Ровняй по нитке

      Акира с сомнением покрутил в руках карту, пытаясь наспех разобрать значки. Половину из них он даже вспомнить не мог, не то чтобы прочесть. Ещё и без подсказок. Но на помощь рассчитывать не приходилось: он шёл с Кейске, а тот ни в каких топографических обозначениях не разбирался. Вообще плёлся наугад, что несказанно бесило, но Акира молчал. Не будет же он ругаться посреди леса с огромным рюкзаком за спиной. И ладно бы сзади была только эта безразмерная хрень, нет, на шее висел ещё и автомат с неудачливым сослуживцем. Дерьмовое стечение обстоятельств, тут не поспоришь.       Под берцами разлетелся песок. Какой-то неправильный лес с песчаной почвой. Неудачная местность для маневров. По крайней мере, сегодня за ними не упёрлась техника. Это значительно облегчало задачу. Шаги терялись в тишине леса. Акира только внимательнее прислушивался к ней. Его настораживало отсутствие звуков. Интересно, за ними следят? Нет, наверное. Нафига? Только вот верилось в это с трудом. Прапорщик никогда не упустит возможности устроить разбор полётов. И это при том, что они даже лётчиками не были.       — Как думаешь, нам ещё долго? — Кейске недовольно перехватил сползающую шлейку. — Это какое-то форменное издевательство.       — Форменное?       — Именно. Форменное с интересными знаками различия.       Акира вздрогнул, провёл пальцами по шевронам. На месте. Глубокий вдох, можно расслабиться. Последнее время он старался не терять свои знаки. И дело было вовсе не в наглых командирах, ебущих мозг за такие проёбы. Нет, если бы все проблемы заканчивались на них, Акира так и не перестал лажать. Но Шики отсутствие шевронов или звёзд на погонах внезапно воодушевляло. Он аж в лице менялся. Глаза начинали нехорошо блестеть, словно единственная цель его жизни — жарить во все метафорические щели без смазки. Впрочем, вероятно, это были единственные его обязанности. Что-то других не удавалось заметить. Пальцы снова невольно потянулись к шевронам.       — Да на месте они, успокойся, — Кейске энтузиазма не разделял, как и желания врезать в наглую рожу Шики.       — Угу. Нам направо.       Акире оставалось только ориентироваться по одиноким деревьям — единственному знаку на карте, который получилось вспомнить. Собственно там и вспоминать нечего. Знак, который и дурак поймёт. Благо, ориентиров становилось больше, лес редел или медленно превращался в поляну. Да плевать! Только бы выйти из этого пиздеца. Хотелось обратно в казармы, а не клещей на спине и муравьёв под ногами. И почему все стремятся оставить следы на теле? И муравьи, и Шики. Наконец-то перед глазами появились знакомые морды. Неужели! Теперь нужно ставить палатки и снова ебаться, но уже с ножами. Если первая проблема решилась довольно быстро, то вторая грозилась превратиться в огромнейшую пытку.       Акира взял в руки сухпаёк, внимательно осмотрел жестяную банку. Она особых признаков жизни не подавала и подсказки за круглыми боками не прятала. Впрочем, было бы странно ожидать подобного. Ребята внимательно рассматривали закрытую еду, явно пытаясь понять, что с ней делать. Только вот по плану — ничего хорошего.       Консервный нож в руке навевал неприятные воспоминания. Хотя бы те, что пользоваться им не умело подавляющее большинство. По крайней мере, в ближайшем окружении. Эта металлическая пластинка вызывала тихое офигевание и полное непонимание. Акира раньше сталкивался с консервными ножами, но таких никогда не видел. Да, они маленькие, лёгкие, не занимают много места, но неплохо так ебут мозг и оставляют голодным.       Быстро оглянувшись по сторонам, Акира постарался уйти дальше в лес. Это не особо жаловалось начальством — разделяться со своей группой, но ведь никто не узнает. Всё равно сейчас спать будут ложиться. Он быстро прогуляется и вернётся. Ничего заметного. Мысли о прелести одиночных прогулок захватили сознание. Теперь не получалось даже сосредоточиться на банке.       Плюнув на лёгкое ощущение голода и на всё ещё мучающего сухпаёк Кейске, Акира тихо зашёл за палатку и быстрым шагом направился вглубь леса. Крайняя неосмотрительность и наглость, но хотелось так, что аж челюсть сводило. Пришлось пойти, понадеявшись на то, что поблизости нет «хвоста», а другие просто не заметят. С коллективной ответственностью всегда были проблемы.       Акира устроился под каким-то ветвистым деревом, ещё раз покрутил в руках банку. Есть захотелось, но она всё так же не вызывала приятных эмоций. Выбора не оставалось — нужно постараться справиться. Пальцы неловко сжали металлическую пластину, но зуб никак не хотел прокалывать крышку. Он постоянно съезжал в сторону, утыкался во что угодно, но не туда, куда надо. Но Акира продолжал сосредоточенно пихать нож в банку.       Он не замечал ничего, только желанную еду. И как же тяжело её достать! Для чего всю эту фигню придумали? Столько проблем и всё из-за специфического консервного ножа. Каждое движение медленно переполняло чашу терпения. Акира и без того особым умением сосредотачиваться на всяких глупостях не обладал, а сейчас чувствовал, как медленно закипает мозг. Это полнейшее безумие.       Чужие руки мягко обняли, медленно скользя по животу. К спине кто-то прижался и тёплое дыхание уже ощущалось возле уха. Выдох — и поток воздуха сбил пряди волос. Ещё один — опалило шею. Акире жарко и стыдно. Его беззастенчиво лапают посреди леса, но он, ещё даже не видя своего мучителя, уже прекрасно знает, кто это. Пальцы длинные, почти ласково поглаживают камуфляж, обводя оттопыренные от не по уставу спрятанной фигни карманы.       — Откуда у тебя растут руки? Даже такую мелочь сделать не можешь.       Тихий шёпот в ухо, и Акира совсем потерял способность сопротивляться. Тело не слушалось, лёгкая дрожь медленно расползалась по коже, пробираясь под одежду, скручивая внутренности в какой-то непонятный комок. Желание найти подходящий ответ на эту выпадку исчезло, как только руки сильнее прижали к себе. Горячо, властно. Почему-то при таких действиях логика давала сбой, оставляя только странное покалывание вдоль позвоночника, которое усиливалось, стоило услышать что-то невероятно приличное, но абсолютно идущее вразрез с движениями.       — Используй нож для цинок, некоторым так проще.       Акира послушно вынул длинную металлическую пластину, но руки тряслись от слишком крепких объятий и дыхания возле уха. Воткнуть острый зуб в банку даже с таким приспособлением не получалось. Какой стыд. Шики усмехнулся, взял его руку, направляя. Только вот сжимал слишком сильно, едва ли не до синяков. Кожей чувствовалось безумное напряжение. Странный металлический скрежет и нож всё же вошёл в банку. Оставалось только разрезать.       Движения неловкие, зуб постоянно выскакивал. Шики за спиной только сильнее мешал, не переставая с интересом поглаживать. Он внезапно убрал волосы с шеи, коснулся кожи поцелуем. Стало как-то совсем неприлично. Акира даже не смог подобрать слов, пытаясь осмыслить этот напор. Он не ожидал такого, продолжая криво открывать банку.       Шики сжал зубами нежную кожу на шее, кусая до болезненного стона. Ублюдок, точно ведь синяк потом будет. Руки дрожали, а вместе с ними ебучая банка, которая так и норовила упасть на землю. Акира вцепился в неё пальцами, пытаясь хоть как-то вырваться из объятий, но держали крепко, время от времени кусая.       — Откроешь, и я отпущу, — мягко прошептал Шики, убирая пряди волос с шеи.       — Сволочь! Это не…       Ощутимый укус заставил заткнуться. Спорить бесполезно, толкаться тоже. Уж слишком крепко его сжали, даже дышать сложно. Акира поспешно начал разрезать крышку на консерве. Получалось не особо презентабельно, но всё же. Нож постоянно уезжал, держать его сложно и неприятно.       Поглаживания стали откровенно пошлыми: Шики полез под камуфляж. Жаль, не видно, какое у него выражение лица, но Акира чувствовал, что оно не вызовет приятных эмоций. Прикосновения лёгкие, почти невесомые. Едва ощутимые касания подушечками пальцев, но они всё же неприличные, хоть и мягкие. И эта нежность на животе слишком конфликтовала с грубыми укусами на шее. Акира терялся от таких странных сочетаний и никак не мог найти подходящих слов.       — Ублюдок, — он со всей силы толкнул локтём куда-то в ребро.       Смешок в ухо. Не похоже, чтобы Шики сильно эта атака помешала. Он, всё так же перебирая волосы, ощутимо укусил за ухо и поднялся. Странная пелена спала с сознания, наконец-то позволив Акире расслабиться. Из рук забрали несчастную банку. Крышка позорно разрублена едва ли не в центре, но так и не открыта. От осознания такого проёба стало жарко. Стыдно. Это как надо было пихать, чтобы оно таким получилось? Шики только вздохнул, вытер нож для цинки о походный рюкзак, даже не став слушать возмущения, и несколькими резкими движениями открыл банку. Акира неловко сжал пальцами ужин и с сомнением посмотрел куда-то наверх. Если старлей тут ошивается, то за ними, как минимум, следят? Малоприятный факт.       — Не испытывай терпение прапорщика. Он крайне дерьмовая личность.       — Кто бы говорил… Значит, за нами всё же следят?       — Возвращайся к своим.       Шики поднял с земли консервный нож, бросил его на рюкзак. Тихий «звяк» на секунду заполонил лес, но тут же пропал.       — И научись пользоваться ножом, позорище.       Слова донеслись уже когда Шики скрылся за деревьями. Акира недовольно поморщился, потёр ладонью шею. Укусы болели, наверняка расцветая синяками. Как же стыдно. Это в таком виде по лесу шастать? А спать как? Смотри кто хочет? И без того слухи странные ходят, ещё одних не хватало.       Быстро собрав шмотки, Акира вернулся к палаткам, старательно растирая кожу на шее, словно это могло избавить от слишком заметных следов. Кейске сразу же заметил его, даже начал спрашивать какую-то фигню. Оставалось только отмалчиваться и всеми возможными неприличными словами вспоминать Шики. Ну и что это было? Что он вообще хочет?