Вышел месяц из тумана...

Луссурия любил жизнь, но смерть считал мерилом всего. Ведь только после смерти можно оценить жизненный путь человека. В агонии раскрывается вся красота или уродство его души, а любимый человек, остывающий в твоих руках – это ли не самое дорогое и прекрасное, что есть на грани мира живых и мертвых?.. Когда у Лу случалось настроение пофилософствовать, он охотно делился своими взглядами с окружающими. Но окружающие отчего-то делали квадратные глаза и шарахались от Хранителя Солнца в стороны. Тогда он стал проповедовать исключительно перед противниками. В «Варии» вздохнули с облегчением, да и заикающихся новобранцев стало поменьше, хотя отряд Солнца все равно считался штрафбатом. Собственно, этот миф поддерживали сами «солнечники». Под руководством Луссурии служилось неплохо: командир не зверствовал, воспитывал в меру своего разумения и по голове бил нечасто. А что до его личной жизни… Кто здесь без греха, пусть первый бросит в меня камень! Еще у Луссурии было интересное хобби. Он сочинял эпитафии. Когда-то давно Мармон, впавший в глубочайшую депрессию из-за обвала рынка ценных бумаг, попросил себе одну. Лу смерил малыша взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, беззвучно пошевелил губами и выдал следующий шедевр: - «Он любил и страдал. Любил деньги и страдал от их недостатка». Мармон остался безумно доволен, и даже бесплатно разрекламировал талант Луссурии. К Хранителю Солнца выстроилась очередь. Это не было пустой блажью, в «Варии» стали замечать, что те, чью надгробную надпись озвучит Лу, будут жить еще долго. А для киллеров такая подстраховка была не лишней. Лавочку пришлось свернуть, когда Леви, услышав последние слова для себя скромного, надулся от гордости как индюк, и тут же похвалился боссу. Занзасу почему-то не понравилось. После воспитательной беседы с обоими любителями готики, от которой тряслись люстры на всем этаже, а Леви потом неделю отлеживался в лазарете, Луссурия больше эпитафий не писал. Выгрузив из корзины кота, который еще не ведал, что в его интимной жизни произошли кардинальные перемены, Луссурия задумался. Любопытство не порок, но сгубило столько кошек! И Хранителю Солнца тоже не давало покоя. На дела сердечные его интуиция срабатывала, как электрокардиограф, и те крошечные кусочки мозаики, которые он всю неделю собирал, наблюдая за Скуало, складывались в четкую картинку. У боевого командира «Варии» появилась девушка! И Лу готов был поспорить на свое боа, что нынче вечером блудный капитан не в очереди за хлебушком задержался! Кот ничего не мог поведать, ведь проспал все самое интересное, да и по-итальянски не говорил. А его покровитель понял, что все равно не уснет, и решил подкопаться к непосредственному участнику событий. Предприятие было рискованным, но игра стоила свеч! В кухне горел свет и закипал негодованием голодающий капитан. - Отлипни, пиявка королевская!.. Твою ж дивизию, холодильник полный, а пожрать нечего! Сплошная зелень, какой козел это будет лопать?! Луссурия понял, что это его шанс. - Ску, рыбонька, ты кушать хочешь? А я твою порцию припрятал, давай разогрею? Обычно за «рыбоньку» Скуало тоже находил для товарища пару ласковых-народных-непечатных, но сейчас притворился глуховатым. Проводить воспитательную работу лучше на сытый желудок, а без этого хохлатого нахала пищу придется готовить самому. Если Лу чего прятал, то найти это мог только он сам, и то не всегда. Поэтому мечник молча кивнул и сглотнул голодную слюну. Луссурия зарылся в недра морозильной камеры, погромыхал брикетами и судками, и извлек на свет божий тарелку с куском лазаньи, очень похожей на съедобную, но по твердости своей приближающуюся к магматическим горным породам. Капитан даже присвистнул от удивления. - Врооой! Быть бы тебе домохозяйкой, если бы не пара лишних деталей! - Глаз набью, - безмятежно ответил «мамочка», ставя свою находку в микроволновку. При всех своих причудливых чертах характера и периодических припадках материнского инстинкта, Луссурия тоже был воином и совсем не считал себя хоть чем-то хуже напарников. На редкость целостная личность! - Ши-ши! Скуало, не кусай руку, тебя кормящую! Лучше расскажи, кто она? Здесь все свои, а секреты мы хранить умеем, правда, Лу? Луссурия недовольно поморщился. Бел слишком торопился выудить правду, а такая крупная рыба, как их капитан, просто сожрет наживку и уйдет на глубину, сохраняя рыбье молчание. Микроволновка пискнула и в глазах Скуало зажглась радость дикаря, которому подарили банку тушенки. На домогательства их высочества он показал незатейливую композицию из пальцев и принялся за еду. Лу включил чайник и присел у стола, по-девичьи подперев щеку и наблюдая, как медленно, но верно торится путь к холодному сердцу капитана. Хранители Солнца и Дождя неплохо понимали друг друга, как-никак вместе служили много лет и даже руководили «Варией», пока Занзас был не у дел. Это едва ли можно было назвать дружбой, но как сотрудники они были незаменимы. Луссурия несколько раз буквально вытаскивал Скуало с того света. Мечник не позволял никому из мафии вслух критиковать ориентацию своего тогдашнего заместителя, хотя сам считал ее скорее дезориентацией. Если бы не Луссурия, у Скуало давно бы уже был гастрит, в придачу к неврозу и хроническому сотрясению мозга. А благодаря капитану, «Солнышко» до сих пор был жив, несмотря на все залеты, о которых знал и не знал Занзас. Под пристальным вниманием коллег Скуало подобрал последние крошки и одарил свою аудиторию ледяным взглядом: - Ну, и что вы на меня смотрите, как на краеведческий музей? - Не каждый день ты так цветешь и пахнешь, - снова завел свою волынку Принц. - Принюхайся посильнее, это Лу духами облился, - отмахнулся несгибаемый конспиратор и принялся по-купечески важно тянуть чай чашка за чашкой. На четвертой чашке кипяток закончился, у Бела начало сводить челюсти, а у Лу лопнуло его безграничное терпение. Он хлопнул ладонью по столу и грозно взвизгнул: - Так, а ну, признавайся, когда свадьба?! Скуало от неожиданности чуть не откусил кусок чашки и закашлялся. - Врооой! Да ты ополоумел, так пугать? Одно только свидание было, какая, на хрен, свадьба?! - Ну вот, давно бы так! – довольно улыбнулся Хранитель Солнца, сложив руки на груди. Лу любил жизнь, любил секреты, любил праздники, а больше всего любил «раскалывать» подозреваемых в сокрытии секретов и праздников жизни, а Скуало совсем об этом забыл. Он бросил на пернатого проходимца и лыбящегося Принца злобный взгляд и поднялся из-за стола: - Пошли вы на хрен! А я пошел спать! - Ну, не сердись, Ску… - ВРОООЙ! Вы – на хрен, а я – спать!!!