Он хотел узнать, насколько можно осквернить эту светлую душу.
Ральзеи, на самом деле, красиво стонет. Тонко, тихо, изо всех сил стараясь сдержаться. Почти скулит. И гнется так выразительно, что позвонки пощелкивают. А в уголках больших глаз скапливаются слезы от возбуждения, он почти плачет. Крису нравится смотреть, каким он становится, нравится доводить до состояния, когда принц сам начинает насаживаться на пальцы и, потеряв всю скованность, лезет поцеловать, прикусить, лизнуть. Нравится видеть желание и похоть в движениях. Но Ральзеи — мальчик скромный. В его тихом омуте водятся черти, но вытаскивать их всегда приходится долго, аккуратно, чтобы не спугнуть тонкую душевную организацию Его Высочества. Крис успел испробовать не так много с этим прекрасным телом, но уже знал, что не заводит принца от слова совсем, а что прошивает до искр из глаз. Ральзеи не любит, когда его тянут за волосы. Ему больно от этого и неприятно, это его скорее отрезвляет, чем возбуждает. Но Ральзеи чувствителен к покусываниям затылка. Его моментально пробивает дрожь, и глаза закатываются от удовольствия. Крис любит потом водить по образовавшемуся красному пятну языком и кончиком носа, когда его мальчик, вымотавшись, засыпает. Ральзеи ненавидит коленно-локтевую, но тащится, когда может оседлать бедра любовника и начать двигаться самостоятельно, подбирая темп так, как ему хочется. Проблема лишь в том, что маленький принц никогда не проявляет инициативу для этой позы и продолжает делать вид, что она ему ни капельки не нравится. Что это пошло и все в таком духе. Но Крис чувствует, как его мальчик сладко сжимается, стоит ему оказаться сверху. Ральзеи еще не готов к всякого рода секс-игрушкам, но, что удивительно, в восторге от наручников. Он смог кончить без рук, чувствуя только бешеную стимуляцию простаты и напряженность мышц в заведенных к спинке кровати руках. Очень быстро кончить. Иногда они используют вместо наручников любимый розовенький шарф принца. Но больше всего Ральзеи заводит, когда Крис вылизывает его. — М-мх… Хва!.. С-стой!.. И когда между ягодиц становится так мокро, что даже смазка не требуется. Однажды он так перевозбудился от этого, что его накрыло оргазмом меньше, чем за минуту. Крис медленно, раз за разом проводит языком по сжавшемуся колечку мышц. Ноги смущенного мальчика безвольно закинуты на его плечи и то и дело подрагивают, норовя соскользнуть на кровать, но герой крепко удерживает их за колени. Иногда он сменяет язык губами, целуя разгоряченный вход, а иногда вставляет пальцы, медленно растягивая и доводя Ральзеи до исступления. Гладит нежные стенки и, нащупывая сладкую точку внутри, давит на нее и массирует, с удовольствием наблюдая за тем, как мальчишка мечется на кровати и ничего не может сделать, потому что руки в эту ночь снова скованны. Он вскидывается, дрожит, скулит от расходящегося по телу наслаждения. И вместе с тем ему так томительно и тяжело, что кончить не получается. Крис знает, что ему нужно. Знает, как ему помочь. Но продолжает ждать. — Н-не… Н-нет!.. — вскрикивает принц, когда пальцы в очередной раз обводят простату. — Прошу… Прошу-у!.. Вот оно. Его мальчик уже близко. Уже вот-вот. Крис получает от этого процесса пусть и не физическое, но моральное удовлетворение. — Чего? Чего ты просишь? Давай же, скажи мне, — с ухмылкой шипит он, увеличивая скорость. Кисть сводит уже от усталости, но он терпит, ведь это того стоит. А у Ральзеи уже натурально бегут слезы по щекам. Ведь это так сложно — сказать, что хочешь быть оттраханным до потери сознания. И он воет. Воет от бессилия. Крис хочет помучить его еще немного, взять его член в рот, до самого горла. Но знает, что принц от этого кончит почти сразу же, потому что несчастные предварительные ласки затянулись. Поэтому он пережимает основание его ствола и вгоняет пальцы в уставшее тело совсем остервенело. — Давай же! — рычит герой и, не сдержавшись, кусает внутреннюю сторону бедра, оставляя на бледной коже ярко-красный цвет. — Вставь, вставь мне! — изгибается Ральзеи и все-таки просит. И Крис почти физически чувствует этот сладкий вкус победы. Он такой же, как сам принц. Он нарочито медленно, под тихий скулеж вытаскивает пальцы и, пристраиваясь между широко раздвинутых ног, входит одним размашистым толчком, от которого бедный мальчишка едва не кончает, но Крис продолжает сжимать основание и контролировать процесс. Он опирается одной рукой рядом со светлой лохматой макушкой и медленно раскачивается, заставляя Ральзеи задыхаться. Но постепенно увеличивает темп, чувствуя, что еще чуть-чуть и просто отымеет своего маленького принца. Жестко. Грубо. Больно. — Плохо… Мне плохо… Крис, — проникновенно шепчет он и пытается посмотреть в глаза своего героя сквозь слезы. И герой срывается. Убирает руку с члена возлюбленного, ставит ее по другую сторону от головы мальчика, прижимается своим лбом к его и срывается. Вколачивает, втрахивает изящное тело в постель и не сводит глаз с его лица. И с каждым толчком кровать сильнее и сильнее бьется изголовьем о стенку. Ноги принца оказываются за его спиной, а сам он теряет собственный голос в криках. Открытый, уязвимый, разъебанный.Испорченный.
Такой, каким может быть с единственным человеком в этом ебаном темном грязном мире. Оргазм такой, что даже подташнивает. Обоих. Вот только Ральзеи, почти задохнувшись, сразу же вырубается, а Крис выходит из него и валится рядом. И с обожанием смотрит на это безмятежное, но заплаканное лицо. Красивый. В любом своем воплощении.