***
Тор отжимался в тот момент, когда, случайно подняв голову, он заметил за стеклом корабля человеческую фигуру в зеленоватой одежде… Он встал и практически подбежал к окну, почти не дыша от волнения и беспокойства. Но фигура человека предстала там лишь на несколько секунд. Но за эти несколько коротких секунд он успел рассмотреть и человека, и то, что было в его руках. В этот момент тонкие холодные пальцы вновь сжали тессеракт; изумрудные глаза ярко блеснули в окутывающей темноте, бросая последний взгляд на Тора, и исчезли. Те глаза, обладатель которых вихрем врывается в сознание Тора, когда тот вспоминает моменты своей жизни, связанные с несуществующим ныне старым Асгардом. Те глаза, в которых каждый раз будто мелькает ироничная насмешка над братом, когда у того в очередной раз что-то идет не так, как стоило бы. Те глаза, которые неумолимо теряли свой цвет и блеск, которые пытались бросить последний, прощающийся взгляд на Тора, но в последние секунды жизни пытаясь сказать Таносу, донести до него: Тебе не быть Богом***
Прошло ровно четыре месяца с тех пор, как каждый житель голубой планеты испытал магическое облегчение; с тех пор, как у каждого первого упал камень с души весом так килограмм в девяносто; с тех пор, как каждый вновь приобретший начал лелеять и восхвалять жизнь. И прошло ровно пять лет и четыре месяца с того времени, как единственный оставшийся смысл жизни бога грома беспомощно повис в руках могущественного титана. Тор считал. Тор считал все прошедшее время, начиная с того момента, как всегда насмешливые глаза, которые он так часто сравнивал с чащей густого леса в теплый день после дождя, превратились в безжизненные стеклянные врата самой души. До последней секунды он озирался в жаркой темноте корабля, неимоверными усилиями поднимал отяжелевшие ноги и, словно пробираясь через густые заросли джунглей с запутанными лианами и ползающими под ногами змеями, поднимался на чуть сохранившиеся ступени межзвездного дома. Пытался сквозь застилавший глаза туман рассмотреть хоть что-то в этой всеобъемлющей пылающей черноте. В тот момент ярость и обида заполнили всё его сознание, подобно едкому газу, распыленному в огромном замкнутом помещении, и Тор вроде бы на сто процентов готов вновь встать перед Таносом и разрубить его на миллионы атомов, которые разнесутся по всей вселенной, чтобы сформировать новые, молодые звезды. Но силы и вера так же предательски иссякли, покинули его, как в тот момент, когда Хела движением руки разнесла его Мьельнир на множество острых осколков. Он не мог вмешаться. Прочные металлические оковы держали его, не давая вдохнуть полной грудью. Да здесь даже нормального воздуха не было. Это космос, бескрайнее вакуумное пространство, собрание всей таблицы Менделеева на протяжении тысяч световых лет. Чернота, бесконечная, разъедающая изнутри и отбирающая все шансы на спасение. Такая же чернота, какая сейчас заполнила весь разум Бога грома, словно кто-то включил кран с водой до упора и, уходя, заткнул все сливы; и сейчас эта вода полилась через край, затекая во все мельчайшие неровности и дыры. Но Тор не мог вмешаться. Эти оковы держали его так же крепко, как и рука Таноса держала горло Локи, который пытался последний раз взглянуть на брата своими изумрудными глазами, в которых сейчас сквозь стеклянную завесу читалось сожаление. Корабль продолжал распадаться на куски из суперпрочных веществ и сплавов, которые, конечно же, были абсолютно ничем для Камня Бесконечности. И Он был там один. Один, не считая нескольких сотен трупов людей позади, которых он только недавно спас из погибающего в таком похожем огне Асгарда. Он был там один, как и сейчас. Нет, конечно нет. Физически он сейчас со Стражами галактики, но никого нет рядом с ним в качестве моральной опоры и поддержки. Все эти пять лет он провел практически в одиночестве, стараясь заглушить свою боль от потери и чувство вины в огромном количестве пива и другого алкоголя.***
Тор заливал молотые зерна кофе кипятком из только что вскипевшего ультрасовременного чайника Старка, находясь в его же башне. Пеппер разрешала Мстителям приезжать в гости, да и жить в их башне тоже; к тому же Морган нравится общаться с ними и слушать рассказы о своем отце, полные разнообразных приключений. Тор же находит в малышке, столь похожей на Старка и внешностью и интеллектом, какое-то неведомое ему успокоение. Возможно, ему стоит завести своих детей, да вот с кем? Через большие окна в комнату попадало столько света, что скрыться от него можно было только выйдя в другую комнату. Однако солнце даже не собиралось выглядывать из-за многослойных серых облаков, будто бы вот-вот пойдет дождь. И эта погода передавала настроение Бога грома на все сто семьдесят процентов. Уже давно его дни потеряли краски и превратились в рутину, опутывающую всю его новую жизнь. И дождь должен бы смыть все ненужные мысли и печальное настроение, но он все никак не может начаться. Несмотря на то, что уже столько времени ярко-голубое небо окутывают тяжелые тучи, дождя еще ни разу не было. Запах свежезаваренного кофе распространялся по кухне, забираясь во все уголки огромного помещения. Тор откусывал печенье, когда несильный порыв воздуха пронесся через его вновь постриженные волосы и вновь растворился в помещении. Что, снова галлюцинации? Слишком реалистично. Слишком правдоподобно. Слишком больно. Образ человека в одежде зеленоватого цвета на долю секунды промелькнул перед его взором и так же быстро рассеялся. Каждый день Одинсон вспоминает эти насмехающиеся глаза, в которых не обнаружишь предательства или лжи. Действительно, на то он и есть Бог хитрости и обмана. Но для Тора это не важно. Он нашел более значимые черты внутреннего мира***
Тор отчаянно цеплялся за бездыханное тело Локи до последнего, в то время как вокруг разгорается яркое фиолетовое пламя, уничтожающее корабль. «Нет, Локи просто затеял очередную игру» Взгляд Бога в отчаянии выискивал ухмылку на темном лице, хотел зацепиться хоть за что-то, за малейшее движение, подмигивание, но не было ничего. Взгляд улавливал лишь остатки крови на нескольких порезах и небольших ранах. Говорят, кровь перестает идти после смерти… Он не верил, не желал принимать этого ужасного события. Локи, единственный из его семьи остававшийся в живых, теперь лежит перед ним, стеклянными глазами глядя в высокий потолок помещения, который ежесекундно исчезает. Он прошел мимо его камеры тогда, в Асгарде, когда они отправились за камнем реальности. Прошел мимо, хотя желание остановиться, просто зайти в эту камеру и обнять брата было безумным. Несмотря на то, что в ответ, возможно, получил бы удар каким-нибудь предметом, Тор ужасно хотел это сделать. Вспомнить хоть на несколько минут то время и утонуть в нем с головой. Каждую оставшуюся секунду в тот день он думал о Локи, да и не только в тот день. Он прошел мимо, потому что внезапно огромная волна стыда настигла его, долгое время не имея шанса достать, докричаться. Стыд за то, что он все это время вел себя, как слабый человек, не имеющий цели, смысла и желания жить, хотя на самом деле они имелись. Ведь часть асгардцев все еще с ним, а, значит, можно было попытаться построить новый, еще более величественный Асгард, и даже править вместе с Валькирией, которая уже долгое время поддерживает его и помогает. Стыд за то, что он позволил себе такое поведение и что он, Бог Грома, позволил себе так запустить себя. Но если бы не это, то Тор так же, не обращая внимания на все «Тор, мы торопимся», запросто бы зашел в камеру брата и обнял его, даже если бы тот в ответ показательно наколдовал сверкающее лезвие в своей руке. Этот день несомненно остался в его памяти. С этого дня он решил взять