Отбитая

Отбитая на голову, бесспорно. Саттерли эта, чокнутая. За взгляд цепляется, прилипает, как клейкая лента, клешнями за самое нутро, скоро дыра в груди кровоточить будет, сто пудов, как из фильмов ужасов. Дурында же. Ебнутая, ну посмотри. Бриджет говорит о мальчиках много. О любви мудро рассуждает, пока сигарета со вкусом шоколада тлеет в длинных пальцах. От ее футболок с логотипом «AC/DC» пахнет этими треклятыми сигаретами. Он одну из них порвал однажды. Под ее раскатистый смех, как ударом в лопающиеся перепонки. Смеется она то тихо, то громко. Черт ее разберешь. Вроде бы вселенская грусть теплится в темно-шоколадных глазах, то неконтролируемое веселье бурлит, как вулкан Кракатау. Хрен разберешь эту Саттерли, но от ее смеха перепонки только так лопаются, дыра в груди кровоточит. Но глаза у нее ничем не отличаются, это точно. Как у большинства населения планеты. Обычные. Но ебанулся он почему-то от них. Идиотка. Алкоголичка. И шапка у нее с кошачьими ушками… дурацкая, пиздец. Вызывает столько эмоций. Столько чувств. Когда такое было в последний раз, Дилан? Когда от запаха бронзовой кожи дурнело в голове, как после наркотиков? Когда в волосы, цвета сожженного солнца, хотелось бесконечно запускать пальцы? Когда ты перестал соображать? В какой момент все полетело к черту? Когда она сняла свое красное платье у бассейна? Когда подтягивалась на физкультуре или танцевала на дискотеке, пьяная в стельку? Когда она улыбнулась тебе через весь школьный коридор, и от этой улыбки сердце совершило тройной кульбит, врезалось об грудь и повисло на клапанах? Тогда? Да, т о г д а. Это капкан, О’Брайен. Беги, пока не поздно. Бриджет Саттерли — это опасность. От нее голова кружится похуже, чем после американской карусели. Беги, блять, со всех ног, пока не поздно. П о з д н о. Она у тебя мурашки вызывает, когда смотрит возбужденно, призывно, сквозь полный вина бокал, по которому постукивает черным ноготком. Он ее за это ненавидит. Он от этого сражен. Наповал. Разбит. Вдребезги. От ее худых рук-ног, по которым хаотично-беспорядочно дрожащими ладонями, внутрь проникая, толкая вверх, ловя губами сладкие приглушенные стоны, это просто блядь. Ненавидишь ее, ведь. Ебнутую. Н е н о р м а л ь н у ю. Страшная это все муть, не правда ли? Ебанный мрак. Страшно, что у тебя уже привычка — покупать для нее сигареты, целовать ее на переменах в женском туалете, жуя одну жвачку на двоих и надувать с ней розовые или голубые пузыри. Страшно видеть — она тебя доверяет. Страшно понимать — ты без нее не сможешь. Саттерли, блять. Бриджит, твою мать. Н е н о р м а л ь н а я. Для тебя всего лишь то, Дилан. Она обычная, чтоб ты знал. Как и все. Просто для тебя — своя, дурная, особенная. Потому что сошел с ума. Потому что привык. Потому что втюрился, как кретин.