***
Хогвартс Экспресс мерно стучал колёсами, за окнами проносились живописные пейзажи, а Джорно всё не верилось, что он оказался по совершенно иную сторону мира, и чтобы на неё попасть, потребовалось в буквальном смысле пройти сквозь стену, отделяющую тот мир от этого. И было немного страшно от того, что дядя Джонатан и тётя Эрина остались там, по ту сторону, а он здесь один и ещё совсем никого не знает. — Эй, пацан! Ищешь свободное место? — окликнул кто-то, пока он брёл по вагону, погружённый в собственные мысли. Обернувшись на зов, Джорно невольно замер, увидев перед собой парнишку, очень похожего на него самого, только года на три старше. Как будто он разговаривал с самим собой из будущего. Впрочем, это ведь волшебный мир, и здесь всё возможно, верно? — Эм… Ну да. Было бы неплохо где-нибудь пристроиться, — ответил он, подходя к Джорно-из-будущего ближе. — Ну так ныряй, в этом купе как раз одно место есть, — пригласил тот, растворяя раздвижную дверь пошире. Джорно, обрадовавшись, что дела начали сами собой складываться так хорошо, прошёл в купе. С сидений на него воззрились два амбала, чей вид отталкивал и немного пугал, но Джорно, списав это на своё волнение и вспомнив слова дяди Джонатана о том, что первое впечатление часто бывает обманчиво, приветливо улыбнулся, а затем занял одно из свободных мест. — Это Чокколата и Секко, они не очень разговорчивы, — представил своих спутников Джорно-из-будущего, усаживаясь напротив. — А я Брандо. Диего Брандо. — Я Джорно Джованна. Очень приятно, — представился в ответ Джорно, хотя, положа руку на сердце, ему было не очень приятно. Амбалы продолжали пялиться, будто пытались прожечь в нём глазами дыру, а от клыкастой ухмылки Диего веяло чем-то недобрым. — Джорно, значит… — усмехнулся тот, смерив мальчика с ног до головы изучающим взглядом. — Ну что, уже знаешь, на какой факультет пойдёшь? — Нет, — мотнул головой Джорно. — А что, это важно? — Очень важно, — кивнул Диего, не прекращая ухмыляться. — Вообще-то, никто никогда не знает, куда попадёт. Но лично я, когда ехал поступать на первый курс, вот как ты сейчас, был уверен, что попаду на Слизерин. И так оно и вышло, чем я очень горд. Мой отец — великий Дио Брандо — тоже там учился. Думаю, он бы тоже гордился мной. — А почему ты говоришь об отце в прошедшем времени? — осторожно поинтересовался Джорно. — Потому что он мёртв, — ответил Диего, и ухмылка сползла с его лица. — Ох, прости, — тихо вздохнул Джорно, отводя взгляд. — У меня тоже нет родителей, но я их и не помню, и мне ничего о них не рассказывают. — А с кем ты живёшь? — спросил Диего. — С дядей и тётей, — ответил Джорно, возобновляя зрительный контакт. — Они из наших? — задал следующий вопрос Диего, вкрадчиво прищурившись. — Эм… Они не волшебники, если ты это имеешь в виду, — Джорно поёжился, атмосфера в этом купе давила на него всё больше. — Пипец. Как ты только с ними уживаешься? — Диего презрительно наморщил нос и, прежде чем Джорно успел хоть что-то ответить, продолжил говорить: — Я этих грязнокровок вообще за людей не считаю. Они не такие, как мы. Не так воспитаны и не тому научены. И именно из-за них волшебники, живущие по ту сторону, даже не знают, что такое магия и Хогвартс, пока не получат письмо с совой. Дурацкий закон о секретности… Кого он защищает-то? Нас или их? Джорно молча слушал тираду Диего и не понимал, зачем тот говорит ему это всё, и что он, собственно, хочет этим сказать. А ещё он, кажется, оскорбил дядю Джонатана и тётю Эрину. Очень хотелось ему за это врезать, но здравый смысл подсказывал, что делать этого не стоит. — Знаешь, а ты ведь особенный, — продолжил говорить Диего, и его глаза как-то странно блеснули. — Да ты скоро и сам это поймёшь. И, надеюсь, не станешь водить дружбу с неправильными людьми. Тут я мог бы тебе помочь. С этими словами он протянул руку для рукопожатия. Но Джорно не принял её. — Спасибо, Диего, но я уж как-нибудь сам разберусь, кто «правильный», а кто адекватный, — безэмоционально отрезал он, поднимаясь с сиденья и намереваясь покинуть купе. — На твоём месте я бы выбирал выражения, Джованна, — процедил сквозь зубы Брандо, и его голос в этот момент напоминал змеиное шипение. — Чокколата! Секко! Преподадим-ка молокососу урок вежливости! Амбалы тут же подорвались со своих мест и преградили Джорно путь к отступлению. Диего, выхватив из кармана палочку, угрожающе осклабился. Джорно, понимая, что один против троих здоровых лбов, да ещё и с волшебными палочками, ничего не сможет сделать, зажмурился, ожидая своего бесславного конца. Но в этот момент откуда-то со стороны входа в купе прозвучал чей-то голос: — Эй, Брандо! Ещё один год прошёл, а ты всё не меняешься. Что, кишка тонка драться один на один и с кем-нибудь своего возраста? Джорно приоткрыл один глаз и посмотрел на дверь. В проёме стоял загорелый паренёк в потёртых полосатых джинсах и клетчатом синем свитере, на вид ровесник Диего. Его тёмно-карие глаза были направлены прямо на Брандо и лучились праведным гневом. — Миста… — прошипел Диего, хищно скалясь. — А ты, я погляжу, всё ещё не научился хорошим манерам и продолжаешь подслушивать чужие разговоры? Оглушить тебя, что ли… Что произошло дальше, Джорно понял с трудом. Диего не успел даже глазом моргнуть, как его палочка оказалась выбитой из его руки и отброшенной куда-то в сторону. И при этом из уст парня, названного Мистой, прозвучало какое-то странное слово. «Экспеллиармус», кажется? Это было заклинание? Вот так, значит, действует магия? — Пригнись, малой, сейчас будет жарко! — крикнул Миста, обращаясь к Джорно и вырывая его тем самым из кратковременной прострации. — Инсендио! Джорно едва успел среагировать и пригнуться — заклинание, выпущенное из палочки Мисты, пролетело буквально в сантиметре над его головой, попадая в стоящего к нему ближе всех Чокколату и поджигая на нём одежду. Пока Секко отвлёкся на тушение товарища, а Диего был занят поисками своей палочки, Миста схватил ошарашенного Джорно за руку и потащил его прочь из купе. Однако, Диего отыскал палочку слишком быстро и бросился в погоню, запуская заклинание Мисте в спину. Но тот снова успел среагировать молниеносно, отражая чары. Прижавшись спиной к стене вагона, Джорно со смесью страха и нескрываемого восхищения наблюдал за тем, как Миста сражается с Диего и подоспевшими ему на помощь Чокколатой и Секко. Один против троих. Заклинания свистели как пули, и вскоре все трое агрессоров оказались обезоружены и обездвижены, а Мисту в этом неравном бою только слегка поцарапало. — Ну блин… Любимый свитер прожгли, гады, — вздохнул он, с тоской посмотрев на дырки на рукаве, а затем перевёл взгляд на Джорно и добродушно улыбнулся ему. — Ты как, малой? Жив, цел, орёл? Не попали в тебя? — Н-нет… Вроде всё в порядке, — ответил тот, когда к нему вернулся дар речи. — Вот и отлично, — снова улыбнулся спаситель и потянул Джорно куда-то вглубь вагона. — И лучше нам убраться отсюда, пока эти змеюки не очухались. Кстати, тебя звать-то как? Меня — Миста. — Джорно, — представился мальчик, пожав протянутую ему руку. — Спасибо, что спас меня. Ты здорово… стреляешь. — Хах, сочту за комплимент, — тихо рассмеялся Миста. — Ты тоже можешь так научиться, если захочешь. — Сомневаюсь, — вздохнул Джорно. — Я всю жизнь жил в мире без магии, и совсем ничего в ней не понимаю. — Это ты сейчас так думаешь, — сказал Миста, снова усмехаясь. — Есть у меня один друг, тоже из семьи маглов, которого я в прошлом году точно так же от Брандо спасал… И он думал так же. А сейчас что? Учится только на втором курсе, а знает и умеет уже чуть ли ни больше, чем все преподаватели вместе взятые! Да чего я рассказываю, сейчас сам с ним познакомишься. С этими словами Миста открыл дверь в купе, к которому они подошли, пока говорили, и пропустил Джорно внутрь. У окна сидели двое мальчиков, выглядящих как его ровесники. — Господи, Наранча, ну сколько раз повторять, «левиОса», а не «левиасА»! — раздражённо втолковывал один из них другому. — Что в лоб, что по лбу! Вроде учишься на курс старше меня, а такие элементарные вещи запомнить не можешь! — Ну так объясни мне так, чтобы я запомнил, синьор мегамозг! Сам же подвизался меня подтягивать, — фыркнул второй, закатывая глаза. — Да и вообще, будто я виноват, что у меня все силы и время на квиддич уходят. Мне как-то больше по нраву в будущем сделать карьеру профессионального спортсмена, чем в Министерстве штаны протирать. — Ну вот, опять милые бранятся, стоило вас только на пару минут оставить, — рассмеялся Миста, привлекая внимание друзей к себе и своему спутнику. — Ооо… — протянул светловолосый мальчик, которого друг наградил прозвищем «синьор мегамозг», переводя взгляд с Мисты на Джорно и обратно. — А наш хронический дуэлянт в своём репертуаре, как я погляжу. Что, Миста, решил сделать своей ежегодной традицией спасение первокурсника от Брандо и его дружков? — Вообще-то я об этом не думал, но спасибо за идею, Фуго, — ответил Миста, направляясь к своему месту и приглашая Джорно занять свободное сиденье напротив. — Ну, знакомьтесь с новичком, а я пока свой пострадавший в бою свитер подлатать попытаюсь. — Дай лучше я, а то ты сто часов возиться будешь, — вздохнул Фуго, направляя свою палочку на обожжённый рукав свитера Мисты. — Репаро! Дырки тут же затянулись, словно их очень быстро зашила невидимая игла, и от повреждений не осталось и следа. — Ого, круто! — невольно вырвалось у Джорно. Сила магии восхищала его всё больше, и ему всё ещё с трудом верилось, что когда-нибудь и он сможет так же. — Хах, всего-то год назад и я на всё так же реагировал, — усмехнулся «синьор мегамозг», убирая палочку и с пониманием глядя на Джорно. — Ну что, давай знакомиться, новенький. Я, как ты уже, наверное, понял, Фуго. Этот гордый спортсмен — Наранча. Ну, а с Мистой ты уже знаком. — А я Джорно. Очень рад знакомству, — на этот раз Джорно не соврал и был действительно рад. В компании этих ребят находиться было значительно приятнее, чем в компании Диего и его телохранителей. — Ух ты, классное имя, солнечное! — заулыбался Наранча. — Думаю, мы с тобой поладим! Весь оставшийся путь до Хогвартса Джорно и его новые друзья провели за разговорами. Миста, Фуго и Наранча рассказали много интересного о себе и о школе. А также о том, что Диего такой агрессивный потому, что весь пошёл в отца — сильного и жестокого тёмного волшебника-вампира Дио Брандо, одержимого навязчивой идеей господства магов над маглами, чьи преступления унесли огромное количество невинных жизней. Джорно вслух порадовался, что не застал этого ужасного колдуна при жизни, но на душе отчего-то стало неспокойно.***
В Большом зале царила атмосфера праздника. Директор Хогвартса Винегар Доппио производил впечатление самого добросердечного человека на свете, шутил и мило улыбался, а при произнесении своей приветственной речи для первокурсников волновался не меньше самих первокурсников, тем самым ломая все существующие шаблоны о директорах учебных заведений. И вот настал самый ответственный момент — распределение по факультетам. Джорно с замирающим сердцем наблюдал за тем, как такие же дети, как он, по очереди взбираются на высокий табурет, а старая шляпа, которую им водружают на голову, выкрикивает названия факультетов. Диего, сидящий за столом Слизерина, то и дело бросал в его сторону косые взгляды, только сильнее нагнетая напряжение. И вот, наконец… — Джорно Джованна! — чётко произнёс светловолосый мужчина в строгом костюме с узором ёлочкой, в одной руке держащий распределяющую шляпу, а в другой — список с именами первокурсников. Сердце ухнуло вниз. Джорно на негнущихся ногах проследовал к табурету и кое-как взгромоздился на него под цепким взглядом пронзительно-синих глаз заместителя директора, надевшего на его голову шляпу. — Хмм… Очень сложный выбор… — тут же послышался её скрипучий голос в ушах. — Я вижу много отваги и неплохой ум… Есть талант, о да… И неукротимое желание показать себя. Куда же определить вас? Взгляды всех присутствующих в зале были устремлены на Джорно. В том числе и Диего, который снова недобро ухмылялся, как тогда в поезде. — Только не Слизерин, только не Слизерин… — зашептал Джорно, зажмурившись. — Вы уверены? — вкрадчиво протянула шляпа. — Вы могли бы стать великим, а Слизерин помог бы вам на пути к величию, в этом нет сомнения! — Пожалуйста, куда угодно, только не на Слизерин! — продолжал упрашивать Джорно, изо всех сил сжимая пальцами сиденье табурета. — Что ж, если вы уверены… тогда… Гриффиндор! — изрекла шляпа, и стол Гриффиндора взорвался аплодисментами. Громче всех ликовали Миста, Фуго и Наранча, которые учились именно на этом факультете, и обрадованный Джорно поспешил занять своё место рядом с друзьями. Но момент радости длился недолго. — Гриффиндор, надо же… Вот уж не думал, что мой единокровный брат окажется предателем, — ядовито и громко, чтобы услышали все, произнёс Диего, когда аплодисменты стихли. В зале на миг воцарилась звенящая тишина, нарушить которую решился заместитель директора. — Синьор Брандо, что вы хотите этим сказать? Объяснитесь, — строго отчеканил он, хмуря брови. — Извольте, профессор Прошутто, — ответил Диего, встав из-за стола и отвесив издевательский поклон. — Посмотрите на Джованну. А теперь на меня. Заметили, как мы похожи? Джорно почувствовал, как его сердце снова срывается куда-то вниз, а внутри всё цепенеет. Да быть этого не может… — Матери у нас, конечно, разные, но отец один, — продолжал тем временем Диего, не прекращая хищно скалиться. — И, хоть гены отца проявились в нём слабее, чем во мне… я всё равно чувствую, чья кровь течёт в его жилах. Дамы и господа, Джорно Джованна — сын Дио Брандо! По залу прокатились вздохи изумления и шепотки, и Джорно буквально почувствовал кожей, как взгляды его же сокурсников, ещё каких-то пару мгновений назад смотревших на него с дружелюбием, вдруг стали враждебными. Захотелось провалиться сквозь землю. Внезапно за столом Слизерина началось какое-то шевеление. Худощавый паренёк с длинными светлыми волосами с тихим вздохом встал из-за стола. Вслед за ним поднялся ещё один слизеринец — с кудрявой голубой шевелюрой, резко контрастирующей с ярко-красной оправой его очков. Медленно обойдя стол, парни приблизились к Диего, встав за его спиной. — Не пойми нас неправильно, Брандо… — произнёс блондин, сдув упавшую на правый глаз чёлку. Диего хотел было обернуться и что-то возразить, но не успел — сокурсники, словно заправские каратисты, с боевым кличем «плюха максима!» синхронным движением рук зарядили ему такую затрещину, что он не смог удержать спину ровно и впечатался лицом ровно посередине стоящего перед ним на столе тыквенного пирога. По залу пробежался гогот, кто-то даже зааплодировал. — Чокколата! Секко! — прорычал Диего, подняв голову и утирая испачканное лицо. Сидящие по обе стороны от него телохранители, словно послушные машины, тут же подорвались со своих мест, оборачиваясь к напавшим на их командира сокурсникам. — Только троньте их, и пойдёте на корм кошкам! — выкрикнул с другой стороны стола ещё один слизеринец со странной стрижкой и, вскочив, легонько пнул под столом сидящего рядом долговязого паренька с тёмными волосами, собранными в несколько хвостиков. — Иллюзо, подъём! Наших бьют! Паренёк, названный Иллюзо, который до этого не придавал происходящему вокруг никакого значения и неприкрыто клевал носом, словно отгородившись от мира невидимой ширмой, встрепенулся и тут же оживился, вырастая над столом устрашающей каланчой. В воздухе повисло напряжение, и стол Слизерина грозился вот-вот превратиться в поле битвы двух враждующих лагерей. — Так, великолепная четвёрка, — подал голос из-за преподавательского стола мрачного вида мужчина со спадающими на плечи серебристыми волосами, облачённый в чёрную мантию. — Немедленно вернитесь на свои места и не позорьте честь факультета. — Простите, профессор Аббаккио? — отозвался парень в очках. — То есть, по вашему мнению, мы честь факультета позорим, а вот эта крыса, — тычок пальцем в сторону Диего, — не позорит? Слизерин и так уже стереотипами зарос как лежачий камень мхом, и мне, да и не мне одному, не хочется, чтобы их становилось больше из-за того, что некоторые не умеют сводить личные счёты лично! — А ещё вы вряд ли захотите лишать свой факультет очков в самом начале учебного года, поэтому умерьте свой пыл, Гьяччо! — профессор Аббаккио, уже и сам начинающий выходить из себя, хлопнул ладонью по столу. — Что же касается синьора Брандо… Разумеется, он поступил некрасиво. Но, я думаю, что то, о чём он сказал, рано или поздно всё равно бы всплыло на поверхность. — И вы ему верите? — хмыкнул Иллюзо. — Брандо же как кривое зеркало, уж вам ли не знать. Переврёт всё, что можно и нельзя, лишь бы выгоду для себя любимого получить. — А ещё он наполовину вампир, — пробасил другой преподаватель — очень высокий широкоплечий мужчина, еле умещающийся за преподавательским столом. — Вампиры, конечно, народ коварный, и могут лгать о чём угодно. Но об одной-единственной вещи они не смогут солгать никогда — о крови. И если синьор Брандо говорит, что почуял в синьоре Джованне родственную кровь… хотим мы все того или нет, придётся поверить ему на слово. Диего, довольный тем, что его главная подлость удалась, предпочёл забыть о том, что его только что подняли на смех сокурсники, и уселся обратно за стол. Остальные слизеринцы с недовольным ворчанием тоже вернулись за свои места. Ученики других факультетов снова зашептались, недобро косясь на Джорно. Кто-то даже не стеснялся бросаться в него обзывательствами и насмешками вслух. Миста легонько сжал плечо Джорно, давая тому понять, что он рядом и всегда готов будет прийти на помощь в случае новых нападок. Посмотрев на него, а потом на Фуго и Наранчу, в чьих взглядах также читалась безмолвная поддержка, Джорно невольно выдохнул с облегчением, радуясь тому, что ребята, с которыми он уже успел подружиться, не отвернулись от него, узнав ужасную правду. Но на душе от этого было не легче. — Эм… Тишина в зале! Давайте будем соблюдать тишину! Пожалуйста… — попытался урезонить расшумевшихся учеников Доппио, но его никто не слушал. Внезапно раздался громкий хлопок, и над преподавательским столом рассыпался сноп синих искр, заставляя всех тут же замолчать. Мужчина с аккуратным каре, одетый в белый костюм с узором, напоминающим мех горностая, улыбнулся уголками губ, удовлетворённый тем, что ему удалось привлечь внимание, убрал палочку во внутренний карман пиджака и заговорил ровным, но строгим голосом: — Я понимаю ваше потрясение, дорогие учащиеся, и сам потрясён не меньше. Однако, спешу задать вам один важный вопрос: многие ли из вас так похожи на своих родителей, как вашим родителям хотелось бы? И многие ли из вас целиком и полностью разделяют убеждения своих семей, не имея хоть толики собственного мнения по тому или иному вопросу? В зале повисло неловкое молчание. Выдержав паузу, профессор продолжил говорить: — Молчите… Значит, понимаете, к чему я клоню. Кровное родство — всего лишь случайность. Лотерея. И судить ребёнка по поступкам его родителя — по меньшей мере глупо. Вы не знаете Джорно Джованну, понятия не имеете, о чём он думает и чем живёт, а уже загодя осуждаете его. Просто потому, что он был рождён от Дио Брандо, о чём, судя по всему, до сегодняшнего дня даже не догадывался. Возможно, он и сам сейчас не рад узнать об этом, а вы лишь подливаете масла в огонь своим враждебным отношением к нему. Я призываю вас к благоразумию и очень надеюсь, что дальше насмешек, которые я услышал здесь сегодня, дело не зайдёт. В противном случае, разговаривать с вами будем уже совсем по-другому. Вопросы? — обведя глазами всех притихших в раздумьях учеников, под его серьёзным взглядом стушевавшихся ещё сильнее, профессор тут же изменился в лице, расплываясь в обворожительной улыбке. — Вот и славно! Надеюсь, теперь мы можем продолжать вечер без эксцессов. — Спасибо, профессор Буччеллати, — с нескрываемым облегчением выдохнул Доппио и тоже улыбнулся. — Продолжим торжество! В ходе праздничного пира ученики над Джорно в открытую уже не насмехались, но всё равно поглядывали косо, поэтому из зала мальчик выходил в подавленном настроении. И в такой вот атмосфере ему учиться целых семь лет? — Эй, чувачок, ты как? — внезапно на плечо легла чья-то рука, и Джорно невольно вздрогнул от неожиданности. — Да не трясись ты, не укушу! Обернувшись, Джорно увидел перед собой смеющегося парня со странной стрижкой — одного из тех четверых слизеринцев, которые вступили в конфликт с Диего и компанией. Остальные трое тоже следовали за ним. — Я… В порядке, наверное, — неуверенно протянул Джорно, покосившись на сопровождавших его Мисту, Фуго и Наранчу, будто спрашивая у них разрешения говорить с учениками факультета, с которым Гриффиндор вроде как враждует. И удивился, видя, как те пожимают подошедшим к ним слизеринцам руки. — А вы разве не… — Нет, мы не враждуем, — вздохнул парень в очках, закатив глаза. — Я вообще в душе не совокупляю, кто и когда придумал стравить наши факультеты, и откуда растут ноги у этого мерзкого стереотипа о том, что на Слизерине учатся одни ублюдки. Нет, ублюдков у нас хватает, конечно, взять того же Брандо и его подпевал, чтоб их в Запретном Лесу кентавры в два ствола драли, но и нормальных у нас тоже много! И, будем уж честны до конца, со всеми факультетами та же картина, везде нормальных и отбитых поровну. Но почему-то дурная слава закрепилась именно за Слизерином, в то время как это охренеть какой классный факультет — с которого сам Мерлин выпускался, на секундочку! — созданный для тех, в ком есть лидерская жилка, способность к холодному логическому расчёту, эмпатия… — Гьяччо, кончай ты уже свой словесный понос, совсем ребёнка загрузил! — рассмеялся длинноволосый блондин, уронив голову на плечо товарища. — Достаточно было всего пары слов: слизеринцы клёвые, если они не Брандо, гриффиндорцы тоже клёвые, и все мы братья! — Кстати, многие говорят, что гриффиндорцы и слизеринцы — зеркальное отражение друг друга, — с видом заправского философа произнёс дылда с хвостиками. — По мне, это не совсем верно. Если углубиться во всю эту историю с основателями Хогвартса, можно заметить, что Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор ценили в своих последователях практически одни и те же качества. Так что, мы с вами не антиподы, а… действительно братья. — Аминь! — подытожил блондин, не прекращая хохотать. Джорно, слушая всё это, заметил, что тоже смеётся, и подумал, что эти ребята ему нравятся. Может, он поступил неправильно, отговорив шляпу распределять его на Слизерин? Хотя, на одном факультете с Диего он бы вряд ли ужился, даже имея рядом поддержку в лице этой, как выразился тот мрачный преподаватель, «великолепной четвёрки», поэтому нынешнее положение вещей его вполне устраивало. Слизеринцы, представившиеся Мелоне, Гьяччо, Формаджо и Иллюзо, — «а вместе мы La Squadra di Qattro, но при Мисте нас так лучше не называть, а то он при любом упоминании числа четыре в обморок падает», — всю дорогу до развилки, с которой начинались пути в общие гостиные факультетов, травили байки о том, как у кого прошло лето. Миста, Фуго и Наранча тоже делились своими историями и смеялись. И Джорно смеялся с ними за компанию, потому что по-другому в этой компании было никак. Настроение медленно, но верно шло на поправку. Перед сном Джорно отправил в Лондон сову с письмом для дяди Джонатана и тёти Эрины, в котором рассказал всё о своём первом дне в Хогвартсе. О том, что уже успел завести друзей и нажить врагов, и о том, что узнал, кем был его отец. Но он не винил опекунов в том, что они скрывали от него правду, так как понимал, что они хотели как лучше. И вышло в итоге, если так подумать, действительно лучше некуда. Ведь кто знает, как бы он повёл себя, узнай об этом в иной ситуации и ином окружении, и что бы с этой правдой делал. А так — он знает, что делать. «Я — Джорно Джованна, и у меня есть мечта. Я хочу стать великим волшебником, который пресечёт любые конфликты между чистокровными и нечистокровными магами и положит начало мирному сосуществованию магов и маглов, безо всяких тайн и дискриминации. Я верю, это будет прекрасный мир. И меня будут помнить не как сына тёмного волшебника, а как отдельную личность, желающую всем только добра».