Фарфор

Большие умоляющие глаза уставились на Вэл в ожидании ответа. — Ну пожалста! * Тебе же ничего не стоит! Тебе легко, а мне хорошо, м? — Ник, тебе хорошо, а мне больно смотреть! Ты умираешь, ты понимаешь? Ты больна, тебе нужно сохранять энергию, а ты предлагаешь мне так просто тебя трахнуть? — на глазах Вэл наворачиваются слёзы, ведь всё это было правдой. Николь, её милое беловолосое чудо с глазами цвета летней зелени, с которой они прошли путь, длиною в десять лет, начиная с глупых влюблённых подростков, заканчивая этим. Николь сильно заболела в последнее время, а диагноз врачей был сложен и неясен, но было ясно только одно — им осталось недолго. Осталось недолго наслаждаться этими лучистыми глазами, что так ярко сверкают на солнце, которое для неё теперь опасно. Осталось недолго слушать звонкий смех, что льётся, словно весенний ручей сквозь оковы зимы, потому что теперь практически каждый раз её смех прерывается громкий кашлем, что сдавливает её лёгкие. Осталось недолго видеть эту тёплую улыбку, потому что… Неважно. Вэл было больно смотреть на это. Николь вытащила её из такого дерьма, из которого она сама не в состоянии была выбраться. Своим сиянием она осветила её, казалось бы, уже обречённый путь. Она смогла поднять её с колен, а потом помогала стать лучше, чем была до этого. И Вэл влюбилась. — Я не прошу трахнуть! — Николь берёт ладони Вэл в свои, до сих пор продолжая согревать, когда тепла даже для себя не хватает. — Я прошу заняться со мной любовью. В последний раз. Ты сделаешь это для меня? Вэл обреченно выдыхает, глядя в уже запавшие, но всё так же светящиеся глаза. Недолго думая, она подходит, втягивает в нежный поцелуй, руками ласково обвивая талию. — Пошли в спальню, давай в этот раз по-людски, — говоря это, Вэл слегка краснеет, вспоминая, где они обычно занимались этим. Стол, подоконник, тумбочка, ванна, чёрт возьми, даже в кабинете на паре было! Аккуратно кладёт Николь на кровать, боясь, что при одном неосторожном движении она разобьётся, как та фарфоровая чашка из бабушкиного шкафа, которую Вэл решила посмотреть, будучи маленькой. Снова целует бледные губы, не осмеливаясь кусать их, как раньше любила делать это. Не сейчас. Губами обводит впалые щеки, сильно выделяющиеся скулы, после обдаёт ухо возлюбленной горячим дыханием. Николь шумно выдыхает, чувствуя нарастающую тяжесть внизу живота. Вэл руками поддевает края легкой футболки, глазами говоря Николь чуть приподняться. Пристраивается между бедер, смотря на безрадостную, но всё ещё возбуждающую её картину. Белые, не крашенные волосы растрепались по красному бархату подушки, полуприкрытые глаза, призывающие действовать дальше, открытые в манящем жесте бледные губы, часто вздымающаяся грудь с капелькой испарины на ключице и… Жутко выпирающие рёбра, чересчур впалый живот, слишком выделяющиеся тазовые кости. Вэл хочется плакать. Припадает губами к шее, целуя с такой нежностью, на которую только способно её чёрствое сердце. Целует всё, каждый сантиметр кожи, до которого может дотянуться. Вэл хочет почувствовать её близость, её уходящее тепло, чтобы сохранить его частичку в себе. Вбирает бусинку соска в рот, слыша негромкий стон Николь. Другой рукой массирует грудь, одновременно делая бёдрами поступательные движения, имитируя закреплённые в веках действия. После обводит руками каждое ребро, что так сильно выпирает сквозь кожу, что вот-вот порвёт её. Каждое движение Вэл отзывается лёгкой дрожью и тихими постанываниями со стороны Николь. Вэл отрывается от ласк, снимая свою футболку, обнажая подтянутый торс. Николь тихо выдыхает, завороженно смотря на свою любовь. Как всегда прекрасна. Вэл продолжает, целуя живот, обводя впадину пупка. Стягивает легкие шорты вместе с нижним бельём. Припадает губами к истекающему центру наслаждения своей возлюбленной, пробуя на вкус обильную смазку. На самом деле, как давно они делали это?.. Месяц?.. Год назад?.. Вэл прикрывает глаза, вбирая в рот бусинку клитора, легонько посасывая. Из уст Николь вырвался несдержанный протяжный стон, её спина так прогнулась, что послышался хруст. Она руками вцепилась в тёмные волосы Вэл, призывая не останавливаться. Вэл же обильно смачивает два пальца слюной, хотя в этом уже нет необходимости. Аккуратно входит в нежное лоно, замечая, что девушка под ней мелко подрагивает, задержав дыхание. Когда Вэл вошла до упора, Николь протяжно стонет, комкая простынь в своих невероятно тонких пальцах. Темноволосая делает плавные, поступательные движения, боясь причинить боль возлюбленной, ведь в жизни Николь и так достаточно боли. Вэл рукой обвивает хрупкую талию Николь, слегка приподнимая, другой продолжая доставлять удовольствие, языком обводит каждую выступающую кость, не замечая наворачивающихся слёз. Ей так больно, она понимает, что ей непозволительно это делать, но всё равно продолжает, потому что это последний раз. Это последний раз, когда она так прикасается к Николь. Последний раз, когда она слышит её протяжные стоны, умоляющие двигаться быстрее. Последний раз. Просто последний раз. И вот, тело Николь напрягается слишком сильно, чтобы затем расслабиться в крепких руках Вэл, что теперь обеспокоенно смотрит на неё. — Всё в порядке, милая? — в голосе всё ещё слышатся слёзы, что недавно скатывались со смуглых щёк на бледное исхудалое тело. — Всё нормально? — Всё. Просто. Отлично, — в перерывах между вдохами, говорит Николь с тёплой улыбкой на лице, — Спасибо тебе, солнце. — Единственное солнце здесь — это ты. И я прошу, свети для меня ещё немного, не потухай так скоро, — на глазах Вэл снова наворачиваются слёзы, — Я так тебя люблю, так люблю… Но Николь уже не слышала этих слов, забываясь беспокойным сном, в котором она будет снова и снова звать Вэл, потому что они не могут друг без друга.