновление системы установлено на 89%, — сообщает Робин бесцветно. — Приостановить установку? — Продолжать, — Брюс обессилено откидывается на спину стула. Умеренная головная боль становится фоном его реальности. Появляется Альфред. — Есть новости? — спрашивает Брюс, пока Альфред не начал задавать собственные вопросы. Тот качает головой, а на Брюса снова накатывает паника. Когда-то давно Альфред помогал ему вырываться из когтей ночных кошмаров. "Все кошмары кончаются с рассветом, мастер Брюс." Когда-то давно... Он сжимает зубы, прогоняет ненужные мысли. Сосредоточиться. Теперь эти воспоминания бессмысленны. И паника бессмысленна. Ему нужно — он должен, — разобраться, что за чертовщина творится в городе. — Я еду в Аркхем, — он надевает шлем. Что-то случилось с его чувством времени. Он собирался провести в поместье не дольше двух часов, но когда выехал наружу, выяснилось, что солнце почти закатилось, выплеснув на западе остатки багровой краски. Бэтмен превышает скорость в несколько раз, но уже темно, когда он подъезжает к лечебнице. Тем проще. Часть заключенных на месте, но разумеется, ничего из них не вытянуть. Устроить ему частное свидание с кем-нибудь руководство отказывается. Можно было бы применить силу, но он пока не теряет надежду на сотрудничество с Гордоном, а для этого по крайней мере сегодня Бэтмен должен оставаться на нужной стороне закона. Хотя бы смог разжиться списком разгуливающих на свободе пациентов. Мысленно перебирает имена, отмечает наиболее важные фигуры. Риддлер, Двуликий, Плющ... Джокер. Верно, не в его стиле — пропускать такое веселье. На обратном пути Бэтмен пытается связаться с Гордоном. Тот не отвечает. В его кабинете пусто. Дежурный андроид ничего не знает. Оракул не выходит на связь. Происходящее нравится Бэтмену все меньше. Он патрулирует улицы, но не замечает ничего необычного, разве что прохожих маловато, да куда-то подевались все бродячие псы. Их все-таки начали отстреливать? Возвращается под утро. Знобит. Успевает снять шлем и выпить жаропонижающее, пока в Пещеру не пожаловал нежданный гость. — А ты что здесь делаешь? — спрашивает Брюс с плохо скрываемым неудовольствием. Готэм — его территория; кроме того, они и так недавно виделись. Держи врагов далеко, а друзей еще дальше. Тем не менее, Кларк Кент по какой-то причине сейчас у него на пороге. — А что делаешь здесь ты? — Кларк не улыбается. Брюс хмурится, пытаясь расшифровать шутку. — Ты же обещал приступ слабости чернота в глазах Брюс смаргивает и приходит в себя как раз вовремя, чтобы уловить конец фразы: — ...после Чикаго в Метрополис. Брюс? Ты в порядке? — Планы поменялись. Кларк качает головой. Зачем-то берет его шлем, вертит в руках. — Модифицировал? — Точно. Положи на место. — Знаю, ты не любишь, когда трогают твои вещи. Или пытаются указывать, что делать, — Кларк кладет шлем обратно. — Но я прошу тебя как друг: давай улетим прямо сейчас. Находиться теперь в Готэме — это... — Ты прав, — перебивает Брюс. — Не люблю, когда мне пытаются указывать что делать. — Я понимаю, что тебе нужно время, — Кларк все стоит на своем. — Но это опасно, и ты не можешь на самом деле думать, что усовершенствованный шлем и машина — это абсолютная защита, которая может тебя спасти. Брюс трет виски. Кларк ведет себя странно, говорит бессмысленные вещи. Может, ему стали известны какие-то новые детали дела, над которым Бэтмен работает? Но откуда? — Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — прерывает он Кларка на полуслове. Тот умолкает, в некотором замешательстве. — Я в этом сомневаюсь. — Я тоже. Так что сейчас тебе в Готэме делать нечего. Мне нужно побыть одному. В этот момент Альфред приносит чай, на который Брюс точно не собирался приглашать Кларка. Робин подходит к Альфреду, чтобы помочь ему с громоздким подносом. Кларк смотрит на них со странно-холодным выражением лица. Настолько холодным, что Брюс принимает это за личное оскорбление. — Кларк, не заставляй меня показывать тебе на дверь. Кларк оборачивается, и Брюс внутренне подбирается, не зная, чего можно ждать от Супермена, когда у него такое лицо. — И тебе от этого легче? — когда же он уйдет? Он должен уйти. У Брюса болит голова. — От того, что ты сидишь в своем супер-защищенном бункере с вот этим, и занимаешься — чем? Робин оповещает мигающим зеленым огоньком, что обновление завершено. Теперь Брюс вспомнил, что Кларку с самого начала не нравилась идея с Робо-Робином, но он не собирается выяснять отношения еще и по этому поводу. Не сейчас. — Мне нужно побыть одному, — повторяет он. — Я вернусь через три дня, Брюс. И тогда — никаких отговорок, — предупреждает Кларк, прежде чем наконец-то оставить его в покое. Этой ночью Бэтмен встречает Кошку, и она целует его на крыше небоскреба, но под губами оказывается прохладный пластик, и Бэтмен с ужасом и отвращением отшатывается, а под утро, задыхаясь под давящим сводом Пещеры, не может понять, приснилось ему это или нет. Днем Бэтмен находит андроида-Пингвина. Он взрывается. — Двуликий. Риддлер. Пингвин. Селина. Джим. Барбара. Где они все? — он задает этот вопрос снова и снова, пока к горлу не подкатывает тошнота. — Решили переехать в местечко попрохладнее? Сегодня обещают рекордные показатели жары для этого месяца, на вашем месте, сэр, я бы... — Ты не помогаешь! — шипит Бэтмен. Голова бессильно свешивается на грудь. — Кто живет на кладбище кроме летучей мыши? Кого не приглашают на похороны? — Ваше чувство юмора, — предполагает Альфред бесстрастно. Харли разнесла голову Робину 5.0. Молотом. Бэтмен смотрит на разлетевшиеся микросхемы и искрящие провода, от которых валит вонючий черный дым, и пытается не дать злости захлестнуть себя. — Где Джокер? — спрашивает он низко. Если ты чего-то не понимаешь, спроси Риддлера. Если ты не понимаешь ничего, тебе к Джокеру. Харли грозит ему пальцем. — Ну нет, хватит уже вам гоняться друг за другом. У нас тут все-таки траур. — Какой, к черту, траур? — рычит Бэтмен. — Знаешь, что сделала Плющ, когда поняла, что ее существование само по себе загрязняет окружающую среду? — она его не слушает. Подносит два пальца к виску. — БАМ! Вот так. Если Харли не врет, одним злодеем, о судьбе которого надо печься, меньше. Если врет... Бэтмен все равно уже не может отделаться от ужасного подозрения. Харли бросается на него, и только тогда Бэтмен осознает, как сильно сдал за последние дни по вине своей таинственной болезни. Он все еще сильнее Харли физически, но теперь чудовищно проигрывает ей в скорости. Красное облако боли вспыхивает и взлетает вверх по руке, к самому плечу, и оттуда — в голову, когда молот Харли дробит его кисть. Адская боль. Как же глупо будет умереть здесь, вот так. Мощь следующего удара до некоторого предела скрадывает шлем, но в голове точно взрывается колокол. Кого не пригласят на похороны Брюса Уэйна? Бэтмена? Джокера? Клоуна? Клоуна. На тупых механических инстинктах он уходит от нового удара и здоровой рукой хватает Харли за волосы. Пальцы сжимают воздух: голографический покров. Как же это называлось? Золотое правило робототехники? Все андроиды-двойники злодеев были андроидами Уэйн Энтерпрайз. В них должен быть заложен абсолютный запрет причинять вред своему создателю. Бэтмен сдергивает с себя потерявший форму шлем. Это — единственный козырь, оставшийся в рукаве. А если он ошибается, то живым все равно не уйдет. Но Харли замирает, точно обесточенный электроприбор. — Где Джокер? — Он сам тебя найдет, — из медового голоса Харли вытекла вся сладость. Она уходит в темноту, и скоро до Брюса доносится знакомый писк. Он сползает по стене. Сердце молотком бьется о стенки черепа, вместо правой руки — огромный пульсирующий шар боли. Немеющими пальцами он подбирает шлем и невнятно шепчет: — Ал, пож....ня. С новым ударом колокола на него обрушились перепончатые крылья тьмы. Сознание возвращается вместе с чудовищной болью, выдавливающей глазные яблоки из орбит. Первым делом он пытается пошевелить правой рукой, и с удивлением понимает, что у него получается. Пальцы откликаются на команды. Но этого не может быть, он точно помнит, что Харли... С сухих губ срывается стон. Кроме руки он не может пошевелить ничем. Над ним возникает Альфред. — Только не пытайтесь встать, мастер Брюс. — Где я? — язык слушается плохо. Кажется, будто шатаются зубы. — Вы дома. — Рука... Молчание — и: — Я должен был ее ампутировать. Бэтмену придется обходиться протезом. Бэтмен подумает об этом позже. Мысли опять спутались. Он снова падает в темноту — нет, в пещеру — нет, в чан с химическими отходами все слишком яркое, глаза щиплет, а в ухо смеется, и смеется, и смеется Джокер ХАХАХАХАХАХА пока не замолкает, подавившись, и последовавшая тишина в сто крат хуже, он здесь один, нет, только не тишина Он забрасывает землей крышку гроба, но лопата весит целую тонну, а в его распоряжении только одна рука, поэтому он бросает лопату, начинает разрывать землю пальцами, скребет по крышке гроба, сначала снаружи, потом изнутри, потом снова снаружи, пока через щель в древесине не проглядывает знакомая улыбка "Кого не приглашают на похороны?" "Кто живет на кладбище кроме летучей мыши?" Брюс Уэйн. Он срывает крышку гроба, но Джокера там нет, только пустота — нет, Томас Уэйн, — нет, он сам. Брюс просыпается с рвущимся из груди криком, а потом перегибается через край кровати, и его выворачивает. В рвоте — кровь. — Альфред! — зовет он срывающимся голосом; ему словно опять восемь. Альфред уже здесь, протягивает влажное полотенце, но Брюсу нужно не полотенце, ему нужно, чтобы Альфред сказал, что это просто страшный сон, что все кошмары заканчиваются с рассветом, что он обязательно справится. Ему нужно, чтобы Альфред взял его за руку, но когда дрожащими пальцами Брюс хватается за морщинистое запястье, белый пластик . Его снова тошнит. Все кошмары кончаются на рассвете, но не этот. Этот на рассвете начинается. Джокер ждет его у ворот поместья, и розовые блики рассвета накладывают на выбеленную кожу иллюзию румянца. Джокер на фоне их мертвого мира. Джокер в своем фиолетовом костюме с иголочки и с уложенной волосок к волоску прической. Посреди могильных камней с догнивающими воспоминаниями о былом. — Кто живет на кладбище вместе с летучей мышью? Джокер в ответ широко улыбается. Во всем городе их настоящих двое: Бэтмен и Джокер. Шутка смешная, умереть можно. Нарочно такое не придумаешь. Бэтмен почти готов улыбнуться. Почти. — Это мог быть кто угодно. Но это ты. Конечно, это не мог быть кто угодно. Это мог быть только Джокер. — Ты предпочел бы мне киллера Крока? — Джокер отрепетированным жестом прикладывает ладонь ко лбу. В нем всегда столько наигранности, он весь — из этой фальши, из этой пустоты в кричащей обертке. Но — единственный настоящий человек в Готэме кроме него. Верно? В голове вдруг зажигается вопрос. — Откуда ты знал, где я? — Харли самоуничтожилась, но, конечно, ей хватило бы времени отправить данные на какой-нибудь удаленный сервер. Но куда? Джокер безумен, безграничен по-своему, но если Бэтмен и был в чем-то уверен, так это в том, что не он стоит за всем этим восстанием машин. Как он и решил, нарочно такое не придумаешь. Даже если ты Джокер. Джокер заходится в приступе смеха, зажимая рот рукой. Потом отбрасывает ложную скромность и вовсю наслаждается своим истерическим визгливым весельем. Бэтмен ждет свой ответ. Смех смолкает. Джокер утирает выступившие слезы, а когда отнимает руку от лица, его там больше нет. Не как с Кукольником, нет вообще ничего. Мертвые черты андроида. — Знаешь, какая шутка самая смешная, Бэтси? — улыбка возвращается на лицо, но только она. Чеширский кот: добро пожаловать в Готэм-Сити, Алиса! — Та, которая с двойным панчлайном! И вот тогда Бэтмен смеется. Хохочет, пока его не начинает рвать. Раз это неизбежно, умереть бы прямо сейчас, от смеха. Убийственная шутка, Джокер посмеется ему в лицо, когда они встретятся в аду. Когда он поднимает голову, Риддлер спрашивает голосом Джокера: — Я — начало. Я — конец. Что я? Ответ приходит сразу. Но Бэтмен не уверен, что успеет ответить. Эйс Кемикалс. Обесточенный, но бледного утреннего света достаточно. Чего недостаточно, так это ресурсов отравленного организма, но Бэтмен привык совершать невозможное. Джокер на крыше, и Бэтмен видит его еще снизу: тощий лиловый призрак, предсмертный хрип умирающего Готэма. Бэтмен не знает, сможет ли подняться, пока не поднимается, цепляясь протезом за перила и стены. Впереди — острые углы джокеровских плеч. Смотрит на Готэм; начинает ли мертвый Готэм вглядываться в ответ? Стоять на ногах тяжелее, чем толкать валун на гору, но лучше умереть стоя, чем свалиться в ноги Джокеру и сдохнуть там. Джокер оборачивается не сразу, а когда все-таки это делает, углы его губ опущены. — Очень грустно, — сообщает он траурно, — видеть тебя в таком состоянии и знать, что причиной тому не я. Бэтмен приваливается плечом к кирпичной трубе. Хватает ртом воздух. С такого близкого расстояния Джокер тоже не выглядит пышущим здоровьем, но по сравнению с ним — хоть сейчас агитировать за здоровый образ жизни на проспектах аптек. Если он оставался в Готэме все это время... — Что здесь произошло? Недоверчивый смешок. — Ты не помнишь. Бэтмен не считает нужным отвечать. Джокер хихикает, еще не совсем уверенно, но в его глазах мелькает что-то вроде позабавленного удивления. — Ты не помнишь! Вот так номер, Бэтс. Мамочка с папочкой что, не научили тебя, что подавлять воспоминания плохо? Джокер в шутку грозит ему пальцем. На секунду Бэтмену становится плевать, что Джокер — последний живой человек в Готэме, кроме него, а у него самого температура уже поднялась настолько, что мозг того и гляди сварится в кастрюле-черепушке. Джокер даже не пытается увернуться, когда пальцы сжимаются вокруг его шеи. Потому что сил, чтобы как следует их сжать, не говоря о том, чтобы передавить трахею, у Бэтмена больше нет. Как и на то, чтобы поднять вторую руку. — Знаю, знаю, не мне тебя судить, — соглашается Джокер буднично. Острый кадык давит на основание большого пальца. — У меня ведь, если, ха, помнишь, тоже с памятью не все хорошо. Тебя, правда, в химикаты не макали, но поверь, это к лучшему. Боюсь, тебе бы не понравилось, Бэтси. Хотя как знать? — У меня есть вторая рука, — предупреждает Бэтмен тихо. — И она автоматическая. Ты правда хочешь продолжить этот разговор? — Ой, как же страшно, даже сердечко заколотилось. Слышишь? Тук-тук, — губы Джокера разъезжаются. — Но кто же тогда будет травить тебе байки в последние минуты жизни? Думаешь, я не вижу, что ты одной ногой в могиле, мой храбрый рыцарь? Бэтмен молча разжимает пальцы, позволяя руке повиснуть безвольной плетью. — Совсем форму потерял, да? — Джокер сочувственно кивает. — А все-таки, я даже не знаю, с чего начать эту эпическую поэму. "Гибель Готэма", авторства... — С начала. — Или все-таки с конца? — Джокер подмигивает. Раскидывает руки в стороны, устремляясь взглядом к городу. Солнце встает за из спинами. — Так ли это важно, Бэтс? Иногда я помню этот день так, иногда иначе... Да, это моя версия "давным-давно, за три-девять земель". Не скрипи зубами, вредно для эмали. Как я и сказал, так ли это важно? Что это было? Большая химическая авария? Где? Здесь? На производстве Уэйна? А может, ядерная утечка? Какая разница! Это вчерашний день, а мы имеем что имеем: все готэмиты благополучно скончались, а тебя не было рядом. Упс. Печальная история с печальным концом, но ты другого и не ждал, так? — он снова смеется, так же бешено, как Бэтмен на него смотрит. — Прости-прости, но это правда смешно, ты подумай. Ты мечтал защитить Готэм, а я — чтобы в мире не существовало никого кроме нас двоих. И глядите-ка, чья мечта в итоге исполнилась? Ха. Мир безнадежен. Снова смеется. Снова смеется. Снова смеется. — Тебе не смешно, да? — в голосе Джокера неподдельное разочарование. Бэтмен качает головой. Скоро ему станет скучно. Скоро. И тогда — — Скоро все закончится, — утешает Джокер его. Или себя. — А ты как выжил? — не то чтобы этот вопрос не дает ему покоя — Джокер ведь живучее клопа, но... Джокер махнул рукой. — А... В моем организме столько токсичной дряни, что его уже ничем не проймешь. В конечном итоге, единственный, кому Готэм позволит выжить, это Джокер. Может быть, это все-таки смешно. — Я долго не протяну, — качает головой Джокер, словно читая его мысли. — Умирать так вместе, Бэтс. Жили долго, несчастливо и умерли в один день. Разве не романтично? — Почему? — перебивает Бэтмен новую серию хриплых смешков. — Почему мы умираем? О, наконец-то философские вопросы. Еще немного, и дойдешь до экзистенциальной мути про смысл жизни... Потому что умер Готэм, вот почему. Бэтмен не может существовать без Готэма, а Джокер — без Бэтмена, так что — конец комедии. Опускайте занавес, — щелчок пальцами. — Знаешь, когда ты вернулся и перенастроил всех андроидов, я почти поверил, что конец откладывается, а ты — наконец услышал то, что я твердил тебе все эти годы. Что и говорить, устроил славное представление напоследок, это ты умеешь. Ну а теперь, пока мы тут штаны просиживаем на поминках нашего Готэма, андроиды собирают друг друга, и устраивают жизнь себе. Готэм умер, да здравствует Готэм! Кто живет на кладбище кроме летучей мыши? Кого не приглашают на похороны? Готэм. — Скоро все закончится, — зачем-то повторяет Джокер. Мычит какую-то незамысловатую мелодию. Возможно, колыбельную. Он соглашается: — Все кошмары заканчиваются с рассветом. — Или с закатом, — чужие пальцы ложатся на его веки сквозь прорези шлема. Бэтмен безучастно думает, что Джокер решил напоследок выдавить ему глазные яблоки, но тот просто закрывает его глаза. — Спокойной ночи, Бэтс. Спокойной ночи, Готэм. И он засыпает.