***
В руках Бэрбоуна осталось всего несколько листовок, которые он доклеивал к стене в очередном переулке, попавшемуся ему на пути. Полностью погрузившись в собственные мысли, парень всё делал на автомате, не задумываясь о том, куда его приведёт этот узкий проход между двумя серыми высокими домами Нью-Йорка. Вдруг резкий звук сильно напугал Криденса, и парень быстро развернулся, но не смог сказать ни слова от удивления — он не думал, что Грейвс его так быстро отыщет, не подавая знаков, где необходимо самому отыскать волшебника. — Ты отыскал ребёнка? — грубый одновременно столь ласковый для ушей голос, прозвучал с толикой нетерпимости. Выражение лица выражало спокойствие, губы его были поджаты, но только подняв взгляд на лицо Персиваля, Криденс тут же опустил его, надеясь, что мужчина не заметил мучения в глазах своего помощника. — Н…Нет, я не смог, но я всё ещё ищу. — Пролепетал Бэрбоун, стискивая перевязанную ладонь. Боль почти прошла за время его нахождения на улице, вне приюта он мог почувствовать себя чуточку свободнее, но также не решался поднимать взгляд, уставившись в пол, протягивая в руки листовки и ожидая, что их кто-нибудь возьмёт. — Дай, посмотрю, — требовательно сказал Персиваль, схватив парня за запястье, чуть сдавив. Он почувствовал, как тот поначалу сопротивлялся, но потом расслабился, поддаваясь действию волшебника. Грейвс размотал бинт, освобождая ранки. Мужчина успокаивающе прошипел, когда провёл рукой по внутренней стороне ладони, и кожа моментально начала заживать, боль на руке наконец ушла. Криденс благодарно склонил голову, но Персиваль придержал его голову за подбородок, улыбнувшись и хмыкнув. По телу пробежалась дрожь — парень поднял голову, но взгляд всё также был направлен на грудь волшебнику. Его невинность и забитость бросала в дрожь, но мужчина чувствовал в нём силу, какую-то мощь, которой надо вырваться. — Тише, я здесь. Всё… хорошо, — прошептал Грейвс, склоняя голову Бэрбоуна себе на плечо. На шее он увидел следы и, проведя по ним рукой, услышал глухое шипение, ему было больно. Персиваль осторожно прикоснулся губами к ранкам, нежно поцеловав кожу, — тише. На миг Криденсу показалось, что его тело потеряло равновесие, а ноги подкосились, но его удержали, не дав упасть. Парень чуть дрогнул, не ожидая такого действия со стороны Грейвса и тем более не ожидав ощутить язык мужчины у себя на шее. Мужчина без стеснения прикоснулся пальцем к губам Криденса, проведя по ним. Он почувствовал, как вдоль позвоночника сразу же пробежалась стайка мурашек. Бэрбоун видел в Персивале только защитника, а то, видимо, не только защитника. Громко сглотнув, Криденс всё-таки сумел пересилить себя и поднял взгляд. Глаза Грейвса были тёмными, блестели от падающего на них света фонаря. — Я… — пролепетал парень, сжимая в ладонях ткань плаща мужчины, поджав губы, сразу же замолчал, после того, как почувствовал на лице ладонь. Он податливо наклонился, когда Персиваль провёл пальцами по скуле, и потом отошёл от него. — Я буду ждать новостей. И вновь Криденс провожает взглядом исчезающую фигуру Грейвса. Его широкую спину, плечи — такого волшебника невозможно потерять в толпе. Возвращаясь домой, Бэрбоун всё ещё вспоминал запах духов Персиваля, его красивые глаза, и думал, что он для него останется защитником, который сможет помочь.Часть 1
29 апреля 2019 г. в 21:20
Каждый день, возвращаясь домой, Криденс понимал, что ему достанется от матери. Не было ни единого дня, когда он не обходился без побоев с её стороны, всё заканчивалось одним и тем же, каждый вечер парень, свернувшись у себя в небольшой комнатке в приюте, сидел у кровати на деревянном полу, подогнув колени, плакал. Он чувствовал в себе силу, мощное количество энергии, которое необходимо было выплеснуть куда-то, однако на большее, чем забиться у себя около окна Криденс не мог. Все его шаги были под контролем матери. За любое нарушение он получал, поэтому на его теле так много незаживших кровоточащих шрамов. Но он держался. Просыпаясь с утра, Бэрбоун поднимался с постели и спускался к остальным, как будто не было вчерашнего ужасного вечера. И как будто он не кричал, когда искусственная кожа при каждом ударе попадала по его шрамам или, ещё хуже, ссадинами и небольшим ранкам.
Вчера Криданс получил по руке ремнём за то, что после обеда решил взять с кухни старое яблоко. Оно всё равно портилось, а когда мать это заметила, то сразу начала кричать, размахивая руками. В её словах были только ненависть и злость к существованию своего сына. Порой, парню казалось, что мать была готова проклясть тот день, когда родила его, чаще она говорила, лучше бы он родился мёртвым, тогда меньше проблем было. Единственное оставалось только терпеть, ждать и гадать, по какому месту получит он в этот раз.
Руки сильно ссаднило. Они сильно болели после полученных почти десять минут назад побоев. За окном ещё не было вечера, но сумерки уже сгущались, а на столе до сих пор лежит стопка не отданных листовок. Его личная стопка смерти. Каждый оставшийся листок — очередной крик или пощёчина. Боль утихала со временем, но она навсегда никогда не уходила, лишь становилась слабее.
В этот раз Криденсу досталось не сильно. Удар прошёлся по руке и по спине, задев кожу на шее, оставив на след. По сравнению с остальным это было не сильно. Но каждый такой кошмар был ужасен по-своему.
Парень помнил одно обещание. Сквозь боль проскользнула в сознании мысль, что ему ещё надо встретиться с Персивалем. Доложить новости, пусть и плохие. Какие бы они ни были. А потом придётся вновь смотреть, как широкая мужская фигура удаляется прочь из поля зрения. Жаль, Криденс не сможет сказать, что чувствует по отношению к Грейвсу. Какие эмоции пробуждаются в нём, когда он видит красивое вытянутое лицо с ровным аккуратным зачёсом назад, его карие глаза, полные уверенности и мужества, в них всегда пылал некий огонёк страсти, надежды, никогда не угасающий. Бэрбоун видел в Персивале человека, который сможет его защитить. Видел в нём защитника, чьи силы были для него безграничны.
Поднявшись на постель, Криденс облокотился о тумбочку рукой, выдвинул полку и достал из-под книжек и нескольких пожелтевших листовок оставшийся бинт и, спешно перевязав ладонь, обернулся назад, на спящих детей. Никто из них не слышал, как он плачет, никто и не сможет услышать, ведь они сами вынуждены получать побои за невыполнение работы или маленькую шалость.
Парень посмотрел на дверь — она, как и каждую ночь, закрывается на засов с внешней стороны, чтобы дети не смогли вылезти. Он знал, если ему сегодня не удастся вылезти, то его слово перед Персивалем ничего не значит.
Подняв створку окна, Криденс посмотрел вниз: второй этаж, каменная мощёная дорога, почти высохшая после дневного дождя. Свежий воздух тут же ударил в лицо, после затхлого помещения, полного отвратных запахов полусгнившей древесины их комнаты, влажного мха, проросшего под полом и в углах, трупов разлагающихся тараканов там же.
Сглотнув, парень последний раз обернулся на дверь, затем закрыв глаза, спрыгнул на пол, неуклюже приземлившись на бок, ударившись плечом и бедром. Теперь осталось доклеить объявления и ждать появления Грейвса.