Кружится

В тот день произошло кое-что страшное. По крайней мере так считал сам Шимазаки. Он ещё помнит как в тот день Минегиши случайно перепутал их шкафы и надел его рубашку. Это было... Приятно. Да. Это подходит. Было такое чувство, словно он под его защитой - под защитой Шимазаки. И никто не сможет навредить его Тошики. Возможно, он ошибался. Они успели перекинуться сегодня парой фраз на счёт рождества. Шимазаки настаивал на том, чтобы пойти в какое-нибудь кафе, сходить в храм или что-то в этом духе, но где-то глубоко внутри подозревал, что это бесполезно. Минегиши - домосед. Людные улицы во время праздников для него были сравнимы с Армагеддоном. Иногда Тошики раздражало как пялились на его лоб из-за отсутствия бровей. Хотя в большей степени ему было плевать. Действительно плевать. Но вот когда начинали тыкать пальцем, начинало выводить из себя. Такого он не выдержит, только не во время праздников. Злость и ненависть не совсем те чувства, которые бы он хотел испытывать во время праздников. Точнее Рождества. Его первого совместного Рождества с Шимазаки. Проводить такие даты с кем-то кто тебе дорог наверное здорово, да? Это, наверное просто замечательно. Минегиши правда хотел с кем-нибудь его провести. С Шимазаки особенно. И он уже был почти согласен на то, чтобы просто провести время дома, а уже потом всё-таки сходить в храм. Но все же чуть позже. После того как босс захватит мир, они похитят премьер-министра и всё пройдёт по плану. Но не прошло. Шимазаки не было поблизости, когда Могами схватил Минегиши. И никто в этом виноват. И это даже как-то неправильно. Лучше бы кто-нибудь виноватый все же был, наверное, так было бы легче. У Шимазаки всё ещё в сердце отдаётся болезненным стуком, стоит ему вспомнить момент, когда он видел Тошики еще живым. Последний момент. Рядом с телом Минегиши сидел мальчишка с чёрными, стрижеными под линейку волосами. Он плакал. Пытался что-то сделать, хотел хоть как-то помочь, но откровенно говоря ничего не получалось. Шимазаки жуткий собственник. Он быстрым движением оттолкнул парнишку, одним лишь взглядом бездонных, чернильных глаз показав, что если он приблизиться – то точно убьёт. Кажется мальчик убежал, судя по звуку удаляющихся шагов. Шимазаки не оборачивался. Единственное, что он успел так это взять Тошики за руку и ужаснуться. Он ещё помнит то, как выглядели его опухшие пальцы, и так как у фаланга безымянного пальца вылезла из кожи, по руке текла кровь. Горячая и липкая. Отчаяние накатывает на него волнами, захлёстывает, заставляет дрожать и чувствовать свою беспомощность. Будет ли у него когда-нибудь эта сила? Сила, способная противостоять всему этому хаосу. Лица у Минегиши почти не разглядеть, оно полностью перекошено болью, кровью, осколками стекла. В принципе как и всё его тело. Он с трудом приоткрывает веки, смотрит прямо на Шимазаки, и тот чувствует как сердце слишком гулко бьётся в груди. Рё тут же вздрагивает, наклоняется к нему всем телом, уже собирается шепнуть ему что-то успокаивающее, что-то надёжное, о том, что все будет хорошо. Но происходит что-то другое. — Кружится, кружится... Мир продолжит вращаться... – Минегиши опускает веки, тянет губы в ломанную усмешку и выговаривает на одном дыхании. — Даже когда я исчезну. Сердце падает в пятки, стоило ему услышать хриплый знакомый голос. Оно так и остаётся лежать там разбитой фарфоровой драгоценностью. Без него, без сердца, кажется на мгновение стало легче. Рё лихорадочно ищет пульс Тошики, делает искусственное дыхание, но не помогает. «Мир продолжит вращаться» – раскалённым гвоздём врезается в пол, «я исчезну» – острым колом в сердце и наповал.

***

На похоронах не было практически никого. Только «супер пятерка», и то - только трое из них. Пришли все, кроме Рё. — Кажется Шимазаки уже не придёт... – Серидзава робко вытирает влажную дорожку со щеки, разрушая звенящую тишину. — Сейчас уже гроб закопают. Хатори резко вздрагивает и поправляет очки, чуть вытягивая ладонь. — Снег? В такое время? Позади слышатся приближающиеся шаги и всё почти одновременно оборачиваются. Шимазаки всё-таки пришёл. — Ледяной цветок... – на раскрытую ладонь Серидзавы аккуратно приземляется снежинка и тут же тает. Шимазаки подходит к гробу, чуть ближе остальных, вскидывает голову вверх, улыбается холодному и равнодушному небу и чувствует, как замерзают слёзы на щеках. Ему вспоминается как они ещё недавно собирались проводить праздники вместе. Воспоминания ударяют меж лопаток, поднимая наверх прошлое, которое их связывало. Но все остаётся где-то за спиной, реальность нагло расставила все так, как ей было угодно. На этих похоронах, было много белых, чистых цветов, и даже небо, как будто соткано из них. Шимазаки с тяжёлой усмешкой приходит только к одному выводу. «Это смерть пришла.» Где-то на фоне слишком шумно шмыгает Серидзава, его пытается успокоить Хатори. Но Рё этого даже не слышит, ничего не слышит кроме еле бьющегося сердца. «Я родился для того чтобы похоронить тебя с цветами... Жалко, что ты их всё-таки недолюбливаешь.» Шимазаки проводит ещё одно Рождество в одиночестве, и больше никто случайно не надевает его рубашку.