Юность наёмного убийцы

      Была ли у юного Одасаку юность? Нравилась ли ему какая-нибудь девочка? Может быть, с первыми лучами солнца он бежал по узким извилистым переулкам, перепрыгивал через мусорные контейнеры или невысокие ограды, бордюры. Пробегал мимо рекламных щитов, мимо спящих бездомных кошек, которые и усом не шевелили, потому что юноша бегал бесшумно. Его красно-рыжие волосы трепал прохладный влажный ветер, который ловил чуткий мальчишеский нос. Наконец, он останавливался возле дома у самой дороги, по которой в ранние утренние часы в таком тихом, будто всегда сонном районе города не проезжали машины. И выжидающе смотрел. Голубые пронзительные глаза жадно блуждали по улице, выискивая кого-то. От нетерпения юркий язык дважды облизнул сухие от бега губы. И вот наконец взгляд Оды зациклился на объекте, мерно выплывающем из-за горизонта. Тонкая фигура девушки, ровесницы Сакуноске, спокойно и очень легко вышагивала по ровному, пятнистому от искаженных солнечных лучей и зайчиков, отражающихся от окон домов, асфальту.       Ветер игрался с длинными чёрными волосами девушки, завивая кончики в различные колечки и петельки или вовсе переплетая их между собой. Следующее дуновение ветра было сильнее остальных. Оно приподняло краешек юбки, но школьница успела ее одернуть. Подумаешь. Бывает такое. Однако сердце Оды чуть не разорвалось на кусочки в тот момент. Оно трепетало в груди, билось как птица в клетке, норовясь вот-вот выпорхнуть. Тело юноши в тот момент поддалось вперёд, и он не понимал, почему. Для него букет всех этих чувств за какие-то восемь с половиной минут так необычен, запретен, но так желан. В то же мгновение девушка повернула голову налево, в сторону тайно наблюдавшего за ней пылкого юноши. Сакуноске молниеносно прижался к стене и остался незамеченным. Нельзя. Нельзя, чтобы она заметила. Они слишком разные люди.        Школьная форма, которую Ода никогда бы не примерил на себе, идеально сидела на девушке. Она выглядела как настоящая японка, образ каких канонизирован в бесчисленном множестве литературных произведений, картин и сказаний. Чёрные как смоль волосы, блестящие на солнце, бледное лицо с мягкими и правильными чертами лица: пухлыми губами и красивейшим оттенком карих глаз, обрамлённых густыми рядами длинных ресниц и до невозможности очаровательная и манящая родинка на спинке носа. Одасаку же, наоборот, будучи японцем совсем на японца похож не был: небесно-голубые глаза, четкие черты лица, тонкий острый нос, острый подбородок и рыжие-рыжие, отдающие всякими оттенками янтаря волосы. Она - явно прилежная и старательная, воспитанная матерью и окружённая заботой отца. Он - давно забывший родительское тепло, предоставленный сам себе наёмный убийца. "Слишком разные", - повторяет вновь и вновь себе Одасаку: "Слишком разные..."       Вот уже на протяжении месяца, пропуская лишь выходные дни, Ода следит за безымянной и чужой для него, но в то же время такой близкой девушкой, провожая ее в школу одними лишь глазами, начиная с перекрёстка. Выслеживать дом, в котором она живёт юноше не хотелось. Не за чем.       И вот, однажды, обладательница внимания его проницательных голубых глаз (но даже не подозревавшая об этом) как обычно шла своим утренним неизменным маршрутом. Но стоило ей дойти до середины пути, как на горизонте замаячил какой-то паренёк в такой же светло-серой школьной форме. "Кокоро", - окликнул он её, и как только девушка обернулась, зовущий принялся бежать к ней. "Кокоро, подожди меня. Давай пойдём вместе?". Девушка улыбнулась в ответ, развернулась лицом к парню и коротко кивнула. Её улыбка была такой красивой. Она украшала девушку, лучше, чем самые дорогие ювелирные изделия, какими девушки любят обвешиваться, стараясь приковать к себе как можно больше мужских взглядов. Но глаза Оды Сакуноске, уставшие от вульгарности подпольного мира, в котором он обитал, самовольно приковывались к такой простой девичьей красоте. Кажется, эту улыбку Ода запомнит надолго, если не навсегда.