Намджун будет против

— Юнги, тебе не обязательно ездить ко мне каждый день, — Чимин стеснительно улыбнулся, привставая в кровати и откладывая книгу на полку. Он смотрел на то, как Мин на цыпочках обходил соседние койки и стулья и ставил пакеты с едой на пол. — С чего бы тебе так волноваться обо мне? На этих словах Юнги замялся. Он воспринимал свое желание заботиться как чувство вины, которое он старательно пытался подавить, принося Чимину еду, болтая с ним и интересуясь его здоровьем и скорейшим выздоровлением. — Я просто чувствую себя виноватым, вот и все, — фыркнул Юнги и стал раскладывать вкусняшки по полкам тумбочки. Там были разные сладости: печенье с кусочками шоколада, вафли со сгущенкой, банановое молоко, желатинки с ананасовым вкусом и разные фрукты. И все это очень нравилось Чимину, особенно печенье. Он иногда задумывался, как Юнги удается так точно угадывать предпочтения больного, но в голову ничего путного не лезет, потому что они не были настолько хорошо знакомы, чтобы знать такие подробности друг о друге. Единственным вариантом было то, что Мин все покупает на свой вкус, который, как ни странно, совпадает с таковым у Пака, что не могло не умилять. — Я тебе по десять раз за день повторяю — я не считаю тебя виновным в случившемся. И брата твоего не считаю, — Чимин грустно опустил голову и сложил руки на животе. — Даже если и считал его поведение неправильным, то давно уже все забыл и простил всех. — Кстати об этом… — Юнги тихо плюхнулся на стул рядом с кроватью Пака и громко выдохнул, громче, чем говорил. — Хосок убивается из-за этого. Он винит себя в сотрясении мозга и покоя не дает ни мне, ни себе. Поговорим с ним об этом, когда он приедет. Вроде, завтра собирался, после школы. — Ладно, хорошо, — Чимин заметно погрустнел, хотя очень старался этого не показывать. — Хочешь, я заварю тебе рамен? — спросил Юнги, снова запуская руку в пакет и доставая оттуда лапшу быстрого приготовления. — Не знаю, любишь ты такое или нет, но… — Хочу, — громко перебил его Чимин и резко кивнул головой в знак согласия. — Я очень голоден, на завтрак ничего не ел, да и на обед тоже… — Ты… что?! — Мин вскочил со стула и взял Пака за руку, начиная дергать, показывая этим, что он зол. — Ты болен, на восстановление нужны силы, а ты ничего не ешь! Что, если бы я не приносил тебе еду? Ты бы с голодухи сдох? Нет, так не пойдет. Ты съешь три порции рамена! Без разговоров! — Ладно, ладно, уговорил, — посмеялся Чимин и отложил на полку очки, в которых читал. Он делал все одной рукой, потому что вторая была вывихнута и он не мог ей шевелить. А есть, точнее, держать палочки, левой рукой он не умел. На приемах пищи в больнице его кормила сиделка, а сейчас она сама на обеде, поэтому не могла ему помочь. Юнги это прекрасно понимал, поэтому, сходив в столовую и заварив там три порции рамена в одной тарелке, снова сел напротив него, немного пододвинул свой ступ поближе к кровати и взял в правую руку палочки. — Ты что, за мою сиделку кормить меня собра… — Чимин не успел договорил, потому что ему в рот засунули палочки с лапшой. — Приятного аппетита, — пробубнил Юнги и стал поправлять свисающие на подбородке парня ниточки рамена и засовывать их ему в рот. Чимин все это время улыбался уголками рта и послушно ел все, что Мин пихал ему в рот, даже, когда в живот уже ничего не лезло, он через силу открывал рот и принимал новую порцию еды. — А вот нужно было самому кушать, — ухмыльнулся Юнги, вытирая рот Чимина салфеткой, хотя он мог сделать это и сам, левой рукой. Но Мин просто немного увлекся, ему даже нравилось ухаживать за Паком, как за ребенком. — Спасибо за еду, — рот Чимина был еще наполнен последней порцией рамена, поэтому эти слова прозвучали невнятно, но Юнги по счастливому взгляду парня понял, что ему понравилось, без слов. — Завтра я не смогу приехать, так что тебе придется есть самому, — Юнги пригрозил ему пальцем и поставил в полку еще две пачки рамена и несколько бутылок воды. — Я буду звонить твоей сиделке. Если ты не будешь кушать, я приеду ночью и впихну в тебя в два раза больше рамена, чем сегодня! — Ты что, мне угрожаешь? — Чимин рассмеялся. А Юнги только и мог, что любоваться его улыбкой. Она была такая солнечная, такая красивая и искренняя, настолько, что Юнги не мог не поверить в ее правдивость. Как и в правдивость всех сказанных Паком ранее слов о том, что тот простил Мина. А когда он наконец успокоился и вытер глаза от подступивших слез, Юн наконец-то пришел в себя. — Я схожу к твоему врачу, скоро вернусь, — с этими словами он встал со стула и направился к выходу из палаты, а Чимин молча помахал ему вслед. Никто никогда не замечал, как Чимин смотрит на Юнги в школе, как следит за ним, не подавая виду. Никто, кроме Намджуна. Он давно стал подозревать, что Пак влюбился в его брата, поэтому сам стал следить за ним. И он с каждым днем все отчетливее понимал, что Чимин вовсе не равнодушен. Но Ким не знал, как давно Пак ухлестывает за Мином. А Юнги до сих пор не спросил Чимина, за что в конце концов его брат избил его. Но счастливый взгляд и искренняя улыбка говорили сами за себя. То, как Юнги держал его за больную руку и гладит тыльную сторону ладони большим пальцем, заставляло Чимина только пытаться сдерживать себя, чтобы не закричать от переизбытка эмоций. Он не мог их контролировать, что могло плохо сказаться на его состоянии. Он не хотел отвергать чувства ради своего здоровья, но и вредить себе сильно не хотел. Поэтому он решил, что если он будет долго держать это в себе, то это точно добром не закончится. • • • — Как скоро он пойдет на выписку? — Юнги сидел на диване напротив стола доктора, который заполнял какие-то документы и только изредка поглядывал на парня, но отвечал на его вопросы не задумываясь. — Через пять дней его состояние улучшится до уровня нормы, но последствия никуда не денутся, и сознание от переизбытка любых эмоций, радостных или грустных, он потерять может и после полного выздоровления, — и вот он отложил ручку и снял очки, посмотрев на Юнги сожалеющим взглядом. — Но вы должны иметь ввиду, что самое влиятельное чувство в его случае, это любовь. Она может убить его, в прямом смысле этого слова. Если он влюбится и любовь будет безответной, то смесь чувств приведет к остановке сердца. — Не похоже, что вы шутите, — Юнги не на шутку испугался за Чимина, потому что сейчас для него, казалось бы, самое страшное наказание — потерять его. И шло все к черту, и выступление, и брат, и школа, только бы с ним ничего не случилось, особенно это. — Не похоже, потому что не шучу, — доктор выглядел достаточно серьезным, чтобы Юнги молча встал, откланялся, попрощался и вышел из кабинета. Как только дверь захлопнулась, Мин бегом побежал в палату к Паку, чтобы проверить его. Теперь, после того, как его выпишут, Юнги от него ни на шаг не отойдет. И он уже сам не понимал, чего ему этот Чимин сдался вообще. Не его это проблемы, но заботиться о нем — самое прекрасное, что когда-либо делал Юнги. «Пожалуйста, Чимин, не влюбляйся, я тебя прошу, нет, умоляю, не делай такой ошибки»