Бордель для уставших чиновников

— Проходите, проходите, господин, — Захиб услужливо открыл двери и старательно вился вокруг невысокого мужчины с совершенно непримечательной внешностью, но очень гордым взглядом. — Не желаете ли..? — Желаю, — «господин» даже не удостоил слугу взглядом, царственно вышагивая по пышнейшим коврам. Его, конечно же, проводили, осыпали лестью, уложили на кушетку, налили вина и только после этого аккуратно уточнили, что господин желает сегодня? Господин медленно сделал пару глотков и подпер голову рукой в размышлениях. — Я хочу чего-то более экзотичного, чем обычно. Нет-нет, никаких дикарей. Я утомлен ими. — О! — Захиб встрепенулся и сделал сложный жест палочкой. В воздухе соткалась призрачная фигура хрупкой девушки с томным взглядом. — Возможно, вам подойдет Эльвира? Она прекрасна и всегда готова… — Нет, — клиент отвернулся, сделав резкий жест рукой. — Тогда… ммм…. Тогда Ирис? — уже мужчина, даже скорее мальчик, испуганно глядящий куда-то в потолок. — Он еще невинен… Вместо ответа клиент поморщился и отпил еще вина. — О, господин любит опытных. А что вы скажете насчет самого воплощения порока в личине скромности? Он здесь совсем недавно, но он знает все, — Захиб улыбнулся и хитро подмигнул ему. — Все, что угодно. Светлая кожа, кроткий нрав… вах! Он поцеловал щепоть и с интересом посмотрел на клиента. *** Висящее в воздухе зеркало отражало Абернети в непривычном, но симпатичном виде. На деле немного тянуло то ли ностальгически вздохнуть, то ли хихикать — в Нурменгарде он на деле выглядел похоже, похожий внешний типаж, только тут более пошло. Хотя если прикидывать, кое-кто в Нурменгарде и выглядел, как из дорогого борделя — начиная, например, с их лидера… Косметические чары, иная прическа, немного макияжа — да, вряд ли бы он сам узнал в этом бордельном мальчике аколита Гриндельвальда. Абернети стало смешно — решение спрятать его от МАКУСа в египетском борделе для магов было в высшей степени… странным. Но пророкам виднее, особенно если пророки хотят иметь своих людей в местах особой стратегической значимости… если это можно так выразить. Больновато, но терпимо было, когда прокололи соски и вдели туда небольшие, скромные колечки. Абернети оценил — вот мог бы сам, кстати, до этого додуматься и раньше! Красиво же. — Я все сделаю, — он опустил глаза и слегка улыбнулся, примеряя на себя нужный образ. Ему нравилась эта игра. *** Клиент ждал внизу со скучающим видом. Очень, очень скучающим. Захиб быстро подскочил к Абернети, бегло оглядел и повел к нему, жестко перехватив за запястье поверх рукава. — Господин Мансур… — Захиб поклонился. — Посмотрите на него. Возможно, это то, что вам нужно в эту ночь… Слуга скользнул за спину Абернети, но руки так и не выпустил, ненароком завернув ее за спину. Говорили они на арабском. — Ты говорил, у него кроткий нрав, — Мансур оказался наблюдательным. Или считал себя таковым. — Ты хотел меня обмануть? — О, конечно же нет, — зачастил Захиб и торопливо выпустил Абернети. — Он прекрасен, но все еще немного боится… хммм… нас. не-маглы, вы же понимаете. — Ах вот оно что, — Мансур сел и поманил Абернети пальцем. — Но если ты будешь хорошим, то тебя не проклянут. Как его зовут? — Как вы захотите, господин, он откликается на любое имя, — Захиб очень заметной украдкой подпихнул Абернети в спину. — Да? Ну что ж… я назову тебя… — Мансур задумался. — Атия. Подарок. Ты понимаешь меня? Абернети сделал к клиенту неуверенный шаг, другой. «Уловив» обращенные к нему слова, вопросительную интонацию, он поднял глаза, взглянул на клиента — растерянно, немного напуганно, но с готовностью. Извиняющиеся улыбнулся, слегка опустил глаза — простите, господин, я не понимаю вас… Это удобно, когда при тебе говорят на языке, которого ты не должен знать. Люди раскрепощаются и выдают куда больше, чем хотели бы. Он напряженно слушал и старался уловить как можно больше. Интонации, слова, менталитет… Как именно Захиб предлагал, как клиент отвечал, как у них принято себя вести. Наверное, ему позволительно в чем-то вести себя не по их менталитету — экзотика он тут или нет? За это небось и платят. Но чтобы не слишком выбивался. Да и «знать» и «применять» — не синонимы. Захиб был слащав и услужлив, он говорил почти не переставая — но ни для него, ни для Мансура эти слова не имели значения. Просто этикет, просто торг и многие фунты лести, без которых невозможно ничего продать. Мансур же покровительственно улыбался. Он считал себя хозяином положения. Сейчас эти два раба будут служить ему, пресмыкаться перед ним за подачку. Именно так. Но за этой уверенностью сквозил страх. Только здесь он был хозяином, и то над чужими рабами и ненадолго. А там, снаружи… Там были авроры, вовсю пользующиеся правом сильного. Там были белые аристократы, там было его собственное начальство. Как же они все ему надоели! Теперь Мансур смотрел на Абернети жадно. Да, да, Захиб прав, именно этого он и желал! Европейца, гладкого, чистого, напуганного. И этот костюм… да, отлично. Просто прекрасно. Захиб сегодня заслужил свою мзду. — Ты — Атия, — Мансур заговорил на английском. Говорил он не слишком чисто и старался подбирать простые слова. — Ты идешь со мной. Он резко встал и обернулся к Захибу, потребовав проводить их. *** Комната была небольшой, с огромной круглой кроватью и множеством ниш, в которых скрывалось все, что может понадобится изощренным господам. Мансур ногой закрыл за ними дверь и вытащил палочку, направив ее на Абернети. Улыбка не предвещала ничего хорошего. Сальная это была улыбка, полная предвкушения. Абернети втянул в себя воздух — резко, испуганно — замер, не сводя глаз с палочки. Правильно, да? Он боится. Он не-маг, его уже некоторое время назад поймали и сделали игрушкой для магов, он почти привык, но уже видел магию и знает ее разрушительную силу. Не ударяется в панику, не психует чрезмерно, потому что не вчера впервые увидел и уже понял, что его вряд ли превратят в жабу на месте, но здраво нервничает, при этом оставаясь послушным своим господам. Смотрел он прямо на палочку, но краем глаза отслеживал лицо клиента. Ему нравится? Он получает удовольствие от своего превосходства? О да, ему очевидно нравилось. Мансуру уже не нужно было торговаться и делать скучающий вид. Он улыбался открыто, широко и без намека на приветливость. Он отомстит всем за свое унижение. Отомстит… Палочка ткнулась в тонкую кожу под подбородком Абернети, заставляя поднять голову. Не-маг боялся, это было хорошо. Он правильно боится. Не так сильно, чтобы потерять разум, но точно знает, что ему предстоит. Ах нет, не знает. — Атия-я… — протянул Мансур и резко ударил Абернети по щеке. Не слишком сильно, ладонью, но звонко. Абернети торопливо поднимал голову, словно боясь вообще касаться кожей палочки. Отвел взгляд и зажмурился, но почти не отвернулся, получив пощечину. Ахнул — скорее испуганно, чем от боли — да какая тут боль, да и шлюха-не-маг должен быть к такому обращению привычен. Кинул совсем краткий взгляд украдкой на клиента, снова отвел глаза, послушно ожидая. Игра не мешала мыслям. А ведь такой бордель — интересная услуга. Платят именно за это — за возможность спокойно, ничего не боясь, демонстрировать свои умения не-магам, свое превосходство, свои возможности… Иронично, если учесть, что он сам сражается за превосходство магов над не-магами, за их власть, за новый, лучший порядок. И верит. Но верит он именно в Геллерта — кроме него, наверное, никто не сумеет это правильно воплотить. — Ты умеешь танцевать? — спросил вдруг Мансур, покачивая палочкой. Судя по улыбке, от ответа мало что зависело. Кончик палочки заискрился, несколько коротких молний ударили под ноги Абернети. Испугаться и отдернуться, ага. Мы в борделе или в школе? Но как хочет клиент, конечно. Только уворачиваться надо не слишком быстро, не в этом задача, наоборот совсем… Бояться, пытаясь избежать, попасться разок, вскрикнуть от удара… Молнии сверкали все чаще, Мансур злился — не на Абернети, на что-то глубоко свое. Потом сделал резкий шаг вперед и снова залепил ему пощечину — на этот раз правой рукой. И палочка выпала из нее, покатившись в угол. Резко вскинувшись, Мансур скрестил руки на груди и кивнул на нее. — Принеси. В зубах. Абернети упал на колени, тяжело дыша, со страхом взглянул снизу вверх, потом на палочку. Главное, чтобы та на его магию не среагировала, хотя в целом и не должна. А если встряхнуть, то кто угодно активирует, даже не маг… Остатки разрядов ещё ощущались, но уже едва. Абернети повернулся спиной, правильно выгнулся, демонстрируя себя и нерешительно, послушно склонился. Темное дерево, геометрические узоры. Абернети держал палочку губами аккуратно, как мог. Торопливо подполз обратно к клиенту, протянул палочку, как собака добычу. Он должен бояться ее трогать, мечтать поскорее избавиться, но не решаться ослушаться. — Нравится? — Мансур взял палочку, но убирать далеко не стал. — Хочешь себе такую? Хотя ах да, конечно же… Он махнул свободной рукой, а кончик палочки уткнулся в яремную впадину. — Целуй руки. Ты ведь не хочешь, чтобы в твоих венах ползали змеи? Абернети попытался отстраниться от палочки, одновременно склоняясь губами к рукам. Коснулся темной кожи осторожно, запечатлевая сухие поцелуи, кинул умоляющий взгляд, снова склонился. Провел едва раскрытыми губами, очень аккуратно коснулся кончиком языка, предлагая вылизать. Может, ему понравится, а может он не любит, когда руки мокрые. Вылизать ему не дали. Мансур размышлял, что бы еще сделать. Что бы он мечтал сделать со всеми этими европейцами, которые постоянно мешают работать? Перегнуть через стол? Нет, это скучно. Лучше помучить, заставлять унижаться. Мансур улыбнулся еще шире и взмахом палочки открыл дверцу в одну из ниш. На его руку легла тонкая серебристая змейка, тут же приподнявшая голову и раздувшая капюшон. На кончике хвоста распушилась металлическая «погремушка». — Не двигайся и принимай. Раздевать свой «подарок» Мансур пока не хотел. Такая прекрасная упаковка… такой испуганный взгляд… каким он станет, когда холодная змейка проскользнет под ткань брюк и обовьется вокруг члена? А когда кончик ее хвоста медленно и неотвратимо проникнет внутрь тела? Мансур хотел это видеть, и держал Абернети под подбородок, изредка неосознанно подаваясь бедрами вперед. И ведь не то, чтобы Абернети его совсем не понимал. Понимал ведь. У него сорвалась сделка, рабочие неприятности с ним еще как бывали, и сорвать зло на ком-то тоже частенько хотелось… Хотя таким он не развлекался. Бордель с не-магами — да в Америке за такое пинками в Омут поскидывают, особо не разбираясь. Может, кто и держал, в глубокой законспирированной тайне, но Абернети не был в курсе о наличии таких безумцев. Теперь, когда Мансур держал его за подбородок и смотрел в глаза, Абернети постарался выкинуть из головы лишние мысли. Он тут все еще не-маг. Он непритворно вздрогнул от холода, распахнул глаза, когда металл коснулся его члена, а потом начал проникать внутрь — пришлось раздвинуть ноги, так было проще. Дыхание Абернети стало тяжелее, взгляд — испуганным и покорным — так смотрят на высшее существо, которое творило с ним, что хотело, что-то пугающее, напрягающее, но не ужасное при этом, переносимое, если он будет хорошим мальчиком и будет принимать… — Ати-и-я, — Мансур смаковал это имя, мурлыкал его. Такие люди искренне наслаждаются пробивающимся через покорность страхом. — Чего ты боишься? Она просто змея. Погремушка проникала все глубже. Она слегка вибрировала и уже согрелась от тепла тела. Мансур нежно погладил Абернети по щеке и скинул кандуру, швырнув ее в угол. Следом отправилась фанила, но пояс от нее остался в руке. Теперь его возбужденное нетерпение было очевидно. Он перехватил Абернети за затылок и грубо потащил к себе. Палочка упиралась в его шею. Да, она не нужна, ему бы не предложили буйного раба, но он так забавно ее боится… Даже больше, чем самого Мансура. Абернети пару раз несильно дернул бедрами, не совсем понимая и отслеживая по реакции — возбужденная игрушка, желающая ублажать «высшее существо» приятно почешет самолюбие клиента и убедит, что он вообще ого-го; или, наоборот, поломает ему чувство себя хозяином положения? Мансур рассмеялся. — Не бойся. Она почти не кусается… почти, — и словно в ответ змея обхватила металлическим ртом головку члена Абернети, уперевшись длинными острыми клыками в тонкую кожу под ней. — Захиб сказал — ты умеешь. Он ободряюще потрепал Абернети под подбородком. Хороший послушный не-маг. За что его наказывать? Всхлипнув, Абернети склонился, старательно не двигая бедрами. Первым делом, помня о прошлом опыте, показательно высунул раздвоенный язык, принялся вылизывать член так, чтобы клиент точно заметил. Ему же нравится смотреть, верно? Погремушка продвигалась глубже. Вибрация усилилась и теперь передавалась почти по всей длине серебристого тела. Мансур управлял ею с явным знанием дела. Он был доволен. Да, пусть вылижет. Старается ведь. Пусть постарается еще, и тогда змейка сдвинет кольца, поглаживая ствол. — Я хочу, чтобы ты кончил, — уточнил Мансур, подобрав слова. Сложно их подбирать, когда тебя так вылизывают! — Не раздеваясь. Поняв, что кусать и ранить его не собираются, Абернети расслабился, прогнулся в пояснице так, как предпочитал принимать, и сосредоточился на члене. С обрезанными членами он уже имел дело и помнил, что у них чувствительность может распределяться иначе, и пока ласкал пробно. Потерся щекой, взял член в руку, приподнимая так, чтобы вылизывать его нижнюю часть и прямо под ним. Клиент, похоже, любитель наблюдать, и такой зрелищный подход его должен развлечь. Абернети увлекся, исследуя чужое тело на предмет самых ярких реакций. Он помогал себе руками, проводя членом по своим губам, по щеке, лаская мошонку. Потом, наигравшись, заглотил, расслабляя горло. Игрушка в нем вибрировала плавно, он чуть подался к ней, покачивая бедрами, сжался внутри. Мансур был темпераментным и даже агрессивным. Он перехватывал Абернети за шею, за волосы, быстро подавался вперед, тяжело дыша. Что бы он еще хотел сделать? Чтобы это все было не в борделе. Чтобы вот такой вот мирно заполнял документы, и в его отутюженных штанах играла змейка, заставляя извиваться. А потом он вот так же вылизывал член — с готовностью, без вечного торга… Охнув, Мансур резко отстранился и пару раз быстро провел рукой по члену, одновременно убирая голову Абернети в сторону. Это было слишком ярко. Слишком. И да, он хотел залить семенем этот строгий костюм, а еще увидеть, как он намокает изнутри, когда не-маг кончит! Полюбовавшись белесыми потеками на ткани, Мансур качнул палочкой, и змейка зашевелилась активнее, выпустив головку из пасти. Ее даже стало видно сквозь штаны — как она двигает кольцами, как раздувается капюшон. Как все же растекается темное пятно на брюках зажмурившегося раба… Мансур судорожно выдохнул. Ему нравилось. Очень, очень нравилось. Он схватил Абернети за аккуратный узел галстука и потянул на себя, буквально сдирая одежду. Да, да, этот костюм сейчас лишний. Упаковка, всего лишь упаковка. А что внутри? Смуглые пальцы пошевелили колечки в сосках. Забавные штучки. Но это потом. Мансур уже снова был возбужден, он всегда был горячим, и теперь попросту тащил Абернети в кровать — безыскусно, без игр. На игры его сейчас не хватало, он хотел уткнуть раба лицом в подушку, резко войти в него и трахать, трахать с размахом, слушая приглушенные подушкой стоны. То, чего он не мог себе позволить с магами, было таким будоражащим сейчас, с этим покорным не-магом… Абернети помогал себя раздевать, затем покорно уткнулся лицом в подушку, раздвинул ноги и выставил задницу, позволяя собой пользоваться. Поначалу он стонал и ахал, уткнувшись лицом вниз, когда крепкий, даже и не думавший опадать член вошел в него и принялся резко двигаться, но потом он все же приноровился, дискомфорт в основном прошел, но реагировать Абернети не прекратил. Клиента, кажется, до безумия увлекала возможность поквитаться с кем-то, кто там его обидел или что, или у него были свои счеты к белым, и теперь он с энтузиазмом припоминал все свои обиды, вымещая их на заднице Абернети. Ну, Абернети про себя тоже считал это достаточно увлекательным. В такой позе от него требовалось уже меньше участия и сосредоточения, так что можно было внутренне похихикать. Судя по нраву, этот маг бы сам перепугался, всего лишь поняв, что трахает не беспомощного не-мага. А узнай, какого именно мага — так и вообще… Не теряя настороженности — так, а вдруг велят на спину перевернуться или еще что от него понадобится? — Абернети позволил себе повеселиться внутри, послушно приподнимая задницу и ахнув, когда в него загнали особенно безжалостно. Нет, смотреть в лицо объекту своей мести Мансур не хотел. Он вообще не хотел, чтобы было какое-то лицо. Достаточно просто костюма, достаточно белой кожи, достаточно стонов и податливости. Искусен в любви Мансур не был, да и не нужно это ему. Не здесь и не сейчас. Он потрепал колечки в сосках, звучно шлепнул по бедру. Еще, еще быстрее. Да плевать, кончишь ты там или инет. Плевать вообще на все. Просто подставляй свою белую задницу и не дергайся! Мансур кончил почти так же бурно, как и в первый раз. Вынимать для этого член он нужным не посчитал. Нет-нет, только внутрь, только так. И резким движением перевернуть Абернети на спину, широко разводя его ноги. Нет, не третий заход его пока не хватит, но это только пока! Тихо зарычав, Мансур вцепился зубами в колечко и потянул. Абернети заскулил с жалостливой, болезненной интонацией прижатого лапой младшего — ты больше, сильнее, главнее, пожалуйста, не надо, я признаю, что я меньше! Теперь он лежал под клиентом на спине, ноги раскинуты, задница мокрая от спермы. Чувствовал Абернети себя весьма так оттраханным, но был вполне бодр и соображал. Клиент со временем лишь сильнее заводился, словно разыгравшись, и хотел продолжать вымещать… что он там вымещал. Его тут же потянули еще сильнее, но всего на пару секунд. Просто для закрепления эффекта. — Говори. На английском. Ругайся. Протестуй. Мансур говорил хрипло, снова двинувшись бедрами вперед. Член у него был твердым, но требовалась стимуляция. Абернети, кажется, уловил мысль… Европейские и арабские чиновники, пожалуй, не ладят? А не-маговские? У не-магов, насколько Абернети имел с ними дело (уже после побега в основном), примерно то же, если не хуже… — По нашим законам этот параграф абсолютно недействителен, — задыхаясь, возмущенным, но нетвердым тоном возразил он. В этот момент лицо у Мансура стало сложным. Он аж замер, пытаясь в буквальном смысле понять сказанное. Знания английского ему явно не хватало, но кажется он уловил общую суть. А еще он был удивлен. Это что, был действительно его костюм, а не упаковка? Серьезно? Глаза у Мансура разгорелись нездоровой радостью. Даже если и нет, и этот не-маг не при должности, да какая разница! Он закинул ноги Абернети себе на плечи и плавным движением вошел. — Еще. Мистер Атия, скажите, как вам нравится мое предложение? — Это неприемлемо, — сообщил он, ерзая бедрами, чтобы удобнее принимать. — Я не могу это подписать, для таких пунктов даже прецедента нет, на основе чего вы вообще это предлагаете? Абернети сжался вокруг члена. Теперь, по сперме в качестве дополнительной смазки и когда не так долбили, было даже ничего… — А если подумать… мистер Атия? — Мансур вздохнул и начал двигаться быстрее. — Мы быстрее… придем… к паритету… Он тяжело дышал больше от распирающих эмоций, чем от возбуждения. Как же давно он хотел сделать это со всеми! Не лебезить, не скрипеть зубами от очередного самодура во фраке. Теперь он хотел, чтобы этот чинуша скулил и извивался под ним, умоляя согласиться на условия. Как бы его… ах да. Он выпустил одну ногу и положил руку на член Абернети, нетерпеливо дроча ему. Абернети подался к его руке и на член, еще раз сжался, расслабился и подставился. Хоть прошлый заход и был не особо приятным, все же он его подготовил и разогрел, и тело откликнулось, кровь устремилась к паху. — Возможно, мне придется согласится на часть условий, но… — немного уступил он, старательно ловя по реакции признаки — что он должен делать, куда клонить? — Но? — Мансур помассировал большим пальцем уздечку. — Я не приемлю подачек, мистер Атия. Он еще ускорился. Пожалуй, игра ему нравилась и больше указаний он не давал. Рано или поздно все равно будешь просить! — Мне придется согласовать это с начальством! — выдохнул Абернети. В растянутой заднице член скользил легко, приятно, и размер был вполне в его вкусе — не слишком уж большой, для которого все же требовались особые условия, но и не нечто неощутимое… Да и то, что ему дрочили, хорошо подогревало. — Его здесь нет. Примите решение, мистер Атия, — Мансур посмотрел с тем ласковым сочувствием, с которым смотрит чиновник на уже сломленную жертву своего самодурства. Она еще мечется, что-то бормочет, но все понимают, что ее век недолог. — Вы готовы пойти на риск? Он снова быстро двинул ладонью, жадно вглядываясь в лицо Абернети. У Абернети возникли настойчивые воспоминания касательного МАКУСА. Ну да, как-то так, вернее, именно так, и член в заднице — на редкость емкая и отражающая метафора происходившего! Жалко, бывшим коллегам не перескажешь. — Но как же, — он снова слабо запротестовал, — я не могу, ведь по этому пункту… ах! — член так хорошо двинулся внутри, что сладкое напряжение прошло аж до его собственного члена, клиент приласкал его еще немного, а затем убрал ладонь, — но… Хорошо, я сделаю это! Мансур кивнул и навалился на Абернети всем телом. А теперь нашарить пальцем кольцо в соске и потянуть. И можно еще целовать в гладкую белую шею без следов растительности. Как у женщины, но все-таки не совсем так. Кровать заскрипела, Мансур не сдерживался. Его движения были мелкими, но очень быстрыми. Такая задница, такая тонкая кожа, такие вздохи и стоны. Как можно сдержаться и не трахать — быстро, со всей силы! Абернети застонал и закинул ноги за спину клиента, обхватил его за плечи — тот вроде не против? — и стал поддавать бедрами. Решив, что сейчас так можно, он одобрительно постанывал в него на толчках, ахал, да-да-да… Сейчас ему нравилось, как его трахали. Не хватало немногого — руки на члене — чтобы кончить, но в такой позе это было совсем неудобно, член только терся о живот клиента, но тоже приятно. Не думать ни о чем кроме дела, просто позволять телу реагировать, получать свое — однозначно, хорошая стратегия. Мансур шумно дышал ему в шею, крепко обняв и прижав к себе. Теперь чтобы кончить ему требовалось больше времени, но темперамент и кровь брали свое. Мелкий чинуша… белый… гладкий… такой послушный и жаждущий… Он кончил и обмяк, ткнувшись носом в шею Абернети. Тяжелое частое дыхание щекотало кожу. Клиент желал отдыха — и получал его, лениво и рассеянно похлопывая Абернети по ноге. Хороший раб. Нужно его запомнить. Через пару минут Мансур встал и оделся, покровительственно потрепав Абернети по груди. Забытая змейка серебристым прочерком юркнула в свою нишу. Очень хороший раб. Пожалуй, стоит своих денег.