Вышел месяц из тумана...

Конечно, когда любимая девушка обливает тебя чем-то сладким и ароматным – это здорово, и даже эротично. В любой другой ситуации Тсуна даже порадовался бы, но сейчас, когда на него смотрели как на распоследнего маньяка, Десятому было не до романтики. Сняв с головы посудину и кое-как протерев моську, Тсуна затосковал. Киоко-чан, уперев руки в боки, ждала объяснений, а на ее лице, всегда таком приветливом и безмятежном, сейчас было написано что-то вроде: «И мне плевать, на каком ухе у тебя тюбетейка!». Бьянки тоже смотрела на него с профессиональным интересом патологоанатома и держала в руках миску с миндалем, над которой уже начинал виться лиловый дымок. Хару, отдыхающая под скатертью, пока ничем не угрожала, но фамильная интуиция Тсуны во весь голос вопила, что едва эта особа с крупнокалиберным шилом в известном месте очнется, все его неприятности можно будет смело умножать на три. - Чаоссу! А что у нас здесь вкусненького? – нарисовался в дверях маленький киллер. Остальные спутники Тсуны решительно остались подождать у двери. Рехей, оценив новый рецепт своей любимой сестренки «Тунец в тесте», решил, что малышка и без него экстремально справится, а еще, что кубик-то был его собственный, а мисок в кухне на всех хватит. Гокудера не понаслышке знал, что «вкусненького» у его собственной сестры хватит на средних размеров акт геноцида, а потому решил подождать, когда в ход пойдут сковородки, скалки и прочая тяжелая артиллерия, чтобы уже тогда героически прикрыть Десятого собственным телом и красиво погибнуть за своего босса. Ямамото, привыкнув к более теплому отношению своих болельщиц, тоже не горел желанием примерять амплуа всеми гонимой порно-звезды. Он заранее представил себе визг Хару «Бака-хентай!» и понял, что проще пережить полдня воплей Скуало. Тот хоть орет на несколько нот пониже. Поэтому Такеши изобразил самую неотразимую из своих улыбок и остался в коридоре за компанию. А вовремя вмешаться и не позволить никому героически погибнуть он всегда успеет. Все-таки, Реборн и вправду умел обращаться с женщинами! От одного лишь его вида Бьянки нежно улыбнулась, Киоко разом утратила свой боевой пыл, снова сделавшись достойной сменой мамы Наны, а Хару зашевелилась на полу. Усаженный на высокий стульчик, с миской орехов, которую он тут же щедро предложил Ламбо, репетитор окинул своего подопечного критичным взглядом и спросил: - Так что же это было, Никчемный Тсуна? - способность делать Тсуну во всем виноватым тоже осталась при нем. - Реборн, ты – редиска! Ты не хуже меня знаешь, что это было!.. – возмущению молодого и красивого Вонголы, тестом перемазанного, перед девушками опозоренного и (родным репетитором!) дураком выставленного было беспредельно. Но Хару, очнувшись окончательно, сразу напомнила Тсуне о том, что все относительно в этом мире. Жизнь, она как зебра. Черная полоска – белая, черная – белая, черная… жопа! Она врубилась с неистовостью рок-концерта. Все аргументы, факты, гипотезы, домыслы и просто вольные отступления, которые Хару сейчас озвучивала, предназначались лишь для того, чтобы бывший «Тсуна-сан», а нынешний «гнусный извращенец и растлитель», сию же секунду пошел и убился об стену, желательно – неоднократно. Если бы Тсуна не знал, к кому она обращается, он бы сам предложил казнь через «мапупу» для такого негодяя, несмотря на свое непроходимое человеколюбие. Парни в коридоре притаились, как нашкодившие коты, прижав уши и закрыв глаза. Но когда на кухне громыхнула какая-то кухонная утварь, они встрепенулись разом и, не сговариваясь, ворвались туда, прикрывая своего босса от занесенной над его головой вафельницы. Сработали Хранители Вонголы так слаженно и профессионально, словно полжизни прослужили санитарами в психиатрической клинике. В течение какой-то пары секунд, когда Хару уже собиралась добить своего оппонента самым весомым доводом по голове, Тсуну закрыл собой Гокудера, на чьем лице было крупно написано, ЧТО бывает за такие шутки. «Железный довод», который разъяренная девушка подняла повыше, вдруг испарился из ее рук и материализовался за спиной Ямамото, откатившегося подальше после своего самого эффектного броска. А пустые руки Хару оказались прижаты к ее бокам Рехеем. Расстановка сил изменилась. Но, узрев перед собою нового героя эротических фантазий Вонголы, Хару уже набирала воздуху в грудь для нового куплета своего монолога «В мужской бане женский день»… Гокудера не дал ей этого шанса. - Тупая женщина! Это вступление уже давненько не звучало в ее адрес, но повод был достойный. Правду говорят, что лучшая защита – нападение, ведь теперь Хару могла лишь молча хватать ртом воздух, пока Хранитель Урагана вел свою оправдательную речь. - Вы что здесь, белены объелись хором?! Что за визг, почему Десятый тут яйцами обтекает неэстетично? На кого лапку поднимаете, женщины? Ну, подумаешь, сформировался из разреженной воздушной массы пополам со сложными эфирами компактный мираж, так чего орать-то? Полтергейста никогда не видели, что-ли?.. Он был красив, как Ленин на броневике, и столь же неудержим в своей альтернативной логике. Оседлав любимого конька паранормальных явлений, Хаято мог с легкостью убедить собеседника в том, что Земля имеет форму чемодана, потом – разубедить, а потом – убедить снова, и так – до полного выноса мозга. Он был хорошим рассказчиком. Девушки, позабыв гневаться, слушали о геопатогенных зонах, порталах в параллельные миры, шумных духах, призраках влюбленных и обо всем, что начинающий экзорцист счел нужным привлечь в защиту невиновности своего босса. Тсуна, к примеру, уже сам поверил, что он тут ни при чем. Азартно сверкая очками, Хаято даже не замечал Бьянки, а она, взяв на ручки Реборна и устроившись за спиной лектора, тихо гордилась своим братом. Ламбо, дорвавшись до халявных орешков, как Мартын до мыла, сполна познал последствия угощений от Ядовитого Скорпиона. Теперь он лежал в отключке и никому не мешал. «Надо бы запомнить» - подумал Гокудера мимоходом. Конечно, Гокудера Хаято был начинающей Правой рукой Десятого, но он уже знал первое правило большой политики: «Полную картину происходящего знает босс. Для подчиненных существует официальная версия».