Знойные летние ночи

      Ночь давно спустилась на город. Доносился вой собак, и маленький той-терьер, слыша его, трепетал всем тельцем, ожидая, когда его хозяин, обалдев от музыки, отключится от мира, позволив незаметно выскочить в окно.       Ему стукнуло уже семь - по собачьим меркам немало. Седина лёгкой изморозью покрывала его мордочку, сохранившую, впрочем, невинное глуповатое выражение, свойственное щенкам. Да, он выглядел щенком, состарившимся, так и не утратив детской невинности. Как обманчива внешность!       Когда одурманенный музыкой хозяин повалился на кровать, пёс выскочил в окно и помчался туда, где его ждало очередное приключение знойной летней ночи.       На их обычном месте уже собрались остальные - крупные кобели разных пород. Некоторые из них, узнав маленького терьера, махнули ему хвостом, он же в ответ униженно присел в позу суки, готовой к случке, и высунул язык - правила их встреч не дозволяли ему обращаться к большим собакам на равных.       Поодаль стоял молодой дог, явно новоприбывший. Увидев размер свисающего между ног органа новичка, терьер нервно увлажнил свой видавший виды анус языком - он ещё не принимал таких внушительных гостей.       Когда, перенюхавшись, собравшиеся уже в нетерпении сдерживали высовывающиеся из свисающих кожаных гульфиков члены, терьер понял, что пришло время начинать оргию. Весь подобравшись, дрожа и прижимая уши, задевая брюхом землю, он пополз, пуча на собравшихся глазёнки. Что наш терьер делал безупречно, так это строил из себя загнанную жертву. Его жалкий вид и выпяченный из-под отсутствующего хвоста анус всегда действовали безотказно, настраивая участников оргии на нужный лад - кому не хочется отыметь маленького трусливого щеночка, в котором, ожидая своего часа, прячется грязная сучка? Вот грузный бульдог - всегда самый нетерпеливый - уже пристраивается к нему сзади, а доберман - его старый друг - подставляет член под его жадный язык.       Бульдог, быстро кончив, отходит, давая место следующему, доберман же намеренно долго сдерживается, заставляя его усталый язык свешиваться до самой земли, но продолжать работать - иначе следовал болезненный укус в холку.       Наконец, мордочка терьера залита спермой. Именно такое унижение лучше всего его возбуждает, его друг знает его как облупленного. Блестя ещё более выпученными из-под семени глазками, той-терьер благодарно слизывает с члена остатки спермы, лишь чтобы приняться за следующий, чтобы и дальше всю ночь принимать семя, жестокие укусы и сладостные толчки.       Иногда член самого терьера показывался наружу, словно обнажая его натуру, - длинный и тонкий, кривой, напоминающий вывалившуюся кишку мерзкий похотливый орган, воплощение его душонки - но стоящие рядом тут же прикусывали его, загоняя обратно - по правилам встречи маленькому терьеру было строго запрещено кончать.       Когда к измочаленному тельцу терьера неуверенно подошел последний кобель - юный дог - маленький похотливый демон сжался уже от ненаигранного страха. Последовавший за этим от кого-то из участников укус за яйца привел в чувство лучше самой нежной ласки, и вот оживленный той готов и сам поддержать дога, до того явно делавшего садку только на самок, причём своей породы. Ну ничего, сейчас опытный нижний покажет, что к чему.       Огромный член дога с некоторым усилием входит в анус, разработанный до него десятком других органов, а по сперме предшественников скользит, как по маслу. Терьер рефлекторно сжимается, но, привыкнув, испытывает ни с чем не сравнимое наслаждение и тоненько скулит, и дог утробно рычит, вторя ему. Терьер, совсем освоившись, активно подмахивает и верещит уже во весь голос, теряя голову от удовольствия. Сейчас больше всего на свете он желает показать этому великолепному кобелю, что он лучше, чем все его предыдущие суки, что он - самая похотливая сучка на свете.       Когда набухает узел, той боится, что его сейчас разорвет, но от наслаждения готов скончаться здесь, на месте. Чувствуя, как дог извергает в него сперму, терьер теряет сознание.       Не помня, как очнулся и добрался до дома, маленький развратный бес с нетерпением ищет свою тряпичную куклу, чтобы излить в неё впечатления этой ночи. Вколачиваясь, он прокусывает игрушке загривок - и его собственный загривок приятно ноет, вспоминая зубы спаниеля, прокусившие его до крови. Залив всю куклу семенем, пёс с наслаждением слизывает его и обессиленно валится спать.