* * *
Они плавают в штормующем море, маленькой, разношерстной командой, единой, только когда они вместе. Иногда Гатс ловит себя на мысли, что вспоминает молодость: Джудо и его ножи, успокаивающее молчание Пиппина, глупые шутки Коркуса, которые всё равно всех смешили. Гатс вспоминает это, прислонившись к перилам палубы, наблюдая, как Ширке создает шар света из ничего к радости эльфов и Фарнезы, чей взгляд робко обратился к Гатсу. Гатс поднимает бровь, а затем поворачивается, чтобы посмотреть, где Каска (при виде девушки его сердце пропускает удар. Перестанет ли он когда-нибудь чувствовать себя виноватым или злым из-за того, что случилось?). Каска стоит, прислонившись к поручням на другой стороне корабля, её длинные чёрные волосы падают на лицо, а она смеется от восторга. Ветер усиливается, и надвигается буря (как и всегда?), но Гатс позволяет себе сделать глубокий вдох и насладиться моментом спокойствия, который длится до тех пор, пока бьется сердце. И мысли, предательские мысли возвращаются к его бывшему другу. Он не вспоминал о Гриффите неделями или месяцами, он не уверен, сколько прошло времени. Гатс был занят всем остальным, но теперь, когда кое-что было сделано, он начинает думать о Гриффите. Конечно, есть ещё гнев, жажда крови или жажда мести, но больше всего его раздражает предательство, заставляющее его кусать щеку и ерзать на месте. В последний раз он видел Гриффита в гуще воспоминаний о погибших товарищах (товарищах Гатса, пешек Гриффита), мечах, воткнутых в снег, как надгробия на могилах, в которых нет тел. Тогда в голосе Гриффита не было насмешки, он звучал также, как и раньше, немного игриво, как будто весь мир был его игровой площадкой. Гатс тогда ничего не слышал от крови, хлынувшей в мозг и ярости, заставившей его покраснеть. «Как смеешь ты жить – кричал его разум – зачем ты пришел сюда?!». Гриффит улыбнулся – тень той игривой улыбки, которой он улыбался раньше. «Повидаться с тобой» - ответил его бывший друг. Гатс прижимает палец к виску и болезненно трёт, возвращаясь в настоящее. Бесполезно было зацикливаться на полном отсутствии эмоций в глазах Гриффита. Однажды он пронзит мечом этот покрытый белой тканью живот и покончит с этим. Когда-нибудь он отомстит за жертвы своих павших товарищей, даже если разум говорит ему, что это бесполезно: «Даже тогда тебе не будет покоя». Гатс стряхивает с себя остатки сомнения и поворачиваются спиной к темному морю. «Я убью тебя» - тихо говорит он сам себе. Он не знает, почему, но ему уже кажется, что Гриффит мёртв, скрылся за крыльями летучей мыши и криками умирающих ястребов.Часть 1
9 мая 2019 г. в 21:26
«Легенда!» - кричит мужчина.
«Мессия!» - кричит женщина.
«Наш белый ястреб!» - кричат все они.
Демоны или Апостолы не кричат, они наблюдают, извиваются и двигаются, прекрасные в своей ужасной неестественности. Армия движется, как крылья ястреба, за которым они следуют, страшная и сильная, непреклонная. Гриффит впереди, но был ли он таким же? «Живая легенда» - пробормотал бы кто-нибудь, если бы его спросили, тихо молясь и склонив голову в знак уважения к своему спасителю. Гриффит шел по окровавленному, полному тел пути, чтобы проехать через ворота своего королевства; бьется ли его сердце от радости, мелькает ли улыбка на кукольном лице?
Остальные идут, скачут, ползут за ним, открыто почитая, кланяясь своему новому королю. И король – он, высокая фигура в белом, настоящий рыцарь в сверкающих доспехах, его волосы спадают водопадом белых облаков. «Завораживающе» - прошептала Соня с благоверным трепетом, с детской улыбкой, не затуманенной кровавой бойней. Принцесса Шарлотта не проронила ни слова, её слова унесла ночь, когда принц (теперь король, напомнила она себе) и его смертоносный зверь появились у её окна. Можно было бы сказать, что она глупа и наивна, если доверяет мужчине, который когда-то взял её так сильно, прижал к груди с дикими глазами и хриплым дыханием. Но она совсем не помнит ту ночь, много лет назад, когда Гриффит стоял за её окном, промокший и отчаявшийся. «Нужна ли я ему?» - она не осмеливается это спросить, но следует за ним.
Под бронированным нагрудником Гриффита бьется сердце, совершенно новое сердце и совершенно новое тело, но в стеклянных голубых глазах ничего не движется. Соня называет его Ваше Величество, Ваше Высочество и просто Гриффит, когда чувствует себя особенно нагло. Принцесса Шарлотта называет его своим сказочным принцем (тихо, про себя, когда он не слышит, потому что он для нее, красивый, неземной и божественный).
Гриффит же не называет себя никак. Его не интересует, что о нем думают его приспешники (потому что они – его армия, его крылья, а не друзья), кроме их полного и абсолютного уважения к нему и блеску их нового королевства. Если бы Гриффит был таким, каким он был давным-давно, он бы помнил, как его называли, отчаянно и восхищенно он бы помнил дни, когда забывал замок в далеком свете и был самим собой. Но Гриффит уже не тот, кем был когда-то.