schlfn

здесь всегда была эта красивая луна? это всегда было? сознание расходится по послеоперационным швам, приходится моргать. сделать громче радио и повторять про себя: я детектив, меня зовут ███, мне █ лет, я знаю одного вора… как его звали? кайто, конечно кайто. как ещё могут называть воров. что он помнит? что он ещё помнит? как сходит с лица и снова накатывает улыбка, пальцы пропитывает кипящий мед, тягуче-долгие движения. — если бы это был сон, я бы никому не рассказал. только тебе. опиумно-красные цветы. щекам тепло. сон, стой, снова — сейчас. горло режет вдохом, долгим и горячим, как лето. близко. — иллюзия? — фокус. сфокусироваться на другом, вспомнить что-то, кроме вспышек зажигалки. кафельно-белый, очередное разбитое пенсне превращается в стеклянные занозы, пачкает фланелевую рубашку. что вообще значит фланелевый? кто разбил стекло? радио говорит птичьим голосом. детектив берет дело в свои руки, дело смеётся и ластится: — спой мне колыбельную ньютона. отведи меня в китайскую комнату. солнце, упакованное в целлофановый пакет. радио закашливается помехами, детектив думает: 'когда едешь на север, бери с собой шарф'. зацелуй мои губы, поймай мои пальцы, брось горсть земли. — я скрою тебя. теперь тебя зовут джон доу. ногти впиваются в ладони, детектив не успевает возразить. ему не дают права голоса. только результаты аутопсии. это умильная улыбка попрошайки: мира тебе, мира вашему дому, мира вашим прячущимся в подвале детям, сердцебиение которых слышно из-под половиц. счастья всем и каждому, никто не уйдет обиженным. никто не уйдет отсюда. в секунду выстрела всех обволакивает глухота. радио замолкает. детектив просыпается от того, что лунный свет заливает его глаза.