Приди в мой шатер

Неровные куски кож сшиты друг с другом аккуратно, накрепко. Иногда Теон смотрит на них — этот белее и нежнее с виду, наверное женский, а этот, совсем маленький, принадлежал ребенку. Иногда, потому что наблюдать за тем, как работает Бельтазар, гораздо интереснее. Праздно сидеть на куче шкур, никуда не торопясь, глядеть неотрывно, как его мальчик, сосредоточенно прикусив губу, ловко орудует иглой. Странно видеть его таким молчаливым и замкнутым, ушедшим в любимое дело. На поле боя Бельтазар совсем другой: неистовый, яростный. Боевое безумие овладевает им до краев. Он не слышит приказов, не видит ничего, кроме врага, которого нужно зарубить, забить, загрызть. И после битвы он жадно набрасывается на Теона, едва дождавшись ухода слуг из походного шатра. Кусаясь, царапаясь, стремительно овладевая. А сейчас мелкие стежки ложатся один к другому, и вино плещется уже на самом дне бутылки. Приятно кружится голова. Бельтазар сидит напротив, на теплой волчьей шкуре, сшивая очередные куски кожи. Его силуэт, стройный, полуобнаженный, временами плывет перед глазами. Теону давно не было так спокойно и лениво, как здесь, под сводами розового шатра. — Бросай и иди сюда, — приказывает он. — Мне немножко осталось. — Я твой король. Ты должен мне подчиняться. Бельтазар улыбается и молча кивает. Перекусывает нить — зубы бело блестят — поднимается, подходит. Теон ни на миг не отводит от него взгляд, любуясь каждым гибким неторопливым движением. В руке Бельтазар сжимает иглу. — Мой король, — говорит нарочито почтительно. Опускается перед ним на колени и неожиданно толкает на шкуры. Теон мягко падает на спину, отбросив подальше пустой кубок. Бельт, бесстыжий мальчишка, усаживается на его бедра и довольно трется пахом о пах. — Волк-волчище, серый хвостище, — произносит нараспев. Проводит левой ладонью от груди до пупка широко, горячо. — А вот если бы мы жили на сотню лет раньше… Он наклоняется и касается иглой ямки между ключицами Теона, тот вздрагивает. Не от боли, от неожиданности. — Жили бы мы чуть раньше, я взял бы тебя в плен, — продолжает Бельт, царапая кожу легонько и остро. — Держал бы тебя в подземелье… — Снял бы шкуру на плащ? Теон хватает его за задницу, сжимает в ладонях, упругую, желанную. Бельтазар ахает и втыкает иглу глубже, чем следовало бы. Короткая вспышка боли прошивает тело, но мальчишка тут же слизывает капельку крови, постепенно спускаясь ниже. — Убери уже свою иглу, — ворчит Теон. Сложно быть по-настоящему недовольным, когда Бельт орудует языком. Он согласно кивает головой и прикусывает несильно кожу под пупком. — А вот был бы ты моим пленником, — упрямо продолжает он свою мысль, — я бы тебя ничего не заставлял делать. Просто связал бы и трахал целыми днями. — Тогда тебе надо ободранного человека на гербе заменить на кролика. О-ох… Бельт сжимает его член рукой через одежду, продергивает резко, а затем как ни в чем не бывало поднимается и отправляется вновь к своим кожам. — Куда? — окликает его Теон возмущенно. — Исполняю приказ, ваше величество, — невинно отзывается Бельтазар. Втыкает иглу в ближайший кусок кожи и, пошарив под ней, достает склянку с маслом. Теон, приподнявшись, спускает штаны до колен и ложится на живот. Прикрывает глаза, ждет первого скользкого и горячего прикосновения. У Бельтазара ловкие пальцы, более длинные и гибкие, чем у его отца. Он медленно гладит кожу Теона между ягодиц, обводит срамное отверстие. И опять начинает болтать, словно они на военном совете. — Что-то рыбоеды не торопятся присягать нам, мой король. Даже мой шатер их не сломил. Палец проскальзывает внутрь, туго, обжигающе. Глубже, поглаживая изнутри нежные стенки. — Ты… боги, обязательно сейчас?.. — Думал, вам интересно будет узнать мои мысли по этому поводу, — дрянной мальчишка добавляет еще один палец. — Надо придумать какие-нибудь другие способы устрашения. Он касается какой-то точки внутри, тело прошивает насквозь удовольствием. Теон забывает, что хотел сказать от нахлынувшей смеси тянущей боли и возбуждения. Сунув руку себе меж ног, сжимает член, влажный от смазки и дрочит, дрочит не сдерживаясь. Голос Бельта доносится будто издалека: «Кишки на деревьях, домах, скалах… Сваренные заживо младенцы… Больше свежевания… больше…» Потом в глазах розовеет и Теон долго, мучительно сладко кончает с ловкими пальцами Бельтазара в заднице.